Высокий маяк над Малой Невой

Храмы на Мокруше

С карбалями биржа главна / и Верейско море славно. / Река Мойка и Фантанка / И Мокруша бесталанна…

Последний топоним из солдатской песенки XVIII века указывает на юго-западный участок Городового острова вдоль берега Малой Невы, к западу от Петропавловской крепости, на котором раскинулся один из первых жилых кварталов Санкт-Петербурга. Местность эта получила название «Мокруша», поскольку она часто заливалась при наводнениях. Здесь располагался мытный двор (таможня), торговые ряды, губернская канцелярия, городской магистрат, острог, казарма для колодников и, возможно, женская тюрьма. А в центре района еще в 1708 году — когда на северных окраинах города шли бои со шведами — первопоселенцы устроили малую церковь святого Николы на Мокруше. В 1710-е годы был построен трехпрестольный мазанковый храм: в его боковых приделах, Никольском и Предтеченском, службы начались в 1717 году. Главный престол храма был освящен в честь Успения Богоматери 5 апреля 1719 года. Священнодействие совершал местоблюститель патриаршего престола митрополит Рязанский и Муромский Стефан (Яворский) в присутствии Петра I.


По царскому повелению храм получил степень соборного. Своими размерами и числом престолов он даже превосходил более ранние соборы Санкт-Петербурга — Петропавловский, Исаакиевский и Троице-Петровский. Напоминая своим посвящением о Большом Успенском соборе Московского Кремля, он подчеркивал столичный статус «юного града» как преемника Москвы. Рядом с новым собором было устроено подворье митрополита Стефана, который с 1718 года постоянно жил в Санкт-Петербурге. И сам Петр Великий в 1719–1724 годах молился в Успенском соборе за богослужениями в дни престольных праздников, Успения и Николы «зимнего». В последние годы жизни царя два священника из соборного клира — Иоанн Венгриновский и Симеон Ярмерковский — имели богословское образование, притом, что всего «ученого» духовенства в новой столице насчитывалось четыре человека.

В 1740 году по указу императрицы Анны Иоанновны рядом с деревянным Успенским собором на Мокруше был заложен каменный храм. Однако в 1741 году случился дворцовый переворот, приведший на престол императрицу Елизавету Петровну, которая только в 1747 году повелела приступить к достройке собора. Окончательно новый проект был разработан лишь в царствование императрицы Екатерины II, в 1765 году, его автором стал Антонио Ринальди.

Пятиглавый собор на Петербургской стороне был вчерне отстроен в 1766–1772 годах. Он занял центральное место в панораме города, а его высокая столпообразная колокольня служила ориентиром для судов, плывущих из залива в Малую Неву.

Главный престол собора, строившегося почти полвека, был освящен 1 октября 1789 года — в честь святого князя Владимира.

Никола Морской

Никола Морской — именно так, видимо в память о самом первом храме, называли собор в народе. Правда, оба прежних посвящения сохранились в названиях пределов — Успенского и Никольского. Оба алтаря долгое время оставались в малых помещениях по сторонам от притвора, лишь в 1866–1867 годах они были перенесены в боковые нефы: Успенский занял место справа, а Никольский — слева от главного алтаря. При этом весь собор был сделан теплым.

В 1882–1886 годах на деньги прихожан у Тучкова моста была выстроена приписанная к собору часовня Александра Невского, между собором и часовней был разбит сквер, землю вокруг собора озеленили и обнесли оградой. Вел собор и социальную работу: с 1806 года при нем действовало духовное училище, в 1875–1918 годах — благотворительное общество, содержавшее небольшой детский приют, а во время войны — церковный лазарет.

С изданием в 1845 году нового статута ордена святого Владимира собор стал кавалерским (при учреждении ордена его кавалерам был отведен Софийский собор близ Царского Села). С этого времени в соборе сложилась традиция отмечать орденский праздник 22 сентября архиерейской службой, с молебным пением святому просветителю Руси. В 1916 году орденский праздник отмечался в последний раз…

Основные события соборной жизни в XIX – начале XX века протекали вокруг юбилеев. Князь-Владимирский собор был центральной точкой торжеств, связанных с 900-летием Крещения Руси, в 1889 году отмечалось столетие самого собора, в 1915-м военный Петроград отмечал 900-летие успения князя Владимира.

Утрата и возвращение

На Поместном соборе 1917–1918 годов было установлено совершать во второе воскресенье после Троицы празднование Всем святым, в земле Российской просиявшим. В Петрограде этот праздник впервые был отмечен 22 (9) июня 1919 года «торжественным благолепным служением в соборе святого князя Владимира» митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина (Казанского) и епископа Нарвского Геннадия (Туберозова) с сонмом городского духовенства. А 6 декабря 1920 года в соборном притворе был освящен придел Всех святых. Впоследствии он был упразднен, но восстановлен и освящен как крестильный храм 29 января 2005 года.

