«Вселенная» — от слова «вселиться»
Современному человеку космос не нужен. А если и нужен, то в сугубо утилитарных целях. Без спутникового телевидения, без Google Maps и точного прогноза погоды — мы теперь никуда. Мечты о далеких галактиках, обитаемых планетах, неземных разумных существах остались в прошлом. И современное христианство не имеет, кажется, ничего против такой позиции… Но все ли так просто? Какие перспективы открывает для христианского ума пытливый взгляд в космическую даль? Может быть, космос — один из шансов для обновления нашей веры?
Раздел: Острый угол
Современному человеку космос не нужен. А если и нужен, то в сугубо утилитарных целях. Без спутникового телевидения, без Google Maps и точного прогноза погоды — мы теперь никуда. Мечты о далеких галактиках, обитаемых планетах, неземных разумных существах остались в прошлом. И современное христианство не имеет, кажется, ничего против такой позиции… Но все ли так просто? Какие перспективы открывает для христианского ума пытливый взгляд в космическую даль? Может быть, космос — один из шансов для обновления нашей веры?
Невыгодные звезды
XX век — эпоха глобальных космических проектов. Самые могущественные народы мира соревновались друг с другом в освоении новых космических рубежей. Вклад советского государства в исследование космоса был очень серьезным: первый искусственный спутник земли, первый человек на орбите, первый выход в открытый космос. Летопись советской космонавтики описывает «беспрецедентные» и «совершенные впервые в истории» подвиги. Наши соперники — американцы, выиграли в этой космической «гонке» лунный и марсианский «забеги». Но вот в исследовании Венеры советские космические аппараты всегда были успешнее. В западной научно-популярной литературе это небесное тело даже получило название «советской планеты».
Советская орбитальная станция "МИР"
В СССР космонавтика была чем-то большим, чем научная практика. Это была идеологически заряженная философия, доказывающая советским гражданам и всему миру преимущества социалистического строя. По-этому экс-советскому православному человеку сохранить доброе и заинтересованное отношение к космосу было сложно. Внутренняя оппозиция строю проявляла себя в критическом отношении и ко всем его достижениям. Хотя и здесь были исключения. Известно, с каким интересом относился к достижениям науки о космосе и как любил научную фантастику протоиерей Александр Мень. В 1966 году, спустя 31 год после смерти отца советской космонавтики Константина Циолковского, он даже совершил на его могиле обряд отпевания.
К сожалению, после обретения религиозной свободы многие православные публицисты взяли на себя миссию отомстить богоборческому советскому строю, отыгравшись на советском космосе. Православные батюшки отважно расправлялись с ушедшей эпохой — высмеивали и героев советской космонавтики, и все ее достижения. В церковных журналах появлялись статьи о крипторелигиозном культе космонавтики в советское время. Основной православной книгой 1990‑х годов, в которой давалась оценка человеческой тяге к космосу, оказалось сочинение иеромонаха Серафима (Роуза) «Православие и религия будущего». Автор ее указывал на греховность человеческого любопытства в отношении познания Вселенной и однозначно утверждал, что все инопланетные цивилизации, с которыми людям предстоит встретиться, — демонические.
Расправившись с ушедшей советской эпохой, все мы приняли участие в созидании общества нового типа, в котором сейчас и живем. Мы мечтали создать общество свободы, частной инициативы, демократических ценностей и товарного изобилия. Из всего этого перечня удалось реализовать лишь последний пункт — мы живем в самом современном из человеческих обществ западного типа — в неолиберальном обществе активного потребления. Наш мир, свободный от коммунизма, стал воплощением одной советской антиутопии, описанной братьями Стругацкими в романе «Хищные вещи века». В этом благополучном мире есть возможность удовлетворить любую нужду, но сытость приводит к скуке и добровольному порабощению человечества идолу потребления.
«Космический» проект в такой атмосфере умер за нерентабельностью. По мнению футуролога Сергея Переслегина, стоит порадоваться тому, что в 1970–80‑е годы ни американцы, ни мы не создали постоянную базу на Луне. Сейчас бы ее неизбежно закрыли: как «неперспективную», не приносящую коммерческой отдачи. А возможно, все вышло бы еще печальней — в поисках самоокупаемости стали бы снимать на этой базе какое-нибудь шоу типа «Дома‑2».
Но и это полбеды… Даже мировое христианство, как отечественное, так и западное, подходит к изучению космоса именно с точки зрения общества потребления. Христианские проповедники задают инфантильный по своей природе вопрос: какая нам духовная польза от этого самого изучения? Разве нужна для нашего спасения космическая база на Луне или Марсе? С какой стати христианину отправляться в космическую экспедицию, да еще и на несколько лет? Например, московский философ Александр Дугин, относящий себя к православному христианству, считает так: «Развитие космонавтики есть вещь богомерзкая и постыдная. Это классическая глобалистская утопия, предвосхищающая приход антихриста. Космос это иллюзия. Надо быть верным Христу и русской земле». Другой православный публицист Егор Холмогоров декларирует: «Мы твердо знаем, что звезды сотворены для того, чтобы любоваться на них издали как на часть небесного свода, а не шарить по ним руками».
