В монастырь... с красной косичкой
Куда мы привыкли ездить с нашими детьми в летние каникулы? Лагерь, деревня или дача, курорт… Но некоторые мамы и папы строят свой отпуск иначе: лето — удачная пора, чтобы отправиться в настоящее паломничество.
Раздел: ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ
Журнал: № 7 (июль-август) 2014 Опубликовано: 7 августа 2014
Не с паломнической группой и не за тридевять земель — а самим, неподалеку: пожить в монастыре, почувствовать ритм монастырской жизни. Правда, неясно, понравится ли такой выбор нашим детям? Об этом можно узнать от них самих: по просьбе мамы тринадцатилетняя Света Рубцова записала свои впечатления от такой поездки.
Первая встреча
Путь в монастырь, куда мы с мамой отправились паломничать, оказался неблизким. Последнее, что нам предстояло преодолеть пешком, было пять километров извилистой проселочной дороги.
На ходу я вспоминала роман Юлии Вознесенской «Путь Кассандры, или Приключение с макаронами», где главная героиня, попав в монастырь, приступала ко всем монахиням с одним и те же вопросом: «Если бы за вами сюда приехал принц на белом мобиле или коне, вы бы согласились уехать с ним?» Все единодушно отвечали «нет», но у каждой была своя версия этого «нет». В глубине души мне этот вопрос тоже хотелось задать монахиням, которых я надеялась увидеть, хотя я понимала, что вряд ли это будет уместно. И вот, наконец, после очередного поворота, мы увидели на горе белый монастырский храм.
Перед дверьми храма я старательно спрятала незадолго до паломничества выкрашенную в красный цвет челку и кончики волос под косынку. Шла вечерняя служба, настоятельница заметила нас и подошла сначала к маме. Я внимательно смотрела, как матушка ее благословляет, потому что впервые видела, как благословляет женщина. Потом настоятельница улыбнулась и сказала мне: «Оригиналка! Ну ничего, я тоже такой была». Видимо, красный хвост предательски вылез наружу. Я хоть и не ожидала такого, но сложила руки под благословение… Матушка показала нам комнатку, где можно было расположиться. И уже через десять минут я, гордая, бежала в огород за малиной. Это было мое ПЕРВОЕ послушание. Я добросовестно обобрала все кустики и вскоре радостная шагала с ведерком к трапезной. Через некоторое время меня с мамой позвали читать СИ-НО-ДИ-КИ, сначала я думала, что это какие-то молитвы, но всё оказалось гораздо проще. Это были имена людей, за которых молились в монастыре. Перед сном я, мама, наши соседи по комнате и сама матушка читали по очереди вечернее правило в одном из приделов монастырского храма. Я была весьма довольна, ведь мне досталась молитва, которую я знала наизусть!
На полях
Утром следующего дня, когда я в 7 часов пришла в храм, шел уже евхаристический канон. Был день памяти Царственных мучеников. Священник — маленький, сухонький, говорил очень тихо, так что едва было слышно. Мне сказали, что он из Псково-Печерского монастыря. После службы и завтрака матушка определила нас с мамой на сенокос, а потом познакомила с Варей, девочкой из Новороссийска, приехавшей вместе с мамой навестить бабушку-послушницу и тетю-инокиню. Нам разрешили до того, как все поедут на поля, попрыгать на сеновале. Мы с радостью полезли под самые своды сарая, чтоб прыгнуть с максимальной высоты, но наши восторги резким вопросом оборвала тетя моей новой подружки: «А кто вас благословил на сене прыгать?» Наш ответ, что матушка, ее не удовлетворил. Она сказала, что, во-первых, на это надо спрашивать разрешение у батюшки, а во-вторых, это занятие не очень хорошее для православных девочек, и нам бы лучше пособирать тмин или почитать жития святых. Опечаленные, мы слезли с сеновала и пошли искать батюшку. На наше счастье и к неудовольствию инокини Q, он разрешил, и мы снова полезли прыгать.
