Вперед в прошлое
ЛЕНИНГРАД — КОЛЫБЕЛЬ РЕКОНСТРУКЦИИ
— Алексей Владимирович, давайте для начала определимся, что же такое историческая реконструкция.
— Изначально историческая реконструкция появилась в Советском Союзе как военно-историческая дисциплина: люди воспроизводили военные сюжеты, походы. И обычно, когда говорят об исторической реконструкции, подразумевают именно этот формат. Но во всем мире, и у нас в том числе, существует еще и историческая реконструкция повседневной жизни, living history. В Петербурге достаточно мощно развито бальное движение, то есть реконструкция исторических балов, развивается living history, связанная со Средневековьем, когда люди полностью погружаются в быт той эпохи. Там, надо сказать, очень сильна женская составляющая, потому что много внимания уделяется кухне, технологии изготовления одежды, в том числе женского костюма. Но все-таки в России наиболее развита военно-историческая реконструкция.
— Когда она появилась в нашей стране?
— Движение реконструкторов появляется в середине 1970-х годов. Надо отдать должное известному энтузиасту Олегу Валерьевичу Соколову, специалисту по военной истории Франции, кандидату исторических наук, доценту Санкт-Петербургского государственного университета, кавалеру ордена Почетного легиона. В неформальной среде его называют sir. Начиная еще с 1976 года, а может, и 1975-го, молодые энтузиасты надевают под его руководством мундиры наполеоновской эпохи. Считалось, что времена Бонапарта наиболее романтичны, они воспеты в советском кинематографе, относительно аполитичны, чего не скажешь, например, о периоде Великой Отечественной войны. Трудно себе представить, чтобы кто-то в Советском Союзе занялся реконструкцией вермахта, как это происходит сейчас.
— То есть Ленинград можно назвать родиной отечественной реконструкции?
— Параллельные процессы проходили и в Москве, но Ленинград лидировал. В конце 1980-х реконструкторское движение получает поддержку со стороны комсомола, проходит первая реконструкция Бородинской битвы. Я, кстати, с 1991 года участвовал почти во всех «Бородинских сражениях». В конце 1980-х зарождается и реконструкция Средневековья, опять же в нашем городе. Благодарить надо во многом энтузиаста Петра Васина, он же воевода Васин, который создал клуб военно-исторической реконструкции «Княжеская дружина». Из этого клуба после выкристаллизовались другие клубы самых разных направлений, занимающиеся реконструкцией вооружения и доспехов как русских воинов, так и рыцарей Тевтонского и Ливонского орденов. Одним из первых фестивалей этой тематики стал «Рыцарский замок» в Выборге. И опять же в конце 1980-х зарождается мощное движение, занимающееся Первой мировой и Гражданской войнами. Мне посчастливилось надеть форму Добровольческой армии (Белая армия на Юге России в 1917–1920 годах. — Прим. ред.) в 1989 году. С единомышленниками мы организовали свой большой клуб, «Дроздовский полк» (подразделение Добровольческой армии под руководством полковника М.Г. Дроздовского. — Прим. ред.). Позже на его базе появился клуб, занимающийся реконструкцией лейб-гвардии Семеновского полка.
Справка
АЛЕКСЕЙ АРАНОВИЧ РОДИЛСЯ В 1974 ГОДУ В ЛЕНИНГРАДЕ. ЗАКОНЧИЛ ФАКУЛЬТЕТ СОЦИАЛЬНЫХ НАУК РГПУ ИМ. А. И. ГЕРЦЕНА. ДОКТОР ИСТОРИЧЕСКИХ НАУК, С 1998 ГОДА — ПРОФЕССОР КАФЕДРЫ ИСТОРИИ И ТЕОРИИ ИСКУССТВ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА ТЕХНОЛОГИИ И ДИЗАЙНА. ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕКОНСТРУКЦИЕЙ ЗАНИМАЕТСЯ С КОНЦА 1980-Х ГОДОВ. ПРЕЗИДЕНТ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА.
ТАКИЕ РАЗНЫЕ РЕКОНСТРУКТОРЫ
— Первоначальный интерес именно к наполеоновским войнам был только результатом романтизации эпохи в советском кинематографе и её безопасности с политической точки зрения? На Западе, по-моему, движение реконструкции тоже начиналось с увлечения наполеоновской эпохой.