Пытливый человеческий разум говорит: «Мне надо знать!» Мелкобуржуазное религиозное сознание отвечает: «Какой в этом толк? Какая польза? В чем духовная выгода?»
Космос спрашивает. Богословие отвечает
Иммануил Кант начал свой путь в нау-ке не как философ, а как астроном-теоретик. В астрономическом сочинении «Всеобщая естественная история и теория неба» Кант задает знаменитый вопрос: почему Вселенная именно такова, какой мы ее наблюдаем? С одной стороны, мы ее видим, она открыта для нашего теоретического исследования. Но при этом она столь огромна, что практическое изучение ее (экспедиции к другим звездам, полеты в другие галактики) представляются едва ли возможными…
В этом вопросе Кант сформулировал главную проблему, которую ставит космос перед христианским богословием. Количество звездных систем в нашей галактике описывается числом с двенадцатью нулями. Чтобы долететь до центра нашей галактики с максимальной из теоретически возможных скоростей, скоростью света, нам потребуется почти 28 000 лет. А скорости самых быстрых современных космических аппаратов (например, покинувших пределы солнечной системы аппаратов «Пионер‑10», «Пионер‑11», «Вояджер‑1», «Вояджер‑2») в 18 000 раз ниже!
Сколько галактик во Вселенной? Отвечая на этот вопрос, учебники астрономии используют не вполне корректное выражение — галактик во Вселенной, оказывается, «очень большое число». Например, на одного жителя Земли, по оценкам ученых, приходится 10 000 звездных галактик! Вселенная могла бы быть и поменьше. Звезды могли бы быть и поближе!
NGC 4414, спиральная галактика из созвездия Волосы Вероники, диаметром ~17 Кпк, на расстоянии ~20 Мпк от Земли
Как же быть с этими невероятно огромными пространствами? — с отчаянием воскликнет физик. Большая часть Вселенной совершенно вне нашей досягаемости. Ее нельзя исследовать и заселить! И вправду, оснований для уныния и космического пессимизма предостаточно. Но, наверное, наше отчаяние чем-то напоминает отчаяние европейца раннего средневековья, который стоит на берегу Атлантического океана и с грустью понимает: эту безграничную стихию ему не покорить никогда… Есть основания полагать, что если Бог сотворил в мире, где живет человек, океан, то отчасти для того, чтобы человек однажды его переплыл. Так же, наверное, обстоит дело и с космосом.
Невероятно огромный размер Вселенной — не только великая загадка, но и настоящий ключ к осмыслению человеческой истории. Можно предположить, что Бог приготовил для человечества «долгую жизнь», основная часть которой будет посвящена освоению этого невероятно огромного, сотворенного Богом мира! Человек спрашивает: Господи, а где границы для моего познания, для моего развития? Создавший Вселенную Бог как бы отвечает: у твоего познания и твоей истории почти нет пределов.
Уникальное человечество?
Непостижимо большие масштабы сотворенной Богом Вселенной не могут не рождать еще одного богословского вопроса: одни ли мы в мироздании? Неужели Бог сотворил мир, который почти невозможно измерить, и поселил в нем только один вид ра-зумных тварей — людей? Христианское богословие более всего склонно отстаивать идею уникальности человечества как единственной разумной расы во Вселенной. Оно пытается спасти ряд важных идей нашего вероучения. Прежде всего, тезис о единственной и уникальной жертве, которую принес за все мироздание Бог Слово, сделавшийся человеком. Действительно, если Вселенная заселена бесчисленным количеством разумных рас, мы можем предположить, что хотя бы некоторые имели в своей истории такой же Адамов грех, что и человечество. То есть они отпали от Бога и оказались в плену у «греха, проклятия и смерти». Что же, Бог бесчисленное количество раз становился разумным инопланетянином, чтобы спасти эти заблудшие инопланетные расы?
Эмиссионная туманность с рассеянным скоплением в созвездии Скорпион. Открыта Джоном Гершелем 8 июля 1837 года
А что, если человечество — это единственная разумная раса во Вселенной? Что, если Земля — единственная обитаемая планета? Это предположение рождает острое чувство невероятного одиночества. Спасая одни богословские идеи, «бого-словие уникального человечества» жестоко обходится с другими. Обратим внимание на то, каким Бог сотворил наш мир. На нашей планете, например, обитает около 3 000 различных видов одних только комаров. Ученым известно более 2 380 видов блох, около 500 видов пиявок и целых 386 видов птичек семейства воробьиных. Бог — щедрый Творец, Он всегда делает больше, чем мы можем предположить. Наконец, на Земле — около 1 500 различных народов, что не помешало Богу открыть Себя лишь одному, Израилю, чтобы тот сообщил это откровение 1 499 остальным.
