Зачем Церкви больница?
Одни священники ведут миссионерскую работу, преподают в воскресных школах и на катехизаторских курсах, поют в хоре, занимаются с молодежью. Другие — причащают больных, поддерживают инвалидов, руководят сестричествами, привлекают волонтеров для помощи в хосписах. Трудно сказать, чья миссия важнее. Трудно решить, все ли мы, по научению Христа, должны идти в тюрьмы и больницы, кормить голодных и принимать странников. Сегодня в разделе «Подробно» мы не будем ставить острых вопросов, мы просто хотим показать, в меру своих возможностей, — тех людей, для которых посещение больниц не экстраординарное событие, а простая повседневность; тех,
у кого каждый день «подвиг по расписанию».
у кого каждый день «подвиг по расписанию».
Раздел: От редакции
Одни священники ведут миссионерскую работу, преподают в воскресных школах и на катехизаторских курсах, поют в хоре, занимаются с молодежью. Другие — причащают больных, поддерживают инвалидов, руководят сестричествами, привлекают волонтеров для помощи в хосписах. Трудно сказать, чья миссия важнее. Трудно решить, все ли мы, по научению Христа, должны идти в тюрьмы и больницы, кормить голодных и принимать странников. Сегодня в разделе «Подробно» мы не будем ставить острых вопросов, мы просто хотим показать, в меру своих возможностей, — тех людей, для которых посещение больниц не экстраординарное событие, а простая повседневность; тех, у кого каждый день «подвиг по расписанию».
Еще 150 лет назад массовое здравоохранение, разветвленная многофункциональная сеть медицинских учреждений, было фантастикой. Теперь — обыденность. И на Западе, и в России осуществилась идея государства всеобщего благосостояния, которое заботится, в том числе и о здоровье своих граждан.
О том, что систематическое попечение о здоровье общества необходимо, догадывались еще в Древнем Египте, Греции, Индии и Персии. Но идеей больницы — как объединения врачей, медсестер, санитаров в месте, где любой человек может получить профессиональную медицинскую помощь, — европейская цивилизация обязана христианству. Больницы распространились на востоке Римской империи спустя всего несколько десятилетий после легализации евангельской веры. Уже в IV веке некоторые лечебницы (одну из них описывает Григорий Богослов в надгробном слове Василию Великому) напоминали современные больничные комплексы с множеством корпусов и подсобных построек. Именно христианство отделило исцеление от ритуала: хотя больницы возникали при храмах, молитва и помощь больному были не тождественны. И именно христианство превратило защиту здоровья из частного дела в общественное служение.
Со временем стационарная медицина «отпала» от своей родительницы. Сейчас она — часть или государственной социальной системы, или регулируемого государством рынка медицинских услуг. Почему же священник и мирянин сегодня снова приходят в больницу? Отвечать на этот вопрос можно «вообще», а можно, исходя из сложившейся в нашей стране ситуации. Ответ «вообще» очевиден: больные — это люди, у которых есть не только смертное тело, но и бессмертная душа. Раз есть душа, должно быть и «удовлетворение религиозных потребностей», необходимость которого осознавали практически все государственные режимы. Там, где власть не загоняет верующих в подполье, Церковь, с проблемами или без, но кооперируется с медицинским учреждением в заботе о человеке. Священник в больнице выполняет свои профессиональные обязанности, а мирянин, ухаживая за больным, исполняет заповеди. И тот, и другой стараются соответствовать мерилу, которое Господь будет прилагать к человеку на Страшном суде: «приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо… Я… был странником, и вы приняли Меня» (Мф. 25, 34-35). Смотрите, Господь дарует Царство не только тем, кто рассказывает о Нем, не только «катехизаторам» (о них в этой притче вообще нет ни слова), но и людям, которые оказывают «первую помощь» ближнему. Почему? Понять Спасителя не так уж сложно: дар слова имеют единицы, а способность к доброделанию — все (пусть и в разной степени). Поэтому и сейчас большинство верующих волонтеров стараются со своими подопечными специально о Боге не заговаривать. Главное — свидетельство жизни, а не слова.