— На Западе интерес к эпохе наполеоновских войн объяснялся тем, что они объединили Европу. Фактически Наполеон создал некий прообраз Евросоюза. Но в каждой стране была и своя специфика: в Англии увлекались реконструкцией войны Алой и Белой розы, в Польше было мощное движение по раннему Средневековью. Но объединяющей стала эпоха наполеоновских войн. Надо сказать, что в России занимаются реконструкцией практически всех исторических эпох, начиная с времен Древнего Рима — у нас в городе мощный «римский» клуб — и заканчивая войной в Афганистане. Слава Богу, пока Чеченскую кампанию не трогают — и это правильно: есть грань, которую нельзя преступать.
— Что вы имеете в виду?
— История Советского Союза — это история. История современной России — это уже политология. Явление еще как следует не изучено, можно совершить некорректные действия по отношению к ветеранам чеченских войн. Да и Афган еще, на самом деле, живая рана. У меня папа отслужил там три года полковником. Впрочем, я сам участвовал в реконструкции конфликта, на стороне моджахедов. Надо сказать, это совсем не то, что переодеваться в форму солдат Первой мировой или Гражданской войн — это… противно естеству, что ли.
— Вы упомянули, что военно-историческая реконструкция охватывает эпохи, начиная с Древнего Рима, а разве не существует реконструкции эпохи фараонов, древней Ассирии, Вавилона?
— В России мне такие не известны. Я сейчас говорю о клубах, которые представляют законченный образ эпохи. Ну а так, конечно, есть те, кто занимается реконструкцией отдельных предметов быта. Можно и одежды неандертальца реконструировать. Есть серьезные ученые, которые пытаются воссоздавать орудия каменного века. Но я не об этом. В одиночку нельзя реконструировать эпоху, нельзя сделать этого и вдесятером.
— То есть массовость — это один из критериев, позволяющий говорить об исторической реконструкции?
— Вы недопоняли. Можно идеально реконструировать одежду, орудия труда, оружие. Это тоже историческая реконструкция и здесь не требуется много людей. Я же говорил именно о реконструкции образа эпохи.
— Какими источниками руководствуются реконструкторы?
— Это зависит от эпохи. Письменные источники, изобразительные, в конце концов устные, если речь о XX веке. Изучая Первую мировую войну, я поднял огромный массив документов, все уставы и наставления, написал докторскую на тему «Интендантское снабжение русской армии во второй половине XIX — начале XX века». Изучил что ели, пили, какие вещи носили, как лечили, работал с предметами в оригинале. Вот сейчас работаю научным консультантом многосерийного фильма «Окрыленные», посвященного как раз тому периоду — от начала Первой мировой войны до подавления Кронштадтского мятежа в 1921 году.
ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ
— Вы сами, кстати, как занялись реконструкцией?
— Мой отец военный, а мама по первому образованию конструктор-модельер. Она мне еще маленькому расшивала папины вещи, я всё время играл в войну, а когда вырос, решил, что можно заняться этим серьезнее. Узнал, что есть такие же сумасшедшие, как и я. Мы объединились.
— А чем пользовались в начале своего пути? Ведь реконструкторское движение только зарождалось, на кого вы ориентировались? Может, пользовались зарубежными материалами?
— А чем там пользоваться? Были книги, конечно, по костюмам. А так… Могу сказать, что наши реконструкторы — настоящие профессионалы. Мы очень дотошный народ. Мы не будем делать гетры на липучках или искать более удобную замену оригинальным тканям. А французы бы не побрезговали.
— Насколько в таком случае допустимы отклонения от исторического оригинала? Французы с гетрами на липучках — тоже реконструторы ведь?
— Мы их таковыми не считаем. Это то же самое, что носить «кожаную» куртку из дермантина. Главный критерий исторической реконструкции — достоверность. Для меня как историка, достоверность означает исторический факт, подтвержденный рисунками, описаниями, оригинальными предметами.
— Но ведь невозможно же восстановить все детали? Чем заполняются пробелы в знаниях?
