Открыть Тян-Шанского
К столетию со дня кончины П. П. Семёнова-Тян-Шанского
Раздел: Служение
В доме на Васильевском острове со скромной мемориальной табличкой до сих пор живут потомки знаменитого географа, первым из европейских путешественников проникшего в Тянь-Шань. Члены большой семьи переняли от энергичного предка не только живой интерес к исследованиям и общественной жизни, но и его тягу к благотворительности. Пятнадцать лет в доме Тян-Шанского действует приют для пожилых женщин, которым руководят правнук первооткрывателя Александр Семёнов‑Тян-Шанский и его жена Елена Галченко.
Александр Семёнов‑Тян-Шанский и его жена Елена Галченко — в зеркале знаменитого предка
Приют как семья
Большая, светлая квартира. Вдоль стен коридора поручни для ходьбы. Стеклянный шкаф с медикаментами, книги. Просторная кухня с общим столом. В центре квартиры — часовня со старыми иконами. Это — «домашний приют» для одиноких пожилых женщин. Попечители заботливо называют их бабушками. У каждой обитательницы своя комната, своя обстановка: бабушки приезжают сюда со своими личными вещами, иногда даже с мебелью. Есть телевизор, радио, параллельный телефон, функциональная кровать, тревожная кнопка и ходунки. Везде уют и порядок. Складывается ощущение, что здесь живут члены большой семьи.
Кто-то из обитателей приюта прежде был научным сотрудником, кто-то простым рабочим. Людмила Васильевна — инженер-химик, после выхода на пенсию сама помогала одиноким пожилым людям, тогда и познакомилась с Еленой и Александром, еще не думая, что окажется здесь. Всю жизнь Людмила Васильевна прожила с любимой мамой, а потом осталась одна. «Мне здесь отрадно, чувствую себя как дома и благодарю Бога, что Он привел меня сюда», — говорит старушка. В свои 93 года она живо интересуется «событиями»: выписывает православные журналы, слушает радио «Град Петров», смотрит телеканал «Союз». Любит английскую классику, особенно Диккенса.
Комната Ольги Ильиничны, со старинной мебелью и картинами, доставшимися от прежней насельницы, примыкает к домовой часовне. Через открытую дверь комнаты можно созерцать храмовые иконы. Такое соседство Ольгу Ильиничну очень радует. С детства верующая, она всегда старалась ходить в церковь. В годы войны немцы угнали Ольгу Ильиничну в Германию, где она чудом осталась жива. Вернувшись на Родину, всю жизнь трудилась разнорабочей.
Приют состоит из двух отдельных квартир, где сегодня могут проживать восемь пожилых женщин в возрасте от 80 лет. Простые правила проживания изложены на листе, который приколот на кухне, на видном месте. Самое главное из правил — любить друг друга и оказывать друг другу помощь, не считать себя самой несчастной. Каждая бабушка должна помнить, что все, кто ей помогают, делают это ради ее блага, поэтому и она должна отвечать добром. Уважение и взаимопонимание — основа: это важно, чтобы приют не стал коммуналкой или домом уныния.
Кухня в приюте, как и в любой семье, — место общего сбора
— Некоторые усыновляют сирот, а мы «усыновляем» одиноких пожилых людей, стараясь заменить им семью, — рассказывает Елена Галченко. — История любой из наших бабушек — это целая книга их жизни, которая была очень тяжелой. Поэтому мы хотели создать для них тихую обитель, где бы они обрели умиротворение. Некоторые бабушки здесь воцерковляются, ведь не все к нам попадают верующими, а обстановка этому способствует. Но все это ненарочито. В приюте есть полугодовой испытательный срок, за который бабушка решает, хочет ли остаться в нашей семье. Главное, они знают, что до конца своих дней не будут брошены. Они видят, что мы помним и ушедших в иной мир насельниц: у нас есть синодик о здравии и о упокоении. Для бабушек это очень важно, поэтому у них нет горечи и обреченности.