Через несколько минут подъехал грузовик, в кузов которого мы с другими паломниками, трудниками и насельницами забрались. На первом, втором и третьем полях все было просто. Надо было разбрасывать или растрепывать кучи сена граблями, чтоб оно лучше просохло. На четвертом, длинном, задача усложнилась. Недавно скошенную и чуть подсохшую траву надо было ворошить. Мы с Варей взяли одну борозду на двоих и делали ее около часа. Солнце припекало, кусали слепни, хотелось пить, и я побежала за бутылкой с водой, которая осталась на предыдущем поле. Возвращаясь, я услышала, что инокиня Q говорит Варе, что твоя подружка (то есть я) ленивая, и чтоб Варя работала без меня. Я очень расстроилась, потому что честно старалась, но у меня не выходило быстро, потому что я делала эту работу первый раз. Я отошла от них и встала в пару к маме.
Позже Варя сказала мне: «Прости, пожалуйста, за мою тетю! Давай дальше делать нашу бороздку». Я ответила, что Варя совсем не виновата, и я на нее не обижаюсь, но про себя решила, что инокиня Q ополчилась на меня из-за моего красного хвоста, который, вероятно, сыграл роль красной тряпки. В обед, когда я съела суп и принялась за гречу, матушка, будто чувствуя, что я потеряла душевное равновесие, поставила передо мной блюдечко с тремя маленькими, но очень аппетитными блинчиками и пиалу с малиной и велела поделиться с Варей. Варя пообедала раньше и уже ушла, а я жевала гречу и думала, как поделить блины с подругой, которой рядом нет. А может, и не надо делить, ведь три на два не делится… Не успела я додумать эту искусительную мысль, как какая-то инокиня унесла блюдечко с неделящимися на два блинами. Наверное, она не видела, что блинчики дала мне матушка, и подумала, что я взяла их с ее стола самовольно. Конечно, я не стала ничего объяснять и, расстроившись еще больше, решила попроситься на послушание полегче.
Итак, немного передохнув, я прихватила пластиковое ведерко и отправилась собирать крыжовник. В одиночку собирать было скучно, время тянулось медленно, мне быстро надоело, я даже успела вздремнуть. Наконец, народ вернулся с сенокоса. С мамой и соседями по келье мы пошли на Никольский источник. Вода оказалась ледяная! Я наотрез отказалась окунаться. Пока ойкали остальные, кто-то постучал в дверь и спросил: «Вы там окунулись уже?» Это была матушка. «Нет, мы боимся, вода очень холодная!» «Тогда открывайте!» Войдя, она быстро трижды окунулась и позвала меня. С подбадривающими возгласами и советом «отключить голову» я зашла в эту леденющую воду по пояс и присела, но как пробка выскочила наверх. Одевшись, мы вышли из купальни. Мама сокрушалась, что «моя дурная голова не побывала в источнике». Я очень обиделась за это на нее, но матушка стала меня утешать и сказала, что нужно умыться, особенно хорошо промыв глаза. Пока я занималась лицом и глазами, матушка остатки из ковша быстро вылила мне на голову. Это было очень неожиданно, температура воды ведь не изменилась, и я едва не взвизгнула. На обратном пути все говорили, что после окунания усталость как рукой сняло, а я ничего такого не чувствовала, у меня от холода всё еще ломило ноги.
Монахиня Ангелина
На следующий день я снова поехала на сенокос. Из детей, кроме меня и Вари, на поле появился мальчик Рома, примерно мой ровесник. Он работал очень хорошо. Сначала я подумала, что он приехал с дедушкой. Но потом оказалось, что пожилой мужчина, которого я приняла за дедушку, совсем ему не родственник, а Рома живет в детском доме. Его родители погибли в автокатастрофе, а бабушке из-за ее преклонного возраста стать опекуном не разрешили. Эта история меня поразила, и мне очень захотелось сделать для Ромы что-то хорошее, но я так и не придумала что. Мы снова ворошили сено и трепали кучи. Я пыталась договориться с Варей после обеда получить благословение матушки и разрешение ее мамы со мной собирать ягодки, Варя была не против.
