В поисках покоя

Не так давно исполнилось 70 лет со дня смерти философа Семёна Франка… Мы страдаем отодиночества, непонимания, бесцельности существования. Мы сталкиваемся свопросами осмысле своей жизни, оправде илжи, об Истине. Где найти ответы наних? В произведениях искусства. Нов музыке и живописи они напоминают ребусы, которые еще попробуй расшифруй. Даиколичество подделок зашкаливает. «Вечными» вопросами занимается философия. И как хорошо встретить «своего» философа, укоторого всё складывается, всё прозрачно, всё доведено доконца, досути. Несмущают сложные термины, не мешает витиеватость мысли, нераздражает «умничание». Всего этого нет, аесть глубокое погружение всуть, всамую сердцевину Реальности.
Журнал: № 03 (март) 2021Автор: протоиерей Владимир Жильцов Опубликовано: 30 марта 2021

Творчество в Боге

Философ исходит из дихтомии, противопоставления двух бытийных начал. «Бытие (в  измерении времени) есть борьба между творческим и разрушающим началом. И если мир доселе существует, то гораздо более вероятно не то, что он еще не успел умереть и разложиться.., а то, что творческое начало противостоит разрушающему и  — в  общем и целом — его одолевает» («Мысли в страшные дни»; начато 19.11.1942). «Человек по своей природе принадлежит к двум мирам,— пишет Франк в другом сочинении,— к Богу и к миру; его сердце есть точка скрещения двух этих сил. <…> Кто может отречься всецело от мира, от всего того в мире, что не согласуется с Богом и не божественно, и  идти прямо к  Богу  — тот поступает праведно, кратчайшим и вернейшим, но и труднейшим путем обретает оправдание и смысл своей жизни. Так идут к  Богу отшельники и  святые. Но кому это не дано, у  того другое предназначение: он вынужден идти к  Богу и осуществлять смысл своей жизни сразу двумя путями: пытаться по мере сил неуклонно идти прямо к  Богу и  взращивать в  себе Его силу, и вместе с тем идти к Нему через переработку и  совершенствование мирских сил в себе и вокруг себя, через приспособление их всех к служению Богу. Таков путь мирянина» («Смысл жизни»). Творческое начало, по Франку, невозможно без укорененности в  Вечности, в  Боге: «Вся человеческая жизнь, просветленная своей связью с  Богом и  утвержденная через нее, оправданна; вся она может совершаться „во славу Божию“, светло и осмысленно. <…> Жизнь как наслаждение, власть, богатство, как упоенность миром и  самим собой есть бессмыслица; жизнь как служение есть Богочеловеческое дело и, следовательно, всецело осмысленно. И  каждое мнимое человеческое благо — любовь к женщине, богатство, власть, семья, родина, использованное как служение, как путь к  истинной жизни и  озаренное лучами „света тихого“, теряет свою суетность, свою иллюзорность и  приобретает вечный, т.е. подлинный, смысл» («Смысл жизни»). 

Родился: 28 января 1877, Москва
Умер: 10 декабря 1950, Лондон
Образование: Московский университет (не окончен); Казанский университет (1901); слушал лекции по политэкономии и философии в Германии.
Карьера: приват-доцент Петербургского университета по кафедре философии (1912–1917); ординарный профессор Саратовского университета (1917–1921); профессор Московского университета (1922); в эмиграции: проректор Русского научного института (1931–1933)
Основные труды: «Смысл жизни. Париж» (1926), «Духовные основы общества» (1930), «Непостижимое» (1939), «С нами Бог» (1946), «Свет во тьме» (1949), «Реальность ичеловек» (1956)