— Мы знаем об истории русского Средневековья в десятки раз меньше, чем о Древнем Египте. Там были пирамиды, письмо, а у нас до принятия христианства — ничего. Погребальные костры были, и часто всё, что можно найти от человека, — это горшочек с пеплом и отдельные предметы: топорик, бусы. Но существовали культуры, где воинские традиции были аналогичны древнерусским и где не практиковалось сожжение, например в Норвегии, Швеции. И мы проецируем материал, добытый при исследовании захоронений скандинавов, на нашу культуру. Конечно, тут нельзя говорить о 100% достоверности — это уместно только для войн, проходивших в недалеком прошлом, засвидетельствованных на фото- и видеосъемках: Великой Отечественной, Первой мировой и Гражданской. В случае со Второй мировой еще живы ветераны. А вот уже «наполеонику» реконструировать безошибочно нельзя. Например, раньше делали кивера с прогибом, до нас они дошли именно в таком виде. Но, восстанавливая технологию, мы пришли к выводу, что эта форма не совсем правильная. Просто материалы усохли — отсюда и прогиб.
— Объясните разницу между реконструкторами и ролевиками.
— А разница простая: ролевики не реконструкторы. Им не важна достоверность, это больше игра в эпоху, чем попытка её воспроизвести. С нами у них нет никакого пересечения. Кто-то собирает значки, кто-то марки, а кто-то — спичечные коробки. Все занимаются разным делом. Да, иногда ролевиков называют реконструкторами, но это верно лишь в той степени, в какой мы можем называть фехтованием то, чем занимаются актеры в театрах: театральное фехтование не имеет никакого отношения к настоящему, историческому, так никто никогда не фехтовал — у кино и театра другая задача. Так и с ролевиками — они не ставят целью собственно реконструкцию.
ИСТОРИЯ И ПОВСЕДНЕВНОСТЬ
— Правильно ли я понимаю, что заниматься исторической реконструкцией — занятие не из дешевых. Нужен начинающему реконтруктору капитал?
— Я не сторонник того, что главное в нашем деле — деньги. Что важно, так это любить реконструкцию. Хотя есть клубы, которые держатся на том, что руководитель — богатый человек, который может позволить себе делать пушки, ткани и содержать полклуба. Но я не сторонник такого подхода. Когда каждая вещь тобой заработана и выстрадана — это да. Но уж если нет средств, не обязательно идти в поход во всем новом. Мы делимся друг с другом: гардероб обновляется, а старые вещи никуда не деваются, почему бы не дать их поносить напарнику.
— С чем связано огромное увлечение Великой Отечественной войной в среде реконструкторов?
— Каждый день показывают фильмы про Великую Отечественную, разведку, спецназ, позиционируют, что это чуть ли не единственная наша война. Так что увлечение Великой Отечественной — результат политического заказа, как мне кажется. Это не унижает значения этой войны, ветеранов, которыми мы должны, несомненно, гордиться. Впрочем, сильное увлечение Второй мировой — явление абсолютно нормальное. У каждой эпохи свои герои для подражания. Вспомните, Екатерина II тоже в некотором смысле занималась реконструкцией — Потемкин устроил для нее грандиозные маневры на Полтавском поле, воспроизводя события битвы. А в начале XX века русская армия на столетие войны с Бонапартом переодевалась в форму времен Александра I.
— Взаимодействуют ли российские реконструкторы с иностранными клубами?
— Я общаюсь достаточно плотно с коллегами из Чехии. У них проходит мощный фестиваль, посвященный Первой мировой войне: с танками, пушками и настоящим поездом. Общаемся со шведами, финнами — по поводу Русско-шведской войны 1808–1809 годов и Зимней войны. А сейчас самые тесные контакты с коллегами из Эстонии, мы участвуем в реконструкциях их войны за независимость.
— Иногда складывается впечатление, что ни один муниципальный праздник в России сегодня не обходится без рекоснтрукторов.
— Обычно там нет никаких реконструкторов, конечно же. Чаще администрации домов молодежи одевает своих студийцев в исторические костюмы. И по ним видно, что они реконструкцией не занимались никогда. Есть такое понятие: умение носить форму. С первого раза не научишься. Помню, я первый раз надел на Корсике форму наполеоновской армии: чуть в обморок не упал на жаре, потому что на мне сукно, кивер. А потом привык.
