Возвращение "Русского паломника"

Родители, детство

Глеб Подмошенский родился в Риге 26 марта 1934 года, в день Благовещения по новому стилю, в семье псковского уроженца Дмитрия Ивановича Подмошенского, владельца писчебумажного магазина. Мать Глеба, Нина Александровна (урожденная Фокина), происходила из петербургской артистической семьи. Дед её, Михаил Васильевич Фокин, был из купеческого сословия, содержал ресторан при императорском Яхт-клубе на Крестовском острове. Дед Глеба по матери, Александр Фокин, руководил в Петербурге им же основанным Троицким театром (сейчас — Театр миниатюр), младший брат деда Михаил был знаменитым танцовщиком и балетмейстером. Рано умершая бабушка по матери, Екатерина Филонова, приходилась сестрой художнику Павлу Филонову. Мачеха матери — прима-­балерина Мариинского театра и балетмейстер Александра Фёдорова создавала национальный балет Латвии. Родители отца Германа поженились 22 февраля 1933 года.
Род Подмошенских — очень древний. Дмитрий Иванович был благочестивым человеком с тонким чувством юмора. Очень успешный торговец, он выстроил в Риге два дома, и семья его была обеспечена исключительно хорошо. Маленький Глеб рано лишился отца, которого очень любил, и долгие годы ждал его возвращения. Отца, арестованного НКВД 7 ноября 1940‑го, приговорили к 8 годам заключения и сослали в Воркуту, где он скончался в лагере.
Нине Александровне Подмошенской с десятилетним Глебом и дочерью Ией удалось выбраться из занятой германской армией Латвии в Берлин вместе со многими тысячами русских обитателей Прибалтики, стремившимися продолжить жизнь в Европе. В возрасте пятнадцати лет Глеб переселился в Соединенные Штаты вместе с матерью и сестрой.


Первые шаги в Америке

По словам отца Германа, жизнь американского общества мало привлекала его, но знакомство с русским монастырем в Джорданвилле, в духовную семинарию при котором он поступил, помогло преодолеть наступавшее разочарование в жизни. Он был восхищен этой святой обителью и, как сам говорил, «приносился туда каждую Пасху, пока не создал свой монастырь».
Во время учебы он совершает паломничество на Аляску, на Еловый остров, к русскому миссионеру архимандриту Герасиму (Шмальцу). Там, на Еловом острове, Глеб испросил помощи преподобного Германа Аляскинского в создании нового монашеского братства. Уже тогда он стремился продолжать подвижническую жизнь своих предшественников, мечтая этим обогатить американскую землю, ради просвещения которой был послан с миссией из России преподобный Герман. Окончив Свято-­Троицкую семинарию в Джорданвилле, отец Герман всегда с любовью вспоминал своих наставников, от которых перенял живой интерес к истории Русской Церкви и русского монашества.
В 1961 году архиепископ Иоанн (Максимович) пригласил Глеба приехать в Сан-­Франциско. А в праздник Введения во Храм Пресвятой Богородицы Глеб познакомился с Юджином Роузом (будущим иеромонахом Серафимом). Архиепископ Иоанн благословил Глебу и Юджину создание нового монашеского братства, и 25 декабря 1962 года, в день погребения аляскинского старца Германа, они с четырьмя сотоварищами основали братство Германа Аляскинского в Калифорнии.
В 1964 году Юджин Роуз приобрел помещение для церковного магазина, которое освятили присланные владыкой Иоанном епископ Нектарий (Концевич) и друг братства архимандрит Спиридон (Ефимов). Они позже стали духовниками Глеба и Юджина при постриге в монашество. Магазин открылся 1 января 1964 года — и стал первым из многих основанных впоследствии отцом Германом очень успешных коммерческих предприятий, обеспечивших экономическую базу его разносторонней деятельности.
Желание помочь усвоению основ православной веры и благочестия местным населением привело к созданию ежемесячного журнала, названного архиепископом Иоанном «The Orthodox Word» («Православное слово»). Его первый номер вышел осенью 1964 года и открывался статьей владыки Иоанна (Максимовича), помеченной тридцатым сентября. Журнал регулярно выходит и ныне… Наиболее интересные выпуски можно увидеть на выставке в БАН.

