Званые и избранные в Сясьстрое. Храм Успения Пресвятой Богородицы в Сясьстрое
ШУМ БОЛЬШОГО ПРИХОДА
Когда в большом городе входишь в церковь, первым делом поражает опустившаяся тишина. Даже если идет служба, всё равно не сравнить её голос с уличным хаотичным шумом. Здесь наоборот: воскресным утром в Сясьстрое, если отойти от дороги, тишину нарушает разве что лай собак. Зато в храме вдруг какая-то праздничная суета. Дети — непривычно много — бегают между отреставрированной храмовой частью, где, собственно, проходит Литургия, и трапезной, переоборудованной в рисовальный класс. В храме близ дверей на деревянных полах — ковры, где лежат игрушки для совсем маленьких. Здесь же детская энциклопедия о космосе, Земле, эволюции видов и мировой истории.
В этой семейной, явно праздничной атмосфере кажется естественным, что никто не шикает на детей, не заставляет их стоять неподвижно, не говорит, что грешно играть и веселиться в храме. Когда доходит до причащения, дети присоединяются к родителям и сами, без напоминаний (ну, почти), делаются серьезней на миг.
Иерей Виталий Фонькин, настоятель храма, избегает называть людей, которые идут к нему в храм, «общиной». Скромный, даже застенчивый и молодой еще священник не хочет хвалиться десятками людей, старых и молодых, ставших регулярными прихожанами храма в Сясьстрое. Этого как бы еще мало, подлинная община не родилась. Так когда же можно будет сказать, что вот она есть, община?
ЧЕМ ЖИВЕТ ОБЩИНА?
— Это очень важный вопрос, ключевой, на который богословы не дают по сей день однозначного ответа, — говорит отец Виталий. — Всё равно что спросить: что делает Церковь Церковью, как это понять со стороны?
Когда священник приехал в Сясьстрой, он удивлялся тому, как мало его прихожане читают. Некоторые признавались, что в последний раз открывали книгу в школьные годы. Сегодня с этим немного полегче: помогает технический прогресс, благодаря которому даже местные бабушки начали осваивать планшеты и электронные книги. Тем, кто зашел в храм и не вышел, поставив свечку, кто решил узнать больше, Церковь помогает сделать их веру более сознательной.
— После нашего научения просыпается голод к познанию. Запускается механизм, люди входят во вкус, стремятся постигать. Нам бы хорошо вообще в Церкви подумать о том, чтоб люди в маленьком городе могли учиться — курсы, колледжи. Я пытаюсь, конечно, восполнить своими силами, но этого заряда хватит лишь на несколько лет, — признает отец Виталий.
На предыдущем месте служения отец Виталий с матушкой основали детскую воскресную школу, вокруг которой собралось некоторое количество молодых семей. Постепенно люди перестали расходиться после воскресной службы. Чета стала приглашать их домой, устраивать спортивные мероприятия для детей. История повторилась и в Сясьстрое. Люди в разных группах осваиваются и приглашают на собрания уже к себе домой. Для иных членов общины это редкий и важный опыт: открыть свой дом для других — не родственников и близких друзей, но всё же близких посредством особой, невидимой связи. Из таких нивидимых связей-нитей сплелись несколько несколько групп вокруг храма Успения Пресвятой Богородицы. Группы «по интересам» или по несчастью, которые все вместе сейчас, — наверное, уже община. В каждой такой группе, по словам священника, «завязывается свое служение», всякий человек стремится помочь другим в меру своих сил.
Храм сегодня восстанавливается на средства тех, кому когда-то помогли в приходе. Настоятель подчеркивает: это небольшие, но честные деньги, не отягощенные подозрением, которое сопровождает едва ли не все крупные пожертвования богатых людей в большом городе. Отец Виталий помнит и первое крупное пожертвование: он шел на службу в мрачном расположении духа, задумавшись о бытовых неурядицах и нехватке средств на восстановление. Тогда в полупустом еще храме появилась молодая женщина, купившая сразу много свечей, которые зажгла у каждой иконы.
— Мне стало спокойней на душе. Я словно понял, что Бог мне говорит: если будет нужно, Я зажгу сколько угодно свечей в Своем храме.
