Возвращение братьев…

В статье автор рассказывает о своем непростом жизненном пути - о том, как он оказался членом секты свидетелей Иеговы, а потом вернулся домой! Стал членом православной Церкви. В статье поднимается очень важная миссионерская проблема воцерковления бывших адептов тоталитарных сект и псевдохристианских организаций.
Раздел: По душам
Возвращение братьев…
Журнал: № 9 (сентябрь) 2012 Опубликовано: 31 августа 2012
Среди множества людей в Церкви есть одна особая группа — бывшие сектанты. С чем пришлось столкнуться этим людям внутри церковной ограды? Расскажу на своем опыте — опыте воцерковления недавнего адепта самой закрытой секты, свидетелей Иеговы. Говорить сегодня о принятии иноверцев в Церкви — крайне важно, с точки зрения современной православной миссии. Ведь именно они оказываются наиболее активными миссионерами и деятельными прихожанами наших храмов. Однако еще тысячи потерянных братьев и сестер пребывают в различных псевдохристианских организациях. Как здесь не вспомнить слова святого Григория Богослова: «Мы добиваемся не победы, а возвращения братьев, разлука с которыми терзает нас!».

Как это было
В начале 90‑х началась моя интересная церковная жизнь, ознаменовавшаяся крещением «на скорую руку» (с опущением заклинательных молитв) у священника, которого более всего интересовало денежное вознаграждение. Все мое тогдашнее участие в церковной жизни сводилось к тому, чтобы изредка зайти в храм — поставить свечки. Но через несколько лет моя семья пережила уникальный опыт: двухнедельный курс отчиток у одного печально известного иеромонаха-экзорциста (впоследствии он был запрещен в служении). Этот новоиспеченный «старец» быстро поставил диагноз: семейная порча, нужен курс очищения. Естественно, не без денег. Часовые стояния на коленях, удары копием по голове, вдыхание горящего ладана, литры выпитой святой воды, толпы суеверных и одержимых людей… За две недели лжемистики было хоть отбавляй — и ни одного слова о духовной жизни.

С таким вот багажом «знаний» о православии мы оказались удобной мишенью для уличных проповедников…

Свидетели Иеговы могли, с Биб-лией в руках, дать ответ на любой вопрос. В 90‑е годы к свидетелям попало много людей, искавших смысл жизни. Вокруг этой секты и раньше, и сейчас циркулирует множество расхожих мифов. Например, что они отбирают квартиры или что получают деньги за проповедь по домам. Все это далеко от правды. Но такое мнение общества лишь усиливает их убежденность в своей христианской инаковости по отношению к миру сему.

Что же мы увидели на собраниях свидетелей? Люди — от млада до стара — погружены в изучение Писания по специальной программе (подготовленной в США). С трибуны звучат интересные речи проповедников. Все друг друга знают, на встречах царит любовь. Как же это было не похоже на то, что происходило в православных храмах!

Проповедь от дома к дому для свидетелей — главное служение Богу перед быстро надвигающимся Армагеддоном. (Каждый проповедник ежемесячно должен сдавать бумажный отчет о проведенных часах служения.) Начали проповедовать на улицах и мы — всей семьей. Однажды я встретился с православным священником, известным на весь город тем, что бесцеремонно выхватывал сектантскую литературу из рук проповедников и рвал ее. То же самое он попытался проделать с моей Библией, но, обнаружив в моих руках Синодальный перевод (дело в том, что у свидетелей Иеговы свой перевод Писания, сильно отличающийся от канонического), принялся меня вразумлять. После неудачных попыток он даже перешел на прямые угрозы.

Помню еще и другой случай. Как-то завязалась беседа с одним пожилым человеком. Узнав, что я был крещен в церкви, прихожанином которой он себя считал, пораженный моим «предательством» собеседник ударил меня по лицу… Таким было мое знакомство с Церковью в сектантскую бытность.