Главное, бабушки знают, что до конца своих дней не будут брошены. Помнят и ушедших в мир иной насельниц — их имена заносятся в синодик об упокоении. Ныне почившая, Вера Ивановна — одна из них
Восемь лет приют окормляет иерей Андрей Битюков, клирик Андреевского собора. Раз в месяц он служит Литургию, исповедует и причащает бабушек, беседует с ними за чаем. За общим столом здесь отмечают все праздники: церковные, светские, дни рождения.
Иерей Андрей Битюков, клирик Андреевского собора, находит время поговорить с каждой бабушкой
— Семейную обстановку в приют привносят наши помощницы — прихожанки различных храмов, — добавляет Елена. — Они берут на себя все бытовые хлопоты, благодаря их примеру у многих тоже появляется желание заботиться о других.
Помощницы работают в приюте 2–3 раза в неделю за небольшое вознаграждение, у каждой из них есть основная работа или пенсия. Не считая врача и священника, здесь трудятся 10 человек. Сестра-хозяйка закупает продукты и хозтовары, старшая медсестра ухаживает за бабушками, следит за приемом лекарств, которые прописывает врач-гериатр. Общество православных врачей обеспечивает наблюдение узких специалистов. Бабушки в приюте прописаны, поэтому закреплены в поликлинике, где им тоже могут оказать медицинскую помощь. При необходимости ночью в приюте дежурит медсестра. Все это за годы налажено Еленой и Александром, которые живут этажом ниже. Каждая бабушка в любое время суток может им позвонить… А как все началось?
По завету бабушки
В годы перестройки Александр, кандидат технических наук, и Елена работали в научно-исследовательском институте. Наука переживала не лучшие времена, и поэтому работа удовлетворения не приносила. Не лучшие времена переживало и общество: количество бедных и оставшихся безо всякой помощи людей росло, а система социальной поддержки была в глубоком постсоветском кризисе. В 1987 году вышел закон о кооперации, и Елена организовала кооператив «Забота» для оказания помощи пожилым людям на дому.
— Мы видели, как много у нас одиноких пожилых людей, особенно женщин, которые из-за войны не смогли создать семью. Мы помогали им в элементарных повседневных делах: помыться, купить продукты, приготовить еду, сделать уборку. Нам хотелось, чтобы наша помощь была духовно наполнена, а не ограничивалась устройством быта, — рассказывает Елена. Вскоре у супругов появились единомышленники среди верующих людей.
В 1990‑е Тян-Шанским и их помощникам приходилось сталкиваться с криминалом и нечестностью людей, желавших завладеть имуществом пожилого человека. Одну из таких бабушек, Анну Петровну, за которой ухаживала Елена, отравили соседи по коммунальной квартире.
— Она вызвала меня к себе, когда уже поняла, что умирает, и попросила взять на анализ воду, которую ей подлили соседи, — вспоминает Елена. — Перед смертью она дала мне духовное завещание: «Вот если бы вы объединили бабушек под одной крышей, где каждая имела бы свою комнатку, и вы бы своим коллективом ухаживали за нами, то мы бы свои комнаты лучше отдавали на то, чтобы там жить». Так она в свои 92 года спроектировала экономическое и социальное устройство будущего приюта.
Эта идея обдумывалась четыре года. Как же ее осуществить? Однажды соседи с верхнего этажа обратились к Александру и Елене с просьбой помочь расселить их огромную коммуналку. Квартира очень подходила под приют, но денег на расселение не было. Но вскоре нашлись спонсоры — и отдельные люди, и церковные организации. Так появился приют. Его освятил и первые годы духовно окормлял протоиерей Александр Степанов, председатель епархиального отдела по благотворительности.
И сегодня объем помощи пожилым людям со стороны государства оставляет желать лучшего. Как и в сфере сиротских учреждений, в гериатрии выручают частные инициативы — оазисы благополучия в сфере социальной помощи населению. Городские структуры обычно воспринимают такие организации с недоверием, в результате — множество одиноких людей, которые не знают, кому довериться, к кому обратиться. Кроме радио «Град Петров», бабушкам негде получить информацию о приюте Семёновых-Тян-Шанских. Зато в СМИ широко рекламируется договор ренты, который в наших условиях дает возможность обманывать пожилых людей.