Вехи служения

В 1966 году с благословения Сеатлийского епископа Нектария (Концевича) братство начало редактировать «Православный благовестник», печатавшийся знаменитой игуменией Ариадной (Мичуриной). К 1967 году была найдена подходящая земля для устроения нового монастыря в Калифорнийских горах. В 1968‑м начали постройку, а в 1969‑м перевезли печатный станок из Сан-­Франциско в Платину и возвели вокруг него стены и крышу. С этого времени издания Свято-­Германовского монашеского братства в селении Платина расходятся по всему миру. 9 августа 1970 года Зарубежной Русской Церковью был причислен к лику святых преподобный Герман Аляскинский. Текст службы ему Глеб и Юджин составили на двух языках так, чтобы обе версии были одинаковы. 14/27 октября 1970 года Глеб и Юджин были пострижены в монахи с именами Герман и Серафим соответственно.
В 1972 году в качестве очередного номера «Православного слова» братством был впервые выпущен церковный календарь согласно старому стилю. С тех пор календарь Свято-­Германовского братства выходит ежегодно и остается наиболее полным из современных православных календарей. Именно из этого календаря русские люди во всем мире (а не только в СССР) с удивлением по сей день узнают, что Британская, Галльская, Кельтская и другие европейские Церкви принесли в мир лавину древней православной святости, а тамошние подвижники и аскеты минувших столетий куда многочисленнее своих элладских, болгарских или древнерусских собратьев. Несколько выпусков Календаря представлены на выставке в БАН.
В 1973 году братство приступило к фототипическому переизданию многотомной роскошно оформленной серии агиографических монографий «Новые отцы Российские» и к 1980 году выпустило тринадцать томов. В 1974 году братство основало Ново-­Валаамскую богословскую академию (New Valaam Theological Academy) — ежегодные двухнедельные церковно-­просветительские курсы, послужившие многим огласительным приготовлением к принятию Святого Крещения. В 1975–76 годах было положено начало скиту блаженной Ксении Петербургской в девяти милях от Свято-­Германовской обители.12/25 декабря 1976 года отец Герман был посвящен во иеродиакона, а рукоположен во иеромонаха 17/30 декабря 1976 года. В 1979 году отец Герман отправляется на Афон, где встречается с афонским старцем Никодимом, о котором много писал в «Русском Паломнике». В 1980 году вышла книга отца Серафима (Роуза) «Душа после смерти», отпечатанная братией вручную значительным тиражом, сразу получившая множество самых лестных отзывов священноначалия и в переводах ставшая чуть не самым популярным православным чтением в России…
В 1982 году отец Герман основывает в близлежащем городке (в гараже у духовной дочери архиепископа Иоанна (Максимовича)) церковь в честь иконы Богородицы «Споручница грешных», настоятелем которой становится отец Серафим, умерший на праздник Успения в том же году. В 1985 году на высокой горе Елового острова на Аляске братия начали строить Свято-­Михайловский скит. Свято-­Михайловским он был назван потому, что земля для него была найдена в день памяти чуда Архистратига Михаила. В 1986 году открывается множество новых книжных магазинов в разных штатах. Год тысячелетия Крещения Руси был ознаменован завершением постройки храма Братства преподобного Германа в Платине.
Незадолго до смерти отца Серафима отец Герман получил с Афона несколько комплектов «Русского паломника» прежних лет, и они решили возобновить его издание. Январем 1990 года помечен первый выпуск возрожденного журнала «Русский паломник», посвященный почти целиком истории Валаамского монастыря, причем ярчайший из материалов — воспоминания валаамца архимандрита Афанасия (Нечаева), был получен отцом Германом от игумена Валаамского монастыря в Финляндии архимандрита Пантелеимона (Сархо). В том же году отец Герман впервые посещает Россию — Ленинград, остров Валаам и Оптину пустынь, в которые он всю жизнь стремился добраться. Назначенный незадолго до того Оптинский игумен Венедикт (Пеньков) поднес отцу Герману икону с мощами преподобного Нектария в благодарность за труды по переизданию жизнеописаний оптинских старцев и возрождение «Русского паломника», жизнь которого была прервана переворотом 1917 года.

