Условный возраст

Благотворительный фонд «Центр социальной адаптации святителя Василия Великого» был учрежден в 2004 году православным приходом великомученицы Анастасии Узорешительницы. Центр создан как специализированное учреждение по работе с подростками и молодежью, нарушившими закон. Является опытной площадкой по внедрению реабилитационных технологий для подростков, чье наказание не связанно с лишением свободы. Десять лет отрабатывается модель открытого социального центра для условно осужденных подростков с использованием реабилитационной программы, рассчитанной на 6-12 месяцев обязательного проживания двух групп, состоящих из 5-7 человек каждая.

Поздний Пушкин в раннем возрасте

Захожу в арку первого дома на 16-й линии Васильевского острова и останавливаюсь в недоумении. К окну на первом этаже буквально прилипли подростки, барабанят по стеклу и что-то кричат, завидев меня. Настоящий зоопарк. Именно это словосочетание через пять минут произнесет директор Центра Юлиана Никитина, рассказывая о новой набранной группе молодых людей, направленных судами на социальную реабилитацию. Это их третий день «в заточении» и начало первого месяца, который именуется карантином. В это время ребят усиленно «пичкают» музеями и культурными мероприятиями. От внезапной смены привычного окружения, насыщенного не самыми праведными делами, мозг молодых людей от 15 до 19 лет практически встает дыбом.

На лестничной клетке сталкиваюсь с юно­шей, который сначала радостно приветствует меня, а потом снова с надеждой смотрит на входную дверь, закрывшуюся за мной. Влад ждет маму, которая обещала прийти сегодня.

— Меня зовут Константин Николаевич, и сегодня мы будем читать Пушкина. Ребята сами выбрали произведения, которые они хотели бы вам представить.

Я вспоминаю, когда последний раз декламировала стихи Пушкина наизусть. Честно говоря, не жду от предстоящего вечера чего-то особенного, однако начинает звучать любовная лирика, и я проникаюсь интонацией чтеца. В паузах — записи Олега Погудина, Сергея Лемешева, Дмитрия Хворостовского. Волонтер Центра Константин Крыштопов рассказывает интересные факты из биографии поэта. Всё это похоже на обычный школьный творческий вечер, но он далеко не обычный. Влад, Гриша, Паша и Леша провели в Центре больше полугода, прежде чем их стало интересовать хотя бы что-то. Не говоря о стихах. Впрочем, и на импровизированной «сцене» они раскрываются только во время чтения. В паузах — тихо сидят на стульях, опустив глаза в пол. Я рассматриваю потолок, потому что там висит стол. Чего там только не висит — все комнаты для занятий декорированы очень креативно, самими воспитанниками. Обстановка напоминает неформальный творческий клуб, где собираются любители современного искусства.

Настало время последнего чтеца. Леша выбрал позднюю лирику Пушкина, ту, где поэт уже как будто предчувствовал приближающуюся смерть. Взрослые слова мужчины на излете жизни из уст мальчика, которому недавно исполнилось 18, звучат необычно остро. Год назад Леша был самым трудным в группе.

Преступники или воспитанники?

После литературного вечера родители, педагоги и воспитанники остаются на чашку чая, чтобы пообщаться. Волонтеры расставляют на столах кружки странной формы. Мне достается самая большая и самая бесформенная. Вдобавок на ее зеленом боку прилеплен белый готический крест. Почти всю посуду, включая даже подстаканники для зубных щеток, ребята делают сами в гончарном кружке. Родители умиляются такому хенд-мейду и раскладывают по тарелкам торты.

Несмотря на внушительный вид, воспитатели-мужчины очень спокойные. «Когда спрашивают, кто у вас в центре самый главный, я отвечаю — воспитатели», — говорит Юлиана Никитина. Она выбирает сотрудников лично, поскольку несет уголовную ответственность за детей, которые здесь находятся: «Если я человеку доверяю, то понимаю, что он будет грудью защищать этих детей, не думая о себе. Например, в Хибинах в прошлом году один мальчик начал падать, и воспитатель, даже не раздумывая, прыгнул за ним, схватил и вытащил».

Помимо харизмы воспитателей мерой воздействия является объяснительная и административные протоколы. За каждое нарушение воспитанник отчитывается письменно, за серьезное нарушение протокол составляется сотрудником полиции. Три административных протокола означают замену условного срока на реальный или отчисление из Центра.


Воспользовавшись паузой, Влад общается с мамой. Он рассказывает, как успешно сдает предметы в школе экстерном. Его цель — «закрыть» два класса в ближайшее время. И у него это точно получится, потому что занятия с репетиторами — один из основных видов активности в Центре. Занятия по всем школьным предметам ведут волонтеры, помогая ребятам доучиться либо в своей школе, либо в вечерней школе Василеостровского района. Учителя очень довольны такими ребятами, как Влад, потому что порой они обгоняют сверстников в учебных успехах. Кто-то даже становится старостой класса. Мама Влада одобрительно кивает и говорит, чтобы сын подписал договор с Центром на продление реабилитационного курса. Где еще он получит столько возможностей для учебы и саморазвития.