Свечей, людей и реализованных замыслов, действительно, становилось всё больше. Например, несколько лет назад был летний лагерь для подростков, катались на яхтах. Теперь те юноши и девушки выросли, община ждет: не то появятся новые сменщики-яхтсмены, не то надо будет придумывать другой досуг. Община — не «проект», она видоизменяется, растет и перерождается, как живой человек. И труд по её созданию в маленьком городе или селе может быть даже тяжелым и неблагодарным, зато и результаты будут заметны сразу.
НЕПУСТОЕ СВЯТОЕ МЕСТО
В проповеди после Литургии отец Виталий говорит о столетии потрясений в России, сделавших мучениками тысячи людей. Он говорит о внутренней свободе, к которой мы все призваны, и чеховском «выдавливании раба», а затем обращается к женщинам. На это воскресенье выпал праздник Жен-мироносиц, и все прихожанки получают по розе. Священник напоминает, что именно они не отступили и явились к гробу Христову, и именно им Он явился после Воскресения.
Одна из старейших членов общины и незаменимых людей в храме Успения Пресвятой Богородицы — Людмила Андреевна, местный звонарь. Храм был разорен в начале 1930-х, на заре её жизни. В нем венчались её родители, а Людмиле Андреевне было суждено увидеть, как колокола вновь подняли на звонницу. Теперь, невзирая на старость, она по любому случаю забирается на колокольню по почти вертикальным, сколоченным из тонких досок временным лестницам. Зрение до сих пор не подводит её, с высоты она показывает нам всю округу, в таких мелких деталях, что почти невозможно разглядеть. Вот двухэтажный деревянный дом у церкви — оказывается, «поповский». Последнего священника, жившего здесь, выгнали из него в 1930-е (отец Иоанн умер в 1936-м). Дома лишилась и семья Людмилы Андреевны, когда репрессировали её отца. Подальше — разрушенный купеческий особняк, власти и с передачей его храму тянут и не спешат восстанавливать сами. Поближе — постамент. Сам памятник Александру II советская власть сбросила после революции, да так ничего нового и не поставила.
Рассказывает Людмила Андреевна вещи и вовсе удивительные: про местночтимую блаженную Параскеву, что умерла в 1911 году. Говорят, она обладала прозорливостью, и пересказывают её главное пророчество о войне: много шума скоро будет, а здесь шума не будет. Немцы, действительно, так и не вошли в Сясьстрой. А городские парни, отправляясь на фронт, зашивали в гимнастерки землю с могилы блаженной. Её могила и сейчас остается местом паломничества на храмовом кладбище.
Отец Виталий сперва относился к этим легендам и почитанию Параскевы настороженно, однако со временем понял, что за историей стоит не просто суеверие, а некая сила, которая именно, может быть, и помогла людям не забыть храм и со временем собраться общиной. Свято место, благодаря памяти людей, так и не было пусто здесь даже в годы разорения.
В КОЛЬЦЕ КЛАДБИЩ
Пока храм оставался закрыт, кладбище при храме работало и пополнялось. Взгляд падает на плиту с надписью «Коля» и годами жизни: 1918–1933. Кто он — жертва голодных лет, эпидемий, бессудных расправ? По сторонам от ворот кольцом окружающего храм кладбища, как мне укажут позднее, — могилы людей, умерших от алкогольной и наркотической зависимости. Это не случайность: Сясьстрой очень пострадал в советские и постсоветские десятилетия от пьянства среди местных жителей, часто лишавшихся работы или дохода. Настоятель рассказывает, что пили технический спирт, погибали от метаноловых отравлений. Сейчас, конечно, полегче.
Брошюрки «анонимных алкоголиков» занимают видное место на храмовых стендах, расположенных рядом с библиотекой (большой, но уже не такой популярной после широкого распространения интернета). Встречи тех, кто решил отказаться от алкоголя и ищет помощи и поддержки, являются одним из мероприятий общины, «раскиданных» по разным дням недели. Бывает, что люди неверующие или безразлично относящиеся к обрядам, когда начинают делиться опытом борьбы с зависимостью, присматриваются к своим православным собратьям по несчастью, интересуются, что же дает им силу. При этом ни встречи «анонимных алкоголиков», ни даже евангельские чтения не являются «эксклюзивно» православными мероприятиями. Приходят все, вплоть до представителей других религий — не так много «очагов культурной жизни» вообще остается в городе (и среди местных баптистов после вечеров отца Виталия оказалось много перешедших в православие). Но настоятель далек от того, чтобы делать храм неким аналогом сельского клуба с развлечениями.