— Ольга Ильинична была прихожанкой Андреевского собора, где служит отец Андрей, — рассказывает Александр. — Когда ей стало трудно ходить в храм, батюшка навещал ее дома. Потом бабушка слегла, и отец Андрей попросил нас помочь ей. Сын у нее давно умер, родственников больше не было. Иногда приходили знакомые. Бабушка согласилась пожить месяц в приюте. Мы ее поставили на ноги, она начала выходить гулять. Решила остаться еще и попросила нас привезти цветы из своей комнаты. Когда мы туда приехали, то увидели на столе договор ренты. Он был оформлен на имя дочери ее давно умершей подруги, которая иногда навещала Ольгу Ильиничну. Но нужного ухода, который требовался ей в последние два года, не обеспечивала. Бабушка, оказывается, ничего не знала о договоре. Мы переживали: как сообщить 89‑летней старушке, что комната уже 12 лет ей не принадлежит? Наняли адвоката, год длился процесс по расторжению договора ренты. В районном суде бабушка его выиграла. Теперь предстоит городской суд, потому что дочь подруги подала апелляцию, кроме того, написала на нас во все инстанции жалобы, будто мы «украли» у нее бабушку, словно речь идет о вещи. А Ольга Ильинична возвращаться в свою комнату в коммунальной квартире не хочет.
Сама идея ренты практикуется во многих европейских странах, но в условиях России эта система работает плохо. Проблема в том, что, заключая договор ренты, пожилые люди не получают ухода, эквивалентного стоимости отданной комнаты, но только прибавку к пенсии. Качество ухода и помощи остается на совести плательщика ренты, которому законодательство предоставляет возможность особенно не беспокоиться на этот счет. Поэтому скорая смерть одиноких и заброшенных после заключения договора ренты пожилых людей случается нередко.
В приюте Семёновых-Тян-Шанских проживание бабушек построено на самофинансировании за счет сдачи или продажи их квартиры или комнаты. Бабушка переезжает в комнату приюта, а деньги идут (с согласия бабушки) на уход за ней и ее содержание, а также на развитие приюта: ремонт, расширение, и на помощь другим бабушкам, если их собственных средств на то не хватает. Так удалось приобрести для приюта вторую квартиру в том же подъезде дома. Супруги надеются, что в будущем удастся расширить помощь пожилым людям и на дому. Сами руководители приюта не получают зарплаты, считая работу благотворительным делом. Сегодня приют готов разместить до восьми человек, два места остаются сейчас свободными; в будущем может быть расширен до 15 мест. Здесь рады помощникам и волонтерам.
Семейную обстановку в приют привносят помощницы — прихожанки различных храмов
— Прежде чем создавать приют, — рассказывает Елена, — мы с Александром познакомились с опытом работы таких заведений во Франции, Германии, Англии, Швеции, Финляндии (в Хельсинки есть русский дом Святой Елены для престарелых). Узнали, как эта работа велась в дореволюционной России, в том числе и в нашей семье. Так шаг за шагом создалась хорошая структурная основа для работы приюта. В начале его становления наша жизнь с бабушками была нераздельна. Когда мы всё наладили, у нас появилась возможность уезжать в отпуск и иметь выходные дни. На случай отъезда у нас есть заместитель. К 15‑ти годам существования приюта мы всё продумали и организовали так, чтобы приют существовал и после нас.
Географ, политик, благотворитель…
В квартире Александра и Елены — картины, книги, большой портрет Петра Петровича, огромное зеркало, которое помнит еще знаменитого хозяина. В коридоре — современные фотографии из путешествий, карты, цикады и бабочки. Александр показывает нам портреты родственников, генеалогическое древо, рассказывает о знаменитом прадеде и его семье:
— Весь дом в свое время принадлежал тестю Петра Петровича, моему прапрадедушке Андрею Парфёновичу Заблоцкому-Десятовскому. Сегодня в четырех квартирах дома живут мои кузины, сестры, племянники. Многие родственники после революции оказались за границей. Мы наладили с ними связь, как только это стало возможным.
В советское время Пётр Петрович был известен фактически только как путешественник, открывший озера, хребты и перевалы Тянь-Шаня. На самом деле это открытие было лишь небольшим эпизодом его жизни в молодые годы. Семёнов Тян-Шанский был прежде всего крупным государственным деятелем и ученым, о чем советская историография умалчивала. Уж не говоря о его широчайшей благотворительной деятельности. «То, что мы делаем — это максимум 5% от того, что было организовано у Петра Петровича», — говорит его правнук.