Воспоминания

Мне посчастливилось встретить отца Германа совсем случайно, в один из первых дней его пребывания в Ленинграде, кажется, в конце весны или в начале лета 1990 года. Он заглянул в Институт русской литературы на мой доклад о жившем и на Валааме преподобном Александре Свирском, и после мы разговорились. Его интересовала возможность отыскать могилку старца Патермуфия, и он стремился посетить кладбища Лавры, куда я и сопроводил его вместе с сопутствовавшим ему несколько восторженным и очень милым православным американцем. На следующий день я впервые увидел возобновленный в Америке «Русский паломник», и с этого времени общение наше продолжалось в течение ровно двадцати пяти лет. Отец Герман всегда оставался ­каким-то удивительно сияющим, лучащимся человеком, старательно отстранявшимся от всего, что навевало уныние и безнадежность.
В 1992 году патриарх Алексий (Ридигер) приветствует и благословляет «Русский паломник» с надеждой, что он будет и впредь распространяться в России, а печататься в Лаврской типографии. Патриарх также приглашает отца Германа сослужить в Успенском соборе в Кремле. И всё это — совершенно несмотря на опубликованное четырьмя годами ранее постановление Синода Русской Зарубежной Церкви о лишении отца Германа священного сана…

По словам отца Германа, беседуя с патриархом Алексием наедине, он услышал ответы на многие волновавшие его вопросы, и о собеседнике своем он отзывался почтительно и с большой симпатией. Отец Герман полагал, что само избрание Патриархом Московским родившегося в независимой Эстонской Республике и там же получившего воспитание в семье активных работников парижского Русского студенческого христианского движения Алексия Ридигера — это явная милость Божия, открывающая Русской Церкви практическую возможность добиться причисления к лику святых пострадавших за веру мирян и лиц духовных, то есть тех, кого согласно советскому миропредставлению и законодательству продолжали считать несомненными преступниками и врагами советского государства. По мнению отца Германа, именно повторное — на русской земле — прославление этих людей и официальное превращение очевидных врагов советского общества, в первую очередь царской семьи, в признанный именно «советской» Церковью сонм святых мучеников, то есть в обязательный идеальный образец для каждого христианина, — должно было полностью изменить советское сознание и сделать существование безбожного советского государства внутренне невозможным. В этом он усматривал принципиальное отличие от имевшей уже место в 1981 году канонизации новомучеников Зарубежной Русской Церковью в рассеянии. Он разделял высказанное ему патриархом Алексием и многим представлявшееся в те годы весьма спорным мнение, что лишь формальное подтверждение заграничного прославления Церковью в России могло бы пройти недостаточно замеченным, остаться ­какой-то иноземной, привнесенной в жизнь России диковиной. О верности этих оценок и о мере воплощения представлений патриарха и отца Германа каждый может судить согласно собственному опыту и впечатлениям. А в 1994-м — в год двухсотлетия валаамской миссии преподобного Германа, патриарх Алексий посетил Еловый остров, где его приветствовал отец Герман с братией и с местными алеутами, потомками духовных детей преподобного Германа, а также и Форт Росс, где братство преподнесло патриарху икону этого подвижника.


Главное дело

В 1995 году возникает множество новых книжных магазинов братства. В общей сложности отцом Германом основано было не менее четырех десятков церковных магазинов в разных штатах США, а издательство выпустило около восьми десятков книг, в том числе столь значительный труд, как «Russia’s catacomb saints» Ивана Михайловича Андреевского (1982) и двухтомники о святынях Румынии и подвижниках Святой Горы Афон.
Важнейшей заслугой отца Германа перед русской церковной наукой останется предпринятое им с середины 1960‑х годов настойчивое и очень деятельное собирание русских церковных исторических документов, собирание, что называется, сплошное, а не избирательное. Для него не было заранее правых и неправых, стоящих и недостойных памяти… Всякое свидетельство имело для него ценность и всякому он радовался от души. Такое отношение давало ощутимый результат, и в короткое время отец Герман стал обладателем ценнейшего собрания документов, к которому относился бережно и которым делился лишь по очень трезвом размышлении. Этим и объясняется документальное богатство подготовленных при его участии книг и составленных лично им ранних выпусков журналов. Его архив на долгое время останется важным хранилищем сведений, почерпнуть которые больше просто неоткуда…
Главным делом отца Германа в России стало возрождение самого, пожалуй, увлекательного русского церковного периодического издания — журнала «Русский паломник», выходившего до октябрьского переворота 1917 года еженедельно. На выставке в Библиотеке Российской академии наук, располагающей полным комплектом этого журнала, представлены, в частности, весьма редкие первые (№№ 1–17, 1885 г.) и последний (№ 39–40. 8 октября 1917 года) его выпуски.
Отцу Герману удалось оставшееся невозможным для всех остальных: просмотрев внимательно несколько годовых подшивок «Русского паломника» прежних лет и перейдя к чтению «Паломника», составлявшегося отцом Германом, читатель практически не заметит существенных различий ни в манере подачи материала, ни в характере и направленности публикуемых текстов, ни в подходе к составлению иллюстративного ряда. Знакомство и с прежним, и с современным журналом вызывает схожее и вполне устойчивое ощущение эффекта погружения в мир бытового подвижничества, в столь сильной степени искорененного за семь с лишним десятилетий советской вакханалии. В журнале не встретишь серьезной полемики и обсуждения актуальных церковных новостей. Он спокоен, удивительно прост и… вызывает желание вернуться к только что прочитанному снова и снова, увидеть своими глазами то, о чем только что узнал. На его страницах недавняя, даже очень страшная история оживает и ощущается как сегодняшний день. И не остается сомнения в том, что история, во всяком случае, в русском государстве, во многом может повториться…