— Какие люди идут в реконструкторы?
— Все приходят по-разному. Кто-то увидел выступление, и ему тоже захотелось. Мы, например, в Ночь музеев ежегодно проводим фестиваль. Рассказываем в вузах и школах — молодежь приходит. У некоторых реконструкция становится семейной традицией: сначала папа занимался, потом сын пришел и еще четверых бывших одноклассников с собой привел. Меня часто спрашивают: зачем тебе это? А я отвечаю: у нас такая интересная и очень короткая жизнь, давайте попробуем за отведенное нам время прожить не её одну, а две или три жизни, прочувствовать другие эпохи.
— Насколько популярен формат living history в России?
— В Петербурге несколько команд организуют прекрасные исторические балы. Реконструируют Петровские ассамблеи. Ежегодно проходит Куприновский фестиваль: барышни в платьях, господа во фраках, кто-то в мундирах. Исполняют стихи, песни — полное погружение в эпоху Серебряного века. Под Выборгом есть варяжская деревня Сваргас, так люди там живут круглогодично, у них подсобное хозяйство. На мой взгляд, это чересчур. Я за реконструкцию, но без отрыва от мира.
— Существует ли в России специальная периодика для реконструкторов? Во Франции, знаю, выходит журнал Tradition Magazin.
— Да, в России была попытка создать подобный журнал, назывался он «Империя истории». Но не сложилось, вышло всего несколько номеров. Есть издания, которые подходят для реконструкторов костюмов: журналы «Новый цейхгауз», «Сержант», — единственные, кто выдержал проверку временем, сумев преодолеть рубеж в 4–5 номеров. Но они рассказывают, в основном, о внешней атрибутике. Военно-историческая реконструкция же — это нечто большее. Почему я перестал заниматься реконструкцией французской армии? Французская культура интересна мне прежде всего своей кухней, французскими романами, а военная история Франции мне не так близка. Вообще, я считаю, что без знания языка сложно заниматься реконструкцией. Когда люди, воссоздающие армию Наполеона, по-французски знают только команды, это выглядит как-то несерьезно. Вот упомянутый мною ранее Олег Валерьевич Соколов специально выучил французский только для того, чтобы играть французского генерала. Так же и «немцы» наши — мало кто из них знает немецкий.
ВНЕ ПОЛИТИКИ
— Кстати, о немцах. Мне кажется, что именно немецкая армия чаще привлекает реконструкторов Великой Отечественной войны.
— Я с уважением отношусь к тем, кто занимается вермахтом. А вот реконструкция СС, пусть и выполненная на отлично, меня уже настораживает. Сейчас начинают и власовцев реконструировать, и других коллаборационистов. У нас же миллион двести тысяч советских граждан воевали на стороне Гитлера, и как историк я согласен, что это действительно было. Но как педагог хочу сказать, что реконструкция — это форма воспитания подрастающего поколения. Если детям твердить, что все были хорошие, они запутаются. О власовцах надо писать, но вот героизировать их я бы поостерегся. Это плохо кончится.
— Если уж зашла речь о вермахте и власовцах, бывает ли такое, что происходит политизация реконструкторов?
— Когда участников движения тысячи и тысячи по всей России, любой политической партии было бы интересно завладеть их умами. Мол, раз одеваются красноармейцами, давайте КПРФ сюда приведем. А оказывается, что половина «красноармейцев» придерживается монархических взглядов. Так что пока, слава Богу, никакая политическая партия не смогла «захватить» реконструкторское движение. У нас есть люди самых разных взглядов, в том числе и состоящие в политических партиях, и это нормально. Что мне нравится в реконструкторском движении: нам не важно, кто твой напарник в реальной жизни. В моем полку несколько кандидатов наук, один доктор наук, несколько водопроводчиков. Денщиком служит известный астрофизик Александр Тронь, профессор Колумбийского университета. В жизни он читает лекции американским студентам, а тут снимает офицерам сапоги: «что прикажете, чего изволите?» Есть люди состоятельные, есть не очень. Кто-то приезжает на BMW и переодевается в рядового, а кто-то на «шестерке» — и в капитана. Мы не меряемся достатком, и это радует.