В Греческом зале...

Шесть языков и камни-самоцветы

Алевтина Константиновна Погонина:
Музей для меня не чуждое место. Почти вся моя семья близка к искусству. Дочь и зять — скульпторы. Внучка учится на искусствоведа. Сама я работала модельером-конструктором, а в молодости обучалась обработке камней-самоцветов. Кстати, на втором этаже Эрмитажа, где я дежурила первые годы, многие экспонаты выполнены из поделочных камней — это как раз сфера моих интересов.

Мне в Эрмитаже хорошо. Очень помогает справиться с монотонной работой любовь к импрессионистам, которую пробудила во мне книга Леонида Волынского «Зеленое дерево жизни». На третьем этаже, где я работаю, в большинстве залов как раз и выставлены картины Огюста Ренуара, Клода Моне, Эдгара Дега.

Чтобы не «заклевать носом», я часто хожу по залу. Да иначе и не получится: надо постоянно следить за посетителями. Был как-то случай, который я запомню на всю жизнь: к картине подошла девочка лет десяти и поцарапала полотно ногтем. У меня ноги стали ватными. Спас картину защитный слой из лака.

В целом же отношения у меня с посетителями ровные. Я придерживаюсь нескольких правил. Во-первых, никогда нельзя грубить человеку. Во-вторых, недопустимо делать замечания прилюдно. Лучше подойти к человеку и сказать ему тихо, чтобы не слышали остальные.

К иностранцам стараюсь обращаться на их языке. Cмотрителю вполне хватает запретительных фраз. Их я выучила на шести языках, в том числе на китайском. Вообще, с китайцами довольно трудно: у них в стране принято, что экспонат, не спрятанный под стекло, можно потрогать. Вот они и пытаются до всего дотронуться.

Ну а в целом я радуюсь, что многие доходят до наших залов. Лучше сюда, чем, простите, в кабак какой-нибудь.

Учусь разбираться в живописи

Лидия Михайловна Годы:
Моя основная профессия — инженер-строитель. Попала я в музей уже на пенсии: хотелось еще поработать. Последние два года дежурю в основном на выставках (чаще всего они проходят в Гербовом зале). В остальное время — только в своем шестом секторе на втором этаже.

Главная моя задача — следить за порядком, подсказать посетителям, в каком направлении находится тот или иной зал. Еще я выполняю функции ключника: закрываю залы по окончании смены, сдаю ключи. Однако это не значит, что я старше других смотрителей, просто у меня такая обязанность.

Картины в нашем секторе, а это в основном работы французских художников XV–XVIII веков, мне нравятся, однако больше всего я люблю Рембрандта. Ну а в целом я в искусстве не особо разбираюсь. Правда, с началом работы здесь ситуация изменилась: два года по пятницам я ходила на специальные цикловые лекции, посвященные какой-то определенной теме, училась вместе с экскурсантами. Так я начала постепенно разбираться в живописи.

На монотонность работы жаловаться не приходится. Самое трудное, на мой взгляд, — что нужно постоянно быть на ногах: за всеми надо уследить. Буквально недавно молодой человек в Тронном зале перешагнул через ограждение и направился к трону, чтобы на его фоне сфотографироваться. Пришлось его выпроводить из музея. Он, бедный, очень перепугался: думал, что мы напишем жалобу в вуз.

В тепле и красоте

Татьяна Николаевна Махортова:
Мой путь до музея был долог: сначала я двадцать три года работала на предприятии в отделе технического контроля, потом десять лет в торговле. Однажды мне покупательница сообщила, что в Эрмитаже есть вакансии. И вот я уже второй год здесь.

С мая постоянно дежурю на выставках, а в перерывах между ними — в секторе русской культуры. Любимый мой художник — Васнецов, хотя его картины в Русском музее, в основном, хранятся. Из «местных», наверное, больше всего Леонардо да Винчи нравится.

С посетителями стараюсь не конфликтовать. Если человек начинает хамить, я просто спокойно ухожу. Вот как-то был случай: девушка села на неположенное место. На мое замечание огрызнулась и заявила, что устала. Я не стала с ней препираться, просто отошла в сторону. Через некоторое время она сама встала и отправилась дальше.

Я в принципе человек по природе спокойный. Но работа здесь сделала меня еще терпеливее. В Эрмитаже мне нравится, сижу здесь в тепле, в красоте — что еще пожелать?

Здесь по-домашнему

Надежда Васильевна Андреева:
Моя работа проходит в античных залах. И хотя я изначально к искусству той эпохи была несколько равнодушна, не понимала, в чем суть, то сейчас даже прониклась, и мне стало ясно, почему шедевр — это шедевр: он оказывает благоприятное влияние на душу людей вне зависимости от их пола, вероисповедания, национальности.

У нас много постоянных посетителей. Некоторые специально посещают только античные залы. Это в основном специалисты, либо же студенты, которым это надо для учебы. Часто в Эрмитаже бывает писатель Михаил Веллер: по нашим залам проходит, не торопясь, осматривает всё внимательно.

В нашем секторе расположен Египетский зал. Его очень любят дети. А вот в других залах им не нравится: они стесняются смотреть на обнаженные тела, тянут родителей за руки, просят скорей уйти.

Я за время работы приметила интересную вещь: иностранцы лучше разбираются в искусстве, чем наши соотечественники. Видимо, это связано с тем, что они больше знают, больше ездят по миру. У них, что называется, «глаз наметан»: например, у нас они сразу идут к жемчужине эрмитажной коллекции — Венере Таврической. Они понимают, что это шедевр.

Россияне же, особенно те, кто в Эрмитаже впервые, восторгаются по большей части интерьерами и мозаикой.

Каждый рабочий день я начинаю с молитвы: прошу Бога за всех своих родных, близких. Я знаю, что с Божией помощью ничего с ними до вечера не случится, успокаиваюсь и концентрируюсь уже на работе. Я люблю, когда посетители обращаются ко мне за советом. Так я хотя бы вижу результаты своего труда. Бывают же дни, когда любознательных экскурсантов мало, никто не подходит с вопросами. В такие моменты в голове рождаются мысли: зачем я тут, какая от меня польза?