Злой мир внутри меня 

По убеждению Франка, религиозное сознание есть практически жизненная необходимость, а  философия  — теоретическая помощница в этом. Первую заповедь — «возлюби Господа Бога твоего» — он считает основой не только религиозной жизни и религиозного сознания человека, но и  общественно-политического существования человечества. «Кто не понимает, что „смысл жизни“ есть благо, превышающее все остальные блага, что его обретение есть обретение сокровища, безмерно обогащающего человеческую душу, более того — что оно есть единственное настоящее, а не мнимое и иллюзорное благо и потому не может быть оплачено „слишком дорогой ценой“,— тот, значит, просто еще не изведал настоящей жажды, и не для того пишутся эти слова. <…> Как бы часто душа наша, колеблясь между двумя мирами, ни возвращалась к более естественной и легкой для нее мысли, что в богатстве, славе, земной любви или даже в сверхличных благах, как счастье человечества, благо родины, наука, искусство, заключено „настоящее“, „реальное“ удовлетворение человеческой души, а всё остальное есть туманная и призрачная „метафизика“, пробуждаясь, она снова понимает и, оставаясь правдивой, не может не понимать, что всё это — тлен, суета и  что единственное, что ей подлинно нужно, есть смысл жизни, заключенный в подлинной, вечной, просветленной и  успокоенной жизни» («Смысл жизни»). Франку открыт внутренний закон духовного бытия, который заключается в  «жертве и  отречении», и  «тут не может быть слишком большой жертвы». Он говорит о  «бессмысленности всего на свете вне связи с  подлинно-абсолютным благом». А  «злой мир в  действительности я несу в самом себе и потому никуда не могу от него убежать».

Слева направо: Г.Г. Кульман, Ф.Т. Пьянов, Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, Л.П. Карсавин. Конференция Христианского движения. Рига. 1928 год
Слева направо: Г.Г. Кульман, Ф.Т. Пьянов, Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, Л.П. Карсавин. Конференция Христианского движения. Рига. 1928 год


Адекватное доказательство 

Это двойственное состояние человека Франк уподобляет стране, ведущей «неустанную, мучительную и  безнадежную войну с  далеко превосходящим её по силе внешним врагом (диаволом.— прот. В. Ж.), одновременно внутри себя раздираема гражданской войной. <…> И  вечная мечта человеческого сердца  — согласовать внешнее течение и устройство жизни — личной и общественной  — с  интимными запросами человеческого духа — роковым образом остается и обречена оставаться неосуществимой „утопией“ («Реальность и человек»). Но Франк не только обозначает проблему и  трагизм двойственности человеческого существа. Он дает конкретный ответ на вопрос, как жить в этом «лежащем во зле» мире. «Человек в  своем самосознании  — на основании внутреннего опыта, убеждающего его в  совершенной своеобразности, именно сверхмирности его существа как личности,— испытывает себя как „образ“, проявление, обнаружение на земле сверхмирного начала  — начала, инородного всему земному бытию, первичного и  абсолютно ценного, т.е. Бога, но, сознавая себя именно только производным и притом несовершенным проявлением этого сверхмирного начала, он тем самым знает реальность своего первоисточника и  прообраза, знает ту полноту и первичность реальности, вне отношения к которой немыслим он сам как её частное, производное, ограниченное и  несовершенное обнаружение. Метафизический опыт Бога есть, в  конечном счете, не что иное, как восприятие абсолютной глубинной основы самого человеческого духа — основы, которая по своей абсолютности трансцендентна эмпирическому существу человека» («Реальность и человек»). При этом, «единственное, но вполне адекватное „доказательство бытия Бога“ есть бытие самой человеческой личности, осознанное во всей её глубине и  значительности, именно во всем её значении как существа, трансцендирующего само себя. Само сознание трагизма человеческой жизни, столь часто ведущее к  неверию, есть, при его углублении, основание для философского оправдания реальности Бога. Если человек сознает себя личностью, т.е. существом, инородным всему внешнему, объективному бытию и  превосходящим его своей глубиной, исконностью, значительностью, если он чувствует себя изгнанником, не имеющим подлинного приюта в этом мире,— то это и значит, что у него есть Родина в иной сфере бытия, что он есть как бы представитель в  этом мире иного, вполне реального начала бытия. <…> Я как живой субъект, противостоя, как таковой, всей объективной действительности, не есмь какая-то самодовлеющая, неведомо откуда или из ничего взявшаяся инстанция, как бы витающая над всем бытием, а  есмь сама реальность, т.е. имею корни в  самой реальности и  взращен ею» («Реальность и человек»). «Человек, будучи творением природным и  одновременно образом Божиим, тварным воплощением духа Божия, стоит посредине между Богом и  миром, будучи одновременно соучастником того и другого. Поэтому между существом человека как духа и  личности и  наличным состоянием мира царит глубокая противоположность. И  вместе с  тем человек солидарен с  миром и  в  своей собственной дефективности как природного существа, и  в  чуемой им потенциальной человечности и  божественности мира. Человек есть как бы старший, взрослый брат тех младенческих существ, из которых состоит природный мир. Он один дорос (хотя и  далеко не сполна) до понимания цели своей жизни и  до ответственности руководства ею и  естественно страдает от неразумности и  распущенности своих младших братьев; и вместе с тем он сознает кровное сродство с  ними. Так трагизм человеческого бытия совмещается с  блаженным, успокоительным сознанием солидарной укорененности всего сущего в  Боге» («Реальность и человек»).