Путь домой
К православию я пришел после 12 лет пребывания в секте свидетелей Иеговы. Главной причиной обращения стало разочарование в прежней доктрине и знакомство со святоотеческой традицией. Надо отметить, что богословие свидетелей весьма примитивно и поверхностно. Некоторые положения даже абсурдны. Например, заповедь не вкушать кровь интерпретируется как запрет на переливание крови; в результате умирают люди, соблюдающие этот запрет, и даже их дети.

Понадобилось несколько лет, чтобы увидеть все заблуждения свидетелей. Несколько моментов стали для меня ключевыми. Перечитав, вопреки запретам, множество религиозной литературы, я ясно осознал, что Библия — не самоочевидная книга. Ее текст интерпретативен по сути своей, именно потому существуют сотни ее толкований. Например, свидетели, опираясь на библейские стихи, доказывают, что Христос не есть воплотившийся Бог Слово, а лишь первое творение Отца Иеговы, что человеческая душа смертна (поэтому нет вечного наказания в геенне для нечестивых) и т. д. Раньше мне казалось, что Библия объясняет саму себя и что все люди, кроме свидетелей, ослеплены и не видят очевидных вещей. Потом я понял, что такое убеждение — результат индоктринации: адептам внушается, что возможен только такой вариант понимания Библии. Другие прочтения серьезно не рассматриваются. Мы смотрели в текст и видели в нем то, чему нас научили, и чего в действительности там не было. Но потом я начал понимать, что дело вовсе не в повальной слепоте других христиан, а в том, что библейский текст неоднозначен и потому предполагает возможность нескольких истолкований (2 Пет. 3, 15-16). Естественно, возник вопрос: так как же на самом деле нужно понимать Библию? Каковы критерии верности ее интерпретации?

Следующим этапом прозрения стало понимание того, что Церковь, как евхаристическая община верных, первична по отношению к Новому Завету как исторически, так и в плане домостроительства спасения. Свидетели привыкли думать, что Биб-лия — единственное, что осталось от Христа и апостолов. Им кажется, что вся миссия апостолов сводилась к тому, чтобы создать Новый Завет для последующих поколений. Это при том, что Христос даже не заповедовал апостолам написать Евангелия! Однако я понял, что Христос, уйдя, оставил не книгу, а Церковь, Тело Свое (Мф. 16, 18). И уже эта Церковь явилась создателем новозаветных текстов, которые были позже ею же признаны священными.

Эти открытия логически привели меня к осознанию того, что Новый Завет родился в лоне определенной традиции: ведь устная вера первых христиан предшествовала своему отражению в библейских текстах. Ясно, что религиозный текст невозможно объективно понять в отрыве от живой традиции, в которой он появился. свидетели Иеговы, по сути, занимаются реконструкцией смысла библейского откровения. Субъективно извлекая смысл из текста Библии, они утверждают, что восстановили первоначальное христианство. Но, поскольку у них нет исторически прослеживаемого преемства веры и духовности, они не могут объективно доказать, что первые христиане верили так, как верят они. Для меня было очевидно, что вряд ли 18‑летний основатель движения, американец Чарльз Рассел, смог в 1870‑х адекватнее понять Евангелие, нежели непосредственные ученики апостолов — Климент Римский, Игнатий Антиохийский, Поликарп Смирнский…

После долгих исследований и размышлений я логически пришел к концепции Священного Предания как единственного способа сохранения не только текста Священного Писания, но и его смысла. Ну, а верность православия Преданию Древней Церкви в сравнении с христианскими Церквями других конфессий была для меня уже очевидной.

Вместе с тем я отчетливо видел природу искажений церковной жизни в православии. Не раз слышал неприятные истории, происходившие с людьми, впервые переступившими порог храма. Но одно дело — знать, другое — прочувствовать на себе.

