Великое скрытое
Когда в 1938 году Лени Рифеншталь и Витторио Муссолини получили в Венеции Золотых львов каждый за свой фильм, Франция задумалась о проведении альтернативного международного фестиваля. Спустя год кинофорум был готов к старту, но его открытие пришлось отложить до 1946 года из-за начала Второй мировой войны. С 1952 года фестиваль обосновался в майских Каннах и стал проходить там ежегодно. Призом «За лучший фильм» его организаторы назначили Золотую пальмовую ветвь. И, хотя Канны награждают картины еще в 8 номинациях, помнят и ценят здесь только главную, получить которую весьма непросто. За всю историю фестиваля «золота» был удостоен единственный советский фильм — «Летят журавли» Михаила Калатозова. И всего шесть режиссеров дважды поднимались за великой наградой. В числе crème de la crème оказался австриец Михаэль Ханеке: в 2009 году главный приз ему принесла черно-белая историческая картина «Белая лента». А уже в мае 2012-го Ханеке снова поднялся на сцену за Золотой ветвью, присужденной лучшему фильму о настоящем чувстве — «Любовь».
Раздел: Афиша "ВЖ"
Когда в 1938 году Лени Рифеншталь и Витторио Муссолини получили в Венеции Золотых львов каждый за свой фильм, Франция задумалась о проведении альтернативного международного фестиваля. Спустя год кинофорум был готов к старту, но его открытие пришлось отложить до 1946 года из-за начала Второй мировой войны. С 1952 года фестиваль обосновался в майских Каннах и стал проходить там ежегодно. Призом «За лучший фильм» его организаторы назначили Золотую пальмовую ветвь. И, хотя Канны награждают картины еще в 8 номинациях, помнят и ценят здесь только главную, получить которую весьма непросто. За всю историю фестиваля «золота» был удостоен единственный советский фильм — «Летят журавли» Михаила Калатозова. И всего шесть режиссеров дважды поднимались за великой наградой. В числе crème de la crème оказался австриец Михаэль Ханеке: в 2009 году главный приз ему принесла черно-белая историческая картина «Белая лента». А уже в мае 2012-го Ханеке снова поднялся на сцену за Золотой ветвью, присужденной лучшему фильму о настоящем чувстве — «Любовь».
«Любовь» — рассказ об учителях музыки, проживших спокойную, неприметную жизнь. Самым большим достоянием оказался стаж их брака: восьмидесятилетние Жорж (Жан-Луи Трентиньян) и Энн (Эммануэль Рива) не расставались с юности. В остальном — эта типичная пара среднего достатка пожилых французов с удовольствием посещала концерты и театральные постановки, ценила хорошие книжные новинки, но экономила на воде и донашивала одежду, скопившуюся за последние десятилетия. Осознавая, что жизнь подходит к концу, они никогда не говорили о будущем, полагая, что Бог — если он есть, — рассудит, куда их определить.
Но в последнее время Жоржа несколько смущало, что Энн будто проваливается куда-то в небытие, а как очнется, ничего не может вспомнить. И раздражается непривычно: отчего он волнуется по пустякам, а вот воду не выключил… Когда врач поставил страшный диагноз, стало понятно, что привычный уклад придется поменять. Совсем. Для начала изъять из окружения все, что вносит ненужную суету. Ограничить визиты, даже единственной дочери Евы (Изабель Юппер), и постараться утаить от посторонних то, чего им знать не следует. Чтобы только Жорж оставался свидетелем превращения Энн в нечеловека. Ему это больно и почти невозможно наблюдать, но ведь он обещал быть с ней, «пока смерть не разлучит». И все чаще Жоржу в голову приходит мысль — а кто решит, когда придет конец данной перед алтарем клятве?
Михаэль Ханеке не скрывает, что снимал фильм, руководствуясь обещанием, данным им и его женой: не бросать друг друга, если кто-то окажется в ситуации, похожей на ту, что произошла с героями этого фильма. И невозможно не восхищаться человеком, спокойно, буднично, без шумихи и пафоса сообщающим о своих жизненных принципах. Другое дело — как относиться к тому решению, которое предлагает режиссер своему герою как верное. Если исходить из того, что убийство, даже полутрупа, пусть из милосердия и преданности, невозможно, тогда он достоин порицания. Если же увидеть в поступке Жоржа самопожертвование ради Любви… Ведь Ханеке рассказал не про Жоржа и Энн, он предлагает заглянуть внутрь и задать во вопрос самому себе: «А что же я?»
Беда или счастье работ Ханеке в том, что их невозможно обсуждать с точки зрения кинематографа. Во-первых, режиссер с легкостью нарушает любые каноны киноискусства, жанров, поведенческие. Во-вторых, он гениальный наблюдатель за человеческой натурой на всех уровнях и в любых ситуациях, оттого его фильмы до невозможности, до обморочного стыда правдоподобны и обыденно-реалистичны. А в-третьих, его актеры всегда проживают судьбу своих героев, поэтому с первых кадров забываешь, что смотришь кино, скорее — подглядываешь за ними в замочную скважину. И — оторваться невозможно.
Вспомните его «Замок», которому в передаче атмосферы позавидовал бы даже сам Кафка. Или «Пианистку» и оба варианта «Забавных игр», вызывавшие отвращение не как фильмы, а самой возможностью жизни в таких ее проявлениях. Пересмотрите самый парадоксальный и гениальный фильм режиссера, «Скрытое». Попробуйте пересказать, что увидел Ханеке в истории Жоржа Лорана! А ведь забыть эту трепанацию мозга, вскрытое, раскуроченное подсознание — невозможно. Каждый раз пытаешься понять, как он смог увидеть это, передать, пользуясь минимальным набором подручных средств, лишь теми, что помогают осознать: на самом деле режиссер заглянул в каждого из нас.
В фильме «Любовь», выходящем в конце октября на экраны страны, все повторяется заново: как декорации — квартира, в качестве героев двое немолодых актеров, тихая музыка, холод символических снов, пронзительная тишина необратимого. Да, другие герои, иная ситуация, события, но одно остается неизменным — вера в неколебимость воли Михаэля Ханеке, давшего своей жене главное обещание, и честная преданность своим героям. Кажется, именно это и называется Любовь.