В апреле 1922 года при изъятии большевиками церковных ценностей прихожане собора встали на их защиту. За это пострадал настоятель храма протоиерей Михаил Союзов: привлеченный к суду по сфабрикованному делу священномученика митрополита Петроградского Вениамина, он был приговорен к трем годам заключения и умер в тюрьме.

Власти провоцировали всевозможные расколы, поставив каноническое устроение Русской Православной Церкви на несколько лет вне закона. В 1922–1926 годах собор принадлежал радикальной обновленческой группе «Живая Церковь», ее возглавлял служивший в храме с 1912 года священник Владимир Красницкий, о котором советские чиновники высказывались весьма красноречиво: «Красницкий… через которого маринуется (в наших интересах) Князь-Владимирский собор. Из доклада вы видите и от людей слышите, его иначе не считают, как агентом ГПУ и шпионом Соввласти и проч. Потихоньку говоря, они отчасти правы, никто не приносит столько вреда тихоновщине и всем остальным течениям, как Красницкий, он кроет их всех по всем швам, и с кем — с двадцатью старухами, инвалидами».

Однако вскоре храм «ввиду аварийного состояния» был изъят у живоцерковников и на несколько месяцев закрыт. Вслед за «легализацией» в 1927 году Московской Патриархии в лице заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) храм «передали в пользование» общине верующих патриаршей Церкви. Собор был заново освящен и на пожертвования православного народа капитально отремонтирован.
К 1930 году относится поэтическая зарисовка Лидии Аверьяновой (умерла в блокадном 1942 году), в которой собор по-прежнему центрирует собой городское пространство и, самое главное, душу поэта:

И, чтоб я отыскала Твой дом,
Как жемчужину в горсти сестер,
Стал высоким моим маяком
Князь-Владимирский белый собор.
И ворота — двойной лепесток —
Раскрываются, тихо звеня…
Каждый тонкий, литой завиток
Мне дороже, чем юность моя.

Припадаю, в трамвае, к стеклу
Жаром сухо очерченных губ:
Ты живешь на чудесном углу,
Против дома, где жил Сологуб.

Эпоха гонений

В 1929 году верующих лишили последней возможности отстаивать свои интересы: из Конституции СССР был изъят пункт о праве на религиозную пропаганду. Гонения на Церковь развернулись с новой силой, и уже в начале второй пятилетки (1934) собор оказался единственным действующим храмом Петроградской стороны. В октябре 1933 года смолк колокольный звон — соборные колокола были сняты и сданы в переплавку. При ликвидации храмов города гибли многие чтимые святыни. Редкое исключение: в 1935 году в собор из разоренного Киево-Печерского подворья на Васильевском острове поступила храмовая икона Успения Божией Матери, «изображение и мера» древнейшего лаврского образа. В клеймах на раме этой иконы среди избранных святых есть и изображение святого князя Владимира.

В дни «большого террора» 1937–1938 годов тяжелые потери понесло соборное духовенство: были расстреляны настоятель храма епископ Череповецкий Тихон (Рождественский), протоиерей Михаил Долотов, протодиакон Иоанн Гонестов. Из ранее служивших настоятелей собора мученическую смерть за Христа претерпели протоиереи Леонид Богоявленский и Павел Виноградов.

Однако, в отличие от тысяч российских храмов, собор не был закрыт. Более того, три года — с весны 1938-го по весну 1941-го — он имел статус кафедрального собора Ленинградской митрополии. Тогда же под его колокольней находилась келья будущего патриарха митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (Симанского).

В сентябре 1940 года в собор была перенесена чудотворная Казанская икона Божией Матери, с 1923 по 1940 год бывшая в руках обновленцев.

В начале 1941 года митрополит Алексий перенес свою резиденцию из Князь-Владимирского собора в Николо-Богоявленский, который и стал кафедральным на последующие 60 лет.

Победа Правды Божией

Казанская икона Божией Матери хранилась в храме все блокадные дни. В том числе благодаря этому даже в первую блокадную зиму в храм ходило всё больше и больше людей. По свидетельству очевидцев, «стали трамваи, прекратилась подача электрического света, керосина не было. В предутренней тьме, озаряемой вспышками орудийных выстрелов, чрез глубокие сугробы неубранного снега спешили священники, певчие, служащие и прихожане собора со всех концов города… Певчие пели в пальто с поднятыми воротниками, закутанные в платки, в валенках. Так же стояли и молились прихожане».

Богослужения не прерывались ни на один день: было много причастников и исповедников, горы записок о здравии и об упокоении, нескончаемые общие молебны и панихиды. За каждой Литургией читалась особая молитва о помощи Божией и даровании победы.