Стоит отметить, что особенно хорошо относился отец Герман к Русскому студенческому христианскому движению и издаваемому им «Вестнику», который крайне ценил за верность единожды избранному направлению и за поразительную живучесть, многократное возрождение не раз прекращавшегося журнала. Он говорил, что журнал — важный и наглядный пример для всех унывающих на трудоемкой и не всегда благодарной ниве церковного просвещения, и отзывался о «Вестнике» как о «самом добром русском журнале».
Отец Герман сказал ­как-то, что если через пять лет издания «Русского паломника» (первоначально он хотел делать по четыре номера в год, приняв за образец именно периодичность «Вестника РСХД», но пришлось ограничиться двумя выпусками — зимним и летним) всего десять человек откажутся от поездки на каникулах «по ленинским местам», собравшись вместо этого в Оптину, то свою задачу он будет считать исполненной. Эту задачу он перевыполнил тысячекратно…

Остров Валаам

Особенно любил отец Герман остров Валаам, всегда указывал на промыслительное четвертьвековое сохранение от безбожников двух островных монастырей на Ладоге за крепкой стеной Финляндского государства. Захват этих обителей вместе с частью Финляндии в 1940 году Красной армией игумен Герман склонен был рассматривать как чуть ли не самую страшную трагедию для Русской Церкви после переворота 1917 года. Однако в день первого возвращения отца Германа из только что открытого монастыря на Валааме в Ленинград сопровождавший его молодой монах-­американец на вопрос о том, что увидел он в Валаамском монастыре, с грустью ответил: «Мы видели неравенство!» Речь шла о взаимоотношениях внутри братства, и увиденное сразу показало отцу Герману, что столь любимая им валаамская традиция сохранилась в дневниках, преданиях, отчасти в Валаамском монастыре в Финляндии, но никак не на опустошенном старом Валааме, куда он стремился всю жизнь. И это, похоже, стало самым значительным его разочарованием в этот первый приезд в Россию…
Кстати, именно отец Герман наименовал ­когда-то переместившуюся в ходе вой­ны в Папинниеми Валаамскую обитель Новым Валаамом. И именно с его слов название это в России распространилось и прижилось. В Финляндии же переместившаяся с острова в Папинниеми обитель всегда официально называлась и называется исключительно Valamon Luostari — Валаамский монастырь, хотя саму новую монастырскую усадьбу водворившиеся в ней недавние островитяне иногда называли Новым Валаамом.Но он всегда утверждал, что, как и в прежние времена, Валаам существует сам по себе — помимо многих из тех, кто его населяет. Он призывал как можно чаще посещать остров и ездить не за сомнительным духовным «руководством», но стремиться прикоснуться к его святыням, к каждому камню, к живой традиции, незримо сохранявшейся, по его убеждению, на этом необычном острове во все периоды его существования. При этом отец Герман очень любил многих настоящих подвижников, которых встречал в России, общался с ними и почти в каждом находил сочувствие своему просветительскому делу. Поддерживали его зачастую даже те, кто вслух вынужденно порицал…

Главный принцип

Отец Герман сразу заявил о себе как человек, принимающий индивидуальную свободу в качестве главного принципа жизни в Церкви. От него нельзя было услышать осуждения в адрес сторонников любых христианских деноминаций. Он даже не брался осуждать духовенство официальной подсоветской церковной организации (почти невиданная вещь в ту пору!), чем сразу восстановил против себя повсюду выраставших тогда, подобно несъедобным грибам, советских младо-­зилотов, уже в этом последнем его нежелании усматривавших очевидную и страшную ересь.
Как почти все серьезные русские церковные труженики эмиграции, отец Герман очень надеялся на встречу с потаенной, катакомбной истинной Церковью. Но встречи его с появлявшимися время от времени невесть откуда и выдававшими себя за адептов таковых структур комичными персонажами бывали неутешительны, и он достаточно быстро расстался с не оправдавшимися ожиданиями, отдав силы именно церковно-­просветительной работе, а не популярной и поныне игре в доселе неведомые и ­какие-то немыслимые иерархии и новые катакомбы.