Страдание — дар Божий 

Последняя книга С.Л. Франка, изданная посмертно в 1956 году
Последняя книга С.Л. Франка, изданная посмертно в 1956 году

При этом Франк предостерегает человечество от «противоестественного упивания» трагизмом своей жизни. Трагедия нужна для её преодоления, сама возможность трагедии «предполагает те глубины человеческого духа, в  которых он, возвышаясь над ней, имеет прочную основу своего бытия в  блаженном покое гармонии. Поэтому тенденция современного человека видеть в  трагизме единственное исчерпывающее содержание человеческой жизни есть нелепое противоречие, свидетельствующее о  слепоте и  отчаянии перед лицом невообразимого для него временного процесса творчества, с  его постоянно повторяющимися неудачами. <…> Каждая человеческая душа в сознании своей укорененности в  Боге имеет в  себе самой сверхвременно и  потому уже сейчас, в каждый момент своей жизни, свой апокалипсис, свое преображение, свое последнее завершение в  абсолютной гармонии последней полноты и блаженства» («Реальность и человек»). Страдание и  бедствие человеческой жизни само есть благостный дар Божий, данный нам для обретения совершенства. «В  конкретной жизни человека, в  которой его исконное богосродное существо неразрывно связано с  его греховной самочинной волей, с  его рабской подчиненностью земным благам и демоническим страстям, и его истинный образ как бы до неузнаваемости облеплен этим искажающим наносным элементом,— трагизм, страдание, обнаруживая разнородность этих двух начал, раздор между истинно человеческим, т.е. духовным, началом в человеке и слепотой мирских сил, впервые открывает человеку его истинное существо, направляет его на путь возвращения на его подлинную родину. Вне страдания нет очищения и  спасения. Как говорит Мейстер Эккарт, „Быстрейшийц конь, который донесет вас до совершенства, есть страдание“. По большей части, только через страдания человек научается вообще впервые видеть великий мир духовной реальности, в нем таящийся и образующий его внутреннее существо» («Реальность и человек»). Страдание, будучи показателем несовершенства мира, есть одновременно необходимый спутник и  орудие преодоления этого несовершенства. «Только через него совершается победа вселенского Смысла и Добра над мировым хаосом» («Реальность и человек»). 


Служение и Труд 

Франк поднимается на предельный уровень философии, говоря о  «таинственном положительном смысле самого универсального факта смерти». «Смерть в её явно видимом значении есть самый выразительный показатель внутреннего надлома бытия, его несовершенства и  потому его трагизма; но одновременно смерть по своему внутреннему смыслу есть потрясающее таинство перехода из сферы дисгармонии, из сферы тревог и томления земной жизни в сферу вечной жизни. Путь человеческой души к  Богу, к  блаженству последней гармонии, необходимо идет через смерть; это хорошо знают мистики, ведающие уже в течение земной жизни состояние, подобное смерти. Так — по аналогии со словами пасхального песнопения „смертью смерть поправ“  — можно сказать, что смерть как „последний враг“ побеждается смертью же как путем к  воскресению» («Реальность и человек»). Франк сам является высочайшим примером того, что «человек праведно свободен от мирского труда и мирской борьбы только в том случае, если он в  своей духовной жизни осуществляет еще более тяжкий труд, ведет еще более опасную и трудную борьбу» («Смысл жизни»). Вся его жизнь была Служением и Трудом во славу Божию и помощи человеку. С предельной ясностью он выразил главную цель и смысл человеческой жизни  — созерцание Бога и слияние с Богом. «Каждой человеческой душе дано хотя и  смутно, но с  безошибочной очевидностью чуять, ощущать это глубочайшее существо Божьей полноты, святости и гармонии — знать, что глубочайшая, последняя основа всяческого бытия есть этот покой в завершенной святости,— что храм мирового бытия имеет это „святая святых“, и что оно изначально и непоколебимо прочно присутствует в  самой человеческой душе. Среди всех наших волнений и борений, среди всего нашего горя и одиночества в мире, среди всех посылаемых нам испытаний мы не только должны, но и реально можем знать нашу исконную, неразрывную связь с царством блаженства и святости» («Реальность и человек»).


Поделиться

Другие статьи из рубрики "ОБРАЗЫ И СМЫСЛЫ"