В первую блокадную Пасху, в ночь с 4 на 5 апреля 1942 года, враг организовал массированный налет на осажденный город. Протоиерей Николай Ломакин, с февраля по июль 1942 года служивший настоятелем собора, доложил о последствиях бомбежки в Ленгорисполком: «Была громаднейшая очередь верующих, желающих исполнить свой христианский долг. Я видел, как человек около тридцати лежало на паперти ранеными. Эти раненые были в разных местах близ храма. Некоторое время они были беспомощны, пока им не была оказана медицинская помощь. Произошла страшная картина смятения. Люди, не успевшие войти в храм, поспешно стали убегать в близ расположенные траншеи, а другая часть, вошедшая в храм, разместилась по стенам храма, в ужасе ожидая своей смерти, потому что сотрясение храма было настолько сильно, что непрерывно, в течение некоторого количества времени, падали стекла, куски штукатурки…»

В период войны и блокады клир и церковный совет проявили себя как истинные патриоты. Пожертвования прихожан и духовенства на военные нужды за 1941–1945 годы превысили 3,5 миллиона рублей, что составило 21,5% взносов от всех восьми действовавших храмов Ленинграда, или порядка 1% общецерковных сборов. В пользу Красного Креста собор направил средств больше, чем какой-либо другой ленинградский храм. Председатель двадцатки И. Куракин писал в городской совет Красного Креста: «В минуту трудно переживаемых обстоятельств военного времени долг каждого гражданина идти навстречу Отечеству, к облегчению разного рода затруднений. Этому учит и религия наша, исполняя завет Христа о любви к ближнему, представители верующих — двадцатка Князь-Владимирского собора выражает свое желание открыть в тылу лазарет для раненых и больных воинов. На оборудование и содержание лазарета двадцатка могла бы представить всё имеющееся у нас — свыше 700 000 рублей. В дальнейшем, если материальная база, доходы сбора не изменятся, двадцатка принимает на себя решение, отказавшись решительно от всех расходов, кроме самых неотложных по содержанию храма, ежемесячно субсидировать лазарет в сумме 30 000 рублей».

В октябре 1943 года представители духовенства впервые в советской истории были удостоены государственной награды — медали «За оборону Ленинграда», в число награжденных вошли все три священнослужителя собора: настоятель протоиерей Павел Тарасов, протоиерей Филофей Поляков и архимандрит Владимир (Кобец). Позже этой награды был удостоен и протоиерей Николай Ломакин.

После войны

С 1940-х годов собор посещали предстоятели и иерархи многих Поместных Церквей. В конце ноября 1947 года в Ленинграде побывал митрополит Гор Ливанских Илия (Карам), совершил в соборе акафист перед Казанской иконой Божией Матери и возложил корону на чудотворный образ.

В 1946 году удалось восстановить колокольный звон собора; большой колокол отливали в Финляндии. Архимандрит Владимир (Кобец), постриженик Киево-Печерской лавры и последний настоятель ее подворья в Ленинграде, в марте 1948 года был рукоположен в сан епископа. В 1946 году в клир собора был назначен вернувшийся в Ленинград протоиерей Александр Медведский, до высылки в 1932 году служивший настоятелем собора (в 1949–1953 годах вновь его настоятель). В церковной истории послевоенного Ленинграда это единственный случай, когда уцелевший священник занял прежнее место в избежавшем закрытия храме. Под руководством отца Александра проводилась полная реставрация собора, сильно пострадавшего в блокаду. Для всенародно чтимых святынь — Казанской иконы Божией Матери и иконы «Скоропослушница» афонского письма (прославилась в Санкт-Петербурге в 1885 году; принесена в Князь-Владимирский собор в 1938 году) — были устроены художественные киоты. В 1953–1962 годах в соборе настоятельствовал протоиерей Евгений Лукин — видный представитель старого петербургского духовенства, также вызволенный из ссылки.

О том, насколько важен собор для города, напомнил юбилей Санкт-Петербурга, отмечавшийся 23 июня 1957 года (в Неделю Всех святых, в земле Российской просиявших). После Литургии, совершенной архиерейским чином в переполненном храме, всё городское духовенство вознесло благодарственное моление Господу «за благое попечение и небесную помощь этому граду на всем протяжении его существования». К празднованию 1000-летия Крещения Руси были вызолочены кресты собора, построен новый церковный дом. 14 июня 1988 года сонм иерархов во главе с предстоятелем автокефальной Православной Церкви в Америке Блаженнейшим митрополитом Феодосием совершил в храме молебен перед чудотворной Казанской иконой Божией Матери. Началась новая жизнь собора.

Подготовил Тимур Щукин
по материалам книги «Князь-Владимирский собор. Краткий исторический очерк»