КАЧЕСТВО СЛУЖЕНИЯ
— Я глубоко убежден, что община не должна всегда держать двери нараспашку. Вообще, больше ста человек — уже сомнительная община. Есть мероприятия только для семьи, если семья постоянно нараспашку, она теряет себя. Но она и не должна быть закрыта, как секта.
Отец Виталий — против «храмов шаговой доступности». Не стоит тащить человека в церковь силком. Более того, самой Церкви лучше бы предъявлять ясные требования к тем, кто хочет в нее войти. Отец Виталий уверен, что катехизация является ключом к настоящей церковной жизни, жизни общины. Еще в молодости, в других приходах, у него возникали сложности с настоятелями, не желавшими «смущать» людей огласительными беседами и прореживать толпу тех, кто шел креститься сам и приводил детей «по традиции». Но если пятнадцать лет назад вследствие серьезной катехизации число крестящихся сокращалось чуть ли не на две трети, то теперь послушать, что говорит о смысле Таинства Крещения священник из Сясьстроя, приезжают и люди из других приходов. Сам отец Виталий также ездит на огласительные беседы — в Волхов.
— Все, кто прошел катехизацию, остаются в приходе, — утверждает он. — Слова о званых и избранных, которыми прирастает храм, в таком случае оказываются кстати, как никогда.
Священник вспоминает, как серьезно воспринял некогда слова Господни «Идите и научите все народы» и как тяжело было служить в большом петербургском соборе, где тысячи желающих покреститься получали свое «в порядке общей очереди» — и навсегда исчезали из храма, ничуть не ожидая услышать какую-то Благую весть. Однажды некий мужчина наотрез отказался слушать отца Виталия, который начал его «грузить», покрестился у другого священника и затем гордо демонстрировал упорному батюшке крест.
Сегодня же в качестве примеров своих побед как миссионера и катехизатора отец Виталий называет то, что другие могли бы счесть поражением. Местный бизнесмен, владелец магазина с музыкой и фильмами, ходит на огласительные беседы, а потом объявляет: хотел креститься, а теперь не хочу — ведь в таком случае треть ассортимента придется вынести на помойку и ждать разорения. Молодая девушка опускает голову и признает: я не готова отказаться от иных своих грехов, я теперь понимаю, что значит Крещение. Ведь произносить перед Богом слова, в которые не веришь, — это кощунство.
Может быть, сегодня многие люди отойдут от православия, когда поймут, насколько серьезный выбор предлагает оно, зато в самой Церкви будет меньше людей случайных, теплохладных, желающих спастись формально. Да и те, кто еще дорожит своими грехами, уж во всяком случае запомнят, что христианство и его Таинства — дело серьезное, а значит, если жить по-прежнему станет невмоготу, оно предоставит серьезную альтернативу.
— Для меня это то дело, которое отвечает на главный вопрос: зачем я живу и служу. Богослужение приобретает смысл, когда человек совершает его осознанно. Когда видишь «качество», не хочется возвращаться к старому.
Не исключено, что такое «качество» служения и проповеди особо востребовано именно здесь, в маленьком Сясьстрое. Ведь большой Петербург, например, какое-то время простоит и сам по себе, без общины и граждан, «формально». А маленькому и бедному всегда грозит уничтожение, если он не станет частью чего-то большего. Поэтому люди в маленьком городке стремятся вступить в общину.
Сегодня храм, где служит отец Виталий, высится над городом так же, как и сто лет назад на снимке Сясьских Рядков руки Прокудина-Горского. Церковь здесь доминанта, центр, место встреч, праздников, размышлений и, конечно, всех объединяющего чуда. Но община помогает вынести это чудесное из храма с собой, принести домой и передать другому — и когда Дух, что снисходит на людей в Церкви, будет дышать во всем городе, он переродится. Конечно, если сохранится это особое качество служения.