За годы пребывания в секте у меня выработалось крайне отрицательное отношение к храмам. Я даже помыслить не мог, что можно переступить их порог. Но однажды, впервые за долгие годы, все-таки решился: хотел поговорить со священником. Мне нужен был совет и поддержка на моем новом пути. Зайдя в маленькую и пустую церковь, я как-то сразу оказался у свечной лавки, в которой продавались крестики и свечи. За ней стояла весьма мрачного вида женщина с безжизненными глазами. Она сразу определила во мне постороннего человека: «Крещен-то хоть? А крест на шее есть?».
— Нет. Со мной не все так просто, я со священником хочу поговорить.
— Плохо, очень плохо. Чего там не просто? Без креста никак нельзя.
— В смысле? Что нельзя?
— Нельзя христианином быть и без креста ходить! Не спасешься! Вот купите хотя бы этот, за 15 рублей и наденьте.
— Да разве в крестике дело?
— Я вам говорю, возьмите и купите. Бог без креста вас не видит!
— Я не против крестика, но неужели он так принципиален? У апостолов не было крестиков.
— Так! Я с вами спорить не собираюсь!..

Мне оставалось только как можно скорее уйти, так как моя собеседница в очень взволнованном состоянии выскочила из-за прилавка. Первые мысли были: «Никогда больше не пойду в церковь!». Затем другая мысль: «Подожди, разве из-за нее или к ней ты слюда пришел?». И ведь я знал, что столкнусь с этим, так как был предупрежден. Протодиакон Андрей Кураев в своих миссионерских лекциях не раз говорил об этом. Мне, можно сказать, повезло. Но какое количество людей оттолкнули навсегда от Церкви такие «ревнители» за прилавками?

Один мой друг потратил много сил и времени для того, чтобы привести свою жену-сектантку в церковь на исповедь. Наконец ему это удалось, и они решили вместе причаститься. Вышло так, что у нее не было подходящей юбки, и она поверх джинсов обернула простынь.

И, когда она оказалась перед самой Чашей, священнику не понравился ее вид, и он прилюдно сделал ей замечание. Более того, не причастил — она в слезах выскочила из церкви. Потребовалось немало времени и сил, чтобы она сделала этот шаг, и всего за несколько минут все труды ее мужа были разрушены.

Если в 90‑х годах не было не только приходской жизни и оглашения, но и хороших православных книг, то сегодня информации и замечательных книг множество, а вот проблема первой встречи с реальной церковной жизнью остается по-прежнему актуальной. Сектанты — это люди, привыкшие жить в тесно сплоченном религиозном социуме. И когда они приходят в православный храм, то видят, как правило, полное отсутствие общинной жизни. Такое положение вещей в их сознании никак не увязывается с представлениями о библейском первохристианстве. «Книжное» православие так и остается в теории — а сектант уходит восвояси.

Но, несмотря на человеческий фактор и болезни роста, в Православной Церкви есть то, ради чего стоит не отворачиваться от нее. Это древняя, богатейшая духовная традиция, вбирающая в себя путь святых отцов, воплощение идеалов Евангелия в жизни. Осмысление библейского текста в православии гораздо многообразней и глубже, чем в заокеанских движениях. Молитвенность, выстраданные правила духовной брани, практическая аскеза, красота и глубина богослужения — вот что делает православие неповторимым. И главное, конечно, Чаша причастия, «Таинство Таинств». Тот, кто хоть однажды испытал на себе действие Причастия, вряд ли захочет уйти из Церкви. Что тут говорить о свидетелях, которые не только смотрят на Святые Дары как на символику, но и вовсе отказываются от их вкушения!

Основное препятствие
Постороннему человеку, особенно неопротестанту, в Православной Церкви слишком многое кажется лишним нагромождением, за которым не видно Евангелия. Буквально все, от одежд священника до свечей, вызывает чувство полного несоответствия Новому Завету. Это и подвигает людей на восстановление первоначальной простоты, на поиски чистого библейского христианства без «наворотов». Однако подобные попытки, как правило, приводят к появлению авторитарных сект во главе с харизматическим лидером, либо к причудливым идеям и учениям. Причина всегда одна и та же — дерево, не имеющее в своих корнях апостольскую Церковь, не может дать апостольский плод. Подражание внешним формам еще не гарантирует подражания духу и вере. Но это верно для всех без исключения: для того чтобы быть как первые христиане, нужно быть первыми христианами, а для этого нужно иметь ту же меру Духа, какую имели они.