Разрешение и благословение были получены, но нашим планам не суждено было сбыться. После двадцатиминутного послеобеденного отдыха, на выходе из домика, меня задержала монахиня Ангелина. Она прилаживала палку, на которую собиралась развешивать чеснок, и попросила меня ей помочь. Освободившись, я выскочила из домика, и на пороге столкнулась с инокиней Q, стоящей с велосипедом, которая елейным голосом спросила: «Тебя матушка благословила ягодки собирать?» Я утвердительно кивнула. «Ну, так почему ты еще не собираешь?» — уже совсем с другой интонацией спросила она. Я объяснила, что меня попросили помочь, поэтому я задержалась. «Так иди и собирай!» — рявкнула она. Я поежилась, мне захотелось сказать что-нибудь дерзкое в ответ, но я сдержалась и побежала на встречу с Варей.
К своему изумлению я увидела Варю, сидящую в грузовике, готовую к отправке на сено. Я остановилась в растерянности. Машина была уже заведена, и Варя прокричала, что едет все-таки на сенокос. В считанные секунды я приняла решение разделить с подругой тяготы дневного зноя и запрыгнула в машину. На поле уже работали дети из лагеря, расположенного рядом с монастырем. Батюшка договорился, что ребята помогут монастырю. Только несколько мальчишек работали усердно, большая же часть откровенно халтурила — кто-то залегал в тенечке, кто-то ныл, кто-то клянчил воду, кто-то трепался. Такое соседство не было приятным, но даже не смотря на это, работа делалась быстрее. В этот раз растрепанное сено надо было собирать в валки, чтоб потом трактор закручивал их в рулоны. Мы с Варей принялись за работу. Но через несколько минут… меня заметила инокиня Q. Она двинулась ко мне, и я поняла, что сейчас что-то будет.
Видно что-то подобное почувствовала и моя мама, поэтому она тоже стала подгребать в нашу строну. Варина тетя приступила ко мне с грозным допросом — почему я не собираю ягоды, как меня благословили, а нахожусь на поле? За меня вступилась мама: «Что вы так за нее переживаете? Мы со своим благословением сами разберемся». Не ожидавшая стороннего вмешательства, инокиня Q тут же отошла. Я выдохнула, и остаток дня мы честно посвятили сену. Поужинав, мы с матушкой снова отправились на источник, и на этот раз с молитвой «Святитель Николай, подогрей водичку!» я героически окунулась с головой.
Вечером я совершила еще один подвиг. Монахиня Ангелина попросила помочь развешивать на просушку на чердаке нашего домика чеснок. Дело в том, что я не переношу его вкус и запах, но постеснялась сказать об этом и нерешительно шагнула на чердак, подумав, что как только подступит тошнота, я извинюсь и выскочу оттуда. На мое удивление, ничего такого не произошло, наверное, неочищенный чеснок не распространял такого резкого запаха, и я смогла навязывать его на рейку. На чердаке я увидела сушеный репейник с колючками и спросила, зачем они его сушат? Мать Ангелина улыбнулась и предложила мне отгадать. «Может быть, из него делают какой-нибудь целебный отвар?» — «Нет», — сказала мать Ангелина. «Ну не в баню же с таким веником ходят?» — спросила я. Рассмеявшись, монахиня мне открыла секрет. Колючками репейника отпугивают мышей. Мыши не любят колючек и не суются туда, где они разложены. Вот как просто всё оказалось. Мать Ангелина сказала, что ей очень приятно, что я согласилась ей помочь, приглашала приезжать еще. Мне тоже она очень понравилась, особенно ее добрые голубые глаза.
Уезжая из монастыря, я вспомнила про вопрос, который хотела задать монахиням, и рассмеялась, представив, что бы мне могла ответить инокиня Q. Жаль, что я не спросила про принца у матери Ангелины. Просто в тот момент все мои мысли были заняты вонючим чесноком. Но я надеюсь, что еще смогу спросить ее.
Светлана Рубцова