Ответить на вопрос, почему Церковь возвращается в больницы именно «здесь и сейчас» — в России сложнее. Во‑первых, мы пережили период, когда и речи не могло идти о каком-либо открытом больничном служении Церкви. Священники «выкручивались», умудряясь тайком причащать больных (одна из «уловок» — короткая епитрахиль и поручи из тонкой ткани, которые не привлекали внимания медперсонала). Но таких батюшек было очень мало. Об этом свидетельствуют, например, воспоминания востоковеда Виталия Рубина о последних днях своей знакомой Белы Межевой: «… Днем на работе узнал, что Бела хочет священника, и пытался найти А. Безуспешно. Вечером звонил в разные места и решил, что рано утром поеду к А. домой и попрошу его поехать к Беле. Как-то сначала тяжело далось это решение, потому что Лена мне говорила о том, что у него больны дети, что дома его будут не отпускать и т. д., но я понял, что иного выхода нет, и утром поехал. Встретил он меня замечательно, по-дружески, и сразу же согласился. В Москве на такси мы объехали несколько церквей, пока ему не удалось получить просфор, а потом, заехав за Г. С., отправились к Беле». «А.» — это тогда еще мало кому известный отец Александр Мень, который в конце 1980‑х (как и отец Глеб Каледа в Москве, отец Игорь Коростелёв в Минске, отец Александр Степанов в Санкт-Петербурге) уже открыто стал окормлять больницы.
За 25 лет все изменилось. Священники в больницах — норма жизни, многие приходы безвозмездно помогают медучреждениям, количество сестричеств исчисляется десятками. Но… эти совершенно обыденные факты общество до сих пор воспринимает как нечто экстраординарное. Больничное служение освещается в СМИ крайне слабо (прежде всего потому, что сами служители не очень в этом заинтересованы), поэтому среднестатистический гражданин может узнать о нем, только если сам или кто-то из его родных окажется на больничной койке. Но даже и в самих больницах в большинстве случаев и медперсонал, и пациенты реагируют с недоумением: «Зачем это мне? И, главное, — зачем это вам?» А широкие массы продолжают в своих обсуждениях, блогах и форумах говорить: «Церковники ничего не делают в социальной сфере». Получается, что реальное положение дел (подробности статистики присутствия Церкви в больницах знают разве что руководители епархиальных отделов по благотворительности) на общественное мнение никак не влияет.
Во‑вторых, Церковь после 1988 года парадоксальным образом вписалась в существующую в России социально-экономическую модель. Фактическая идеология российского государства — радикальное рыночничество — ничуть не более близка христианству, чем советская. Но советскому государству Церковь была не нужна (оно само заботилось и о душе, и о теле гражданина), а неолиберальному — нужна. Действительно, если общественное пространство — это рынок, а связи между людьми — набор коммерческих договоров, зачем поддерживать тех, кто выключен из конкурентной среды: стариков, больных, инвалидов, сирот? Поэтому государству удобно постепенно перекладывать заботы о немощных на плечи негосударственных — коммерческих и некоммерческих — организаций. В том числе и религиозных (причем не только православных, но и католических, и протестантских). Может быть, это не плохо, но государство уходит из социальной сферы быстрее, чем туда может успеть вдумчиво прийти кто-то другой.
Впрочем, большинству православных христиан решительно все равно, по каким соображениям их пускают в больницы. Ведь в IV веке, когда зародилось больничное служение, в Византии и вовсе процветали рабовладельческие отношения… Куда важнее, что существует сам институт больницы, давным-давно изобретенный Церковью не только для помощи телу, но и для спасения души. В этом ракурсе больница — инструмент, в некотором смысле облегчающий исполнение заповеди, данной Спасителем в притче об овцах и козлищах. Не случайно Григорий Богослов называет больничное служение «кратким путем к спасению, самым удобным восхождением к небу».