История религии учит нас, что борьба за первоначальную чистоту веры всегда оборачивалась еще большими искажениями христианства. Если на историю Церкви посмотреть глазами светского историка, то создастся стойкое впечатление порчи первоначальной веры языческими и философскими элементами. Однако сила истинной веры в том и заключается, что она, подобно действию закваски (Мф. 13, 33), способна преобразить инородный элемент, подчинив его истинному Богу: «мы пленяем всякое помышление в послушание Христу» (2 Кор. 10, 5).

Пути решения проблемы
Итак, что же отпугивает верующих из псевдохристианских течений от Православной Церкви? Прежде всего, мы сами. Я не раз слышал от своих бывших единоверцев, что православие — это религия печали. Люди заходят в храм с мрачными лицами и выходят из храма с такими же лицами. Как это не похоже на неопротестантов! У них улыбки на лицах и постоянная приветливость. Надо сказать, что «феномен радости» является ложным стимулом, удерживающим людей в сектах. Свидетели, конечно, получают радость, когда им удается попроповедовать заинтересовавшемуся человеку во время хождения по квартирам. За это на собраниях их хвалят — и ставят все новые задачи, ожидают новых свершений, то есть новых приглашенных ими адептов. Постепенно создается почти наркотическая зависимость от иллюзии духовной радости. Но речь о другом. Вопрос в том, как нас, православных, воспринимают со стороны. Да, мы каемся, и в покаянии нам не до радости. Но ведь радость — это «плод Духа» (Гал. 5, 22)! Разве мы не получаем Его в избытке после Исповеди и Причастия? Так почему же радости на наших лицах не видно? Апостол Павел учит: «Ибо Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим. 14, 17). Если «внутрь нас есть Царство Божие», будет и радость, которую не нужно прятать за маской безмерной печали о наших грехах.

Человек, который приходит в храм, как правило, оказывается один на один с самим собой. Наиболее вероятно, что он подойдет к церковной лавке и задаст вопрос свечнице. Но что он услышит в ответ? Как было бы здорово, если бы в храме постоянно дежурили люди, которые брали бы на себя служение добрых привратников, могли бы по-доброму встретить нового человека и объяснить ему что к чему. Новичок в Церкви не чувствовал бы себя одиноким. И, что не менее важно, он мог бы получить подробную и адекватную информацию. Многие из образованных прихожан в силах дать ответ на многие вопросы, которые обычно задают священникам. И новому, еще смущенному прихожанину вовсе не обязательно будет ждать удобного случая, чтобы добраться со своим вопросом до занятого батюшки.

Другим мощным средством воцерковления людей (которым, кстати, вовсю пользуются и благодаря которому имеют успех сектанты) являются, конечно же, огласительные беседы и катехизация. Здесь также могут проявить себя подготовленные и образованные прихожане. Это было бы замечательной помощью настоятелю. В некоторых приходах уже сейчас проводятся совместные обсуждения Евангелия, устраиваются конференции, посвященные интересным вопросам богословия и библеистики. Все это способствует просвещению верующих. Вряд ли кто поспорит с тем, что литургическая жизнь не может быть осмысленной без хорошего знания собственной веры.

Православная вера похожа на жемчужину, спрятанную внутри неприглядной ракушки. Разглядеть красоту этой жемчужины может далеко не каждый — так много нынче преткновений на этом пути. Православие гораздо глубже и интересней любой неопротестантской веры. Обидно, что такое сокровище остается незамеченным и неоцененным. Нам надо сделать все возможное, чтобы помочь ищущим людям не только увидеть истину православия, но и стать сопричастными ему. Когда разрыв между теорией и практикой в наших храмах станет меньше, вне всяких сомнений, к вере придут еще многие сектанты. Миссионеры и книги делают свое дело, а вот наша задача номер один — претворить православную веру в личную и общинную жизнь наших приходов. Помоги нам, Господи!

Артем Григорян
иллюстрации: олеся гонсеровская

Поделиться

Другие статьи из рубрики "По душам"

28 марта, четверг
rss

№ 9 (сентябрь) 2012

Обложка

Тема номера:ВЕРУЮЩИЙ И ТРУД