Пётр Петрович был председателем «Общества вспоможения бедным в приходе Андреевского собора на Васильевском острову без различий вероисповедания», при котором он основал четыре приюта: для девочек-сирот, для безнадежно больных женщин, временный приют для бездомных и приют для одиноких пожилых людей. С первых дней существования Андреевского общества в обязанности Петра Петровича входило обследование бедных в жилых домах. Он не гнушался спускаться в подвалы и подниматься на чердаки, знал по именам большинство подопечных и обстоятельства их жизни. Главной помощницей в этом деле была его супруга Елизавета Андреевна, она же лично заботилась о детях приюта и выпускниках. Супруги и собственных детей с раннего детства приучили отдавать часть карманных денег на помощь бедным.
— Мы обратились в Андреевский собор за духовной поддержкой приюта, когда поняли, что и в этой области надо продолжать семейную традицию, — говорит Александр. — К тому времени уже существовало «Семёновское благотворительное общество», которое я возглавляю и которое основано с целью сохранения памяти и распространения знаний о Петре Петровиче, а также помощи пожилым людям на дому. У моего прадеда было бесчисленное количество дел, и всё он делал блестяще. Если уж собирать коллекцию голландской живописи, так подарить ее Эрмитажу! Если уж заниматься жуками, так значит собрать 710 тысяч! (Сегодня эта коллекция занимает второй этаж Зоологического музея.) И уж если создавать семью, так воспитать 8 детей и 16 внуков! На старости лет Пётр Петрович говорил, что он считает важнейшим делом своей жизни участие в крестьянской реформе 1861 года. В подготовке реформы он был третьим лицом после императора Александра II и председателя Редакционных комиссий Я. И. Ростовцева. После выхода Высочайшего Манифеста об освобождении крестьян участники подготовки реформы постановили собираться по этому случаю ежегодно. Пётр Петрович был самым молодым из участников, поэтому в дальнейшем возникла традиция собираться в нашем доме. Пять лет назад мы возобновили и эту традицию, и 19 февраля, в годовщину выхода Манифеста, собираемся в мемориальной квартире нашего дома. Мы приглашаем сотрудников Эрмитажа, членов Русского географического общества и Комитета по охране памятников, а также тех, кто нам помогает в благотворительности, и, конечно, наших родственников. Проводим семинары и чтения, посвященные деятельности Петра Петровича.
Стоит отметить, что ген путешественника тоже дал Семёновым Тян-Шанским о себе знать: на своих «Жигулях» Александр и Елена объездили пол-Европы. «А благотворительностью мы занимаемся прежде всего потому, что нам нравится это дело, — добавляет правнук знаменитого первооткрывателя. — Однако оказалось, что этот образ наиболее зримо связует нашу семью через поколения».
Пётр Петрович Семёнов‑Тян-Шанский (14 января 1827 — 11 марта 1914) — потомственный дворянин, крупный государственный деятель и ученый. Член Государственного Совета, сенатор, вице-президент Русского географического общества.
За заслуги в открытии и первом исследовании горной системы Тянь-Шаня к его фамилии императорским указом была присоединена приставка Тян-Шанский. Оказывал помощь известным российским географам в организации экспедиций. Активный участник реформы 1861 года по освобождению крестьян, председатель статистического комитета МВД Российской империи. В 1897 году организовал первую «Всеобщую перепись населения Российской империи». Президент энтомологического общества России. Будучи большим знатоком голландской живописи, собрал самую крупную в России и вторую по величине в Европе коллекцию фламандской живописи XVI–XVII веков: более 700 картин и 3500 гравюр. Сегодня эта коллекция украшает Эрмитаж. Активно занимался благотворительностью, был председателем четырех благотворительных обществ Санкт-Петербурга.
Приют готов принять под свой кров одиноких пожилых женщин возрастом от 80 лет. Информация по тел.: 8 (812) 323–03–03 (звонить с апреля 2014 года), Елена Анатольевна Галченко