Последние годы

Ничем так и не подтвержденные слухи о якобы безнравственной жизни отца Германа сильно портили ему жизнь, странным образом усиливаясь по мере возрастания известности устрояемых им обителей и церковных предприятий. Архиерейский Синод РПЦЗ своим определением от 13/26 июля 1988 года утвердил постановление Духовного суда Западно-­Американской епархии от 16 июня 1988 года о лишении сана игумена Германа (Подмошенского), что и было тогда же опубликовано («Церковная жизнь». Нью-­Иорк. 1988. № 3–4).
В конце ноября 2000 года его монастырь присоединился к Сербской Церкви, которая признала прещения, наложенные на отца Германа Архиерейским Синодом РПЦЗ. Скитами, зависевшими прежде от монастыря, стали управлять епархиальные власти. 28 ноября 2000 года новым игуменом избрали уроженца Калифорнии иеромонаха Герасима (в миру Gordon Trent Eliel, ныне епископ Православной Церкви в Америке), 20 лет подвизавшегося под началом отца Германа. Но отец Герман церковного мира ради согласился и на это, и с тех пор жил в своей обители простым монахом, что, однако, ни в какой мере не отразилось на его бурной работе.
Последние годы жизни отца Германа были отягчены не только болезнью Паркинсона, но и всё возраставшим бессердечным безразличием части братии основанной им обители. Когда тяжело больному отцу Герману понадобились дополнительные, требовавшие незначительных расходов, удобства, ему просто в них отказали, и осенью 2012 года отец Герман переселился в штат Миннесота, за 2000 миль от Свято-­Германского монастыря. Последние два месяца своей жизни он провел в клинике Assisted Living, где по-прежнему радовался, на этот раз — открывавшемуся из его окна великолепному виду на берега Миссисипи. Здесь, на берегу Великой реки, он и скончался в понедельник 30 июня в 9 часов 5 минут утра. В погребении на кладбище основанного им Свято-­Германского монастыря, где он своими руками заранее ископал себе могилу, также было отказано… 2 июля тело усопшего отца Германа было перевезено в городок Санта Роза в Калифорнии. Отпевание в здешней Успенской церкви в среду 3 июля совершил епископ Драговицкий Даниил (Николов), викарий Северо-­Американской епархии Болгарской патриаршей Православной Церкви, в сослужении многочисленного духовенства. В тот же день игумена Германа похоронили неподалеку, в городке Севастополь (Sebastopol, округ Sonoma), на семейном православном кладбище, при большом стечении народа. Многих из собравшихся в тот день именно он привел в Православную Церковь.
Он, практически в одиночку, составил 53 номера «Паломника», то есть полный годовой комплект прежнего времени и еще один, 53‑й выпуск, ставший последним. Без отца Германа «Русский паломник» несколько изменился, воротился в Америку, но не иссяк. В январе 2024 года отпечатали 69‑й его номер.
Отец Герман работал до самого последнего дня своей жизни. Миссию свою он выполнял, даже будучи почти прикованным к постели, — редактировал тексты, диктовал и отвечал на письма, принимал посетителей.
Он уж очень не вписывался в обычные и столь тщательно вылепляемые ныне из ничего представления о нормах поведения «православного батюшки», выпадал из этих рамок с явным удовольствием, вызывая лютую зависть своей раскованностью и зачастую слишком уж подчеркнутой экстравагантностью у столь размножившихся в последние два десятилетия малоуспешных духовных лиц. Именно полная никчемность — и в пастырстве, и в проповеди, и в коммерции — столь отличала всех их от всегдашней очевидной успешности продолжительных и востребованных людьми начинаний, за которые брался он.
Он таким и останется в истории Русской Церкви — яркой и ни на что не похожей индивидуальностью, человеком, во всяком деле избиравшим свой собственный путь, упрямо шагавшим к своей цели и практически всегда умевшим её достигать.