Европейцы проповедовали христианство на других континентах, среди дикарей, которых некоторые философы отказывались и признавать-то людьми. Не повторится ли эта схема и в истории разумной Вселенной? Возможно, однажды христиане станут провозвестниками Божией любви и спасения по всей Вселенной.
Космоса может и не быть
В футуристическом романе Пола Андерсона «Патруль времени» описывается общество, в котором люди научились изменять прошлое во имя настоящего — максимально комфортного, стабильного и благополучного. Главный герой, анализируя вероятные, но не состоявшиеся сценарии развития человечества, разочарованно вспоминает, что оно много раз стояло на пороге глобальной экспансии в космос. Оно проектировало огромные, могучие и красивые космические корабли, но забота о благополучии снова и снова заставляла инженеров времени так кроить человеческую историю, что шансы начать космическую эпоху срывались. Это предупреждение всему человечеству. Европейцы могли никогда не оказаться в Новом Свете, а многие научные теории, определяющие настоящее, — застрять в головах разработчиков. Космоса тоже могло не быть в нашей истории. Когда человек совершает подвиг или делает великое открытие, им всегда движут серьезные стимулы. Иногда они имеют религиозную природу, иногда идеологическую, но почти никогда — прагматическую. Но как быть теперь? Религиозные и идеологические мотивы перестают играть существенную роль в современном обществе.
Здравое и слишком трезвое человечество XXI века устами политиков, финансистов, писателей задает вполне резонный вопрос. Зачем иметь постоянную базу на Луне или Марсе, если это очень дорого, коммерчески неоправданно и… опасно?! Нам что, на нашей родной Земле мало свободного места? Надо-де сначала решить внутренние проблемы — бедность, загрязнение окружающей среды, социальную несправедливость, — а потом уже лететь к звездам! На эти вопросы существует только один ответ: Бог сделал человека таковым, что он любопытен, любит быть хозяином, желает размножаться и наполнять землю. «Луна была там, а мы здесь. Поэтому мы должны были лететь» — так ответил астронавт Нил Армстронг, объясняя мотивы крайне дорогостоящей и опасной экспедиции на Луну. Отказ человечества от космических амбиций равносилен измене своей судьбе, забвению своего призвания.
Последний шанс
Библейское учение о творении и о роли человека в мироздании способно возродить жажду проникновения за фронтир, почти угасшую в современном человечестве. Зачем же еще нужна «Вселенная», если не для постепенного заселения? Осваивая мироздание, осмысляя его, подобно садовнику возделывая дикое пространство, мы оказываемся исполнителями данного нам при самом творении мира благословения — «плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю, и обладайте ею» (Быт. 1, 28).
Космос, его дальнейшее освоение, ставка на него как на ориентир первоочередной важности — один из немногих шансов сохранить европейскую христианскую цивилизацию, ориентированную на прогресс, познание, на героизм. Вместе с тем, возрождение космической романтики немыслимо без мобилизации и самого исторического христианства. Каждый спутник, запущенный в космические дали, каждый человек, оказавшийся на орбите Земли, — это итог колоссальных усилий десятков тысяч людей, каждый из которых однажды в жизни делает очень важный выбор. Чему посвятить свою жизнь? Какое целеполагание для нее определить? Чем я могу пожертвовать ради великой цели? Безопасностью? Высоким заработком? Спокойной и довольной жизнью? И космонавт, и инженер, и каждый рядовой сотрудник космической отрасли должны обладать уникальными внутренними свойствами, энтузиазмом, самоотверженностью, высочайшей дисциплиной. Где взять эти качества? Они воспитывались на протяжении столетий церковными проповедниками. Высокая цель, самоотверженность и долг, представление о том, что «оправдан риск и мужество», — все эти материи невероятно близки и понятны каждому верующему человеку.
«Отказ от космоса неизбежно приведет к деградации человечества, к архаизации картины мира», — утверждает Сергей Переслегин. От себя добавим: отказ от космоса является одним из следствий глобального кризиса всего исторического христианства. Рэй Бредбери вложил в уста одному проповеднику эпохи космических путешествий такие важные слова: «Не умер ли Бог? Извечный вопрос. Однажды, услышав его, я рассмеялся <…> Лучшим ответом будет другой вопрос: а вы сами, часом, не умерли? Не остановилась ли кровь, что движет вашими руками, не остановились ли ваши руки, что движут металлом, не остановился ли металл, что бороздит космические просторы? Будоражат ли вашу душу безумные мысли о путешествиях и переселениях? О, да. Значит, вы живы» («Левиафан — 99»).
В отношениях каждого папы и сына однажды приходит такое особое время, когда отец начинает брать своего сына с собой на работу. Он показывает ему, чем занимается, творцом чего ему приходится быть. Отец рассказывает ребенку о себе, знакомит его со своим внутренним миром, со своими мечтами, планами и достижениями. А может быть, выход человека в космос и знакомство со Вселенной — та самая экскурсия, которую наш небесный Отец устроил для всех нас, своих любопытных детей?..
Иерей Алексий Волчков