Недавно Влад стал героем фильма, который снимала телевизионная бригада Russia Today. Картина «Малолетние преступники» рассказывает о жизни одного из наборов ребят — с первого дня поступления в Центр до окончания реабилитации. Фильм в двух частях, достаточно откровенный, поскольку камера работала практически с утра до вечера во всех возможных ситуациях. Диалоги героев не постановочные, и видно, как ребята меняются со временем. Хотя до успешного завершения программы реабилитации дотянули не все.

Сотрудники Центра не согласны с названием фильма, хотя содержание их полностью удовлетворило. «Когда я звоню куда-то, я говорю не „малолетние преступники“ или „трудные подростки“, а „наши воспитанники“ или „ребята“», — говорит Дарья Чудновская. Стаж ее сотрудничества с Центром — уже четыре года. Даша — магистрант I курса факультета философии человека в РГПУ им. А. И. Герцена, обучается по специальности «Художественное образование в сфере театрального искусства». В Центре все — от директора до воспитанника — называют ее Дарья Владимировна. Здесь так принято, чтобы укреплять уважение к старшим. Если по отношению к воспитателям, которые все как на подбор крепкие мужчины с суровыми бородами, этого «дополнительно» делать не нужно, то для таких нежных и милых девушек, как Даша, педагогический авторитет, конечно, важен. Впрочем, ее уважают вовсе не за отчество.

Есть два вида типичных воспитанников Центра. Первый, редкий — это «безнадега»: мама умерла от передозировки или сидит, бабушка-опекун тоже пьет или торгует наркотиками. В общем, социальный анамнез таков, что у ребенка полностью отсутствует ресурс семьи.

Второй тип — более распространенный. Это ребенок из неполной семьи, где одна мама, либо где мама повторно вышла замуж. В семье идет битва за любовь между отчимом и ребенком. У подростка тут всего две стратегии поведения — провокация и шантаж. Мамой он легко манипулирует: она любит, жалеет, но непоследовательна — тут же бьет, тут же плачет, покупает дорогие кроссовки. Ребенок с 13-14 лет употребляет наркотики, но не тяжелые, учиться не хочет.

Юлиана Никитина: «Они очень плохо воспитаны, они элементарно не умеют есть. И здесь их буквально корежит: все эти скатерти, салфетки, вилки, ножи, свечки.. Они очень инфантильны. Потому что мама всегда жалеет и идет на поводу всех желаний своего ребенка. Мамы их, 18-летних, называют „пупсиками“».

От музея до гончарного круга

Дарья Чудновская — бывший волонтер, а теперь полноправный сотрудник Центра на полставки в свободное от учебы время. Или наоборот — магистр на полставки в свободное от работы время. При том что рабочий день длится стандартно с 10 утра до 6 вечера, работники и волонтеры могут пропадать здесь целыми днями. Такого насыщенного расписания не встретишь ни в одном учебном заведении. Репетиторы, врачи, психологи, походы в музеи и библиотеки, концерты и вечера, занятия в гончарной мастерской и рисование, просмотры фильмов и спектаклей, занятия паркуром и в тренажерном зале, а временами и рукопашный бой, выезды на конюшню. Воспитанники сами убирают комнаты, в которых живут, поддерживают чистоту и во дворе дома. Мелькает крамольная мысль: «Вот надо совершить что-то противоправное, чтобы оказаться в таком замечательном месте».

Слава о Центре уже давно распространилась за пределы города, а журналисты здесь появляются так же часто, как и волонтеры. Я не исключение, поэтому на меня мало кто обращает внимание. Воспользовавшись этим обстоятельством, внимательно рассматриваю родителей. Вот мама Паши — молодая женщина в экстравагантном комбинезоне с капюшоном, с пирсингом и красными волосами. «Как хорошо, что у нас есть такой центр, — говорит она. — Как много здесь работают с нашими детьми». Тихая супружеская чета рядом со мной одоб­рительно кивает. Это родители Гриши, они почему-то сели не рядом со своим ребенком. На самом деле здесь работают не только с детьми, но и с родителями. По договору, подписанному при поступлении их ребенка в Центр, они должны регулярно посещать занятия с психологами, особенно на стадии возвращения ребенка из Центра в семью. Часто это вполне благополучные люди, для которых поведение чада стало большой неожиданностью. Кражи, распространение наркотиков, угон автомобилей — никогда нельзя зарекаться, что сын не попадет в дурную компанию. Иногда просто по неосторожности. По сути, родителям самим нужна реабилитация, и их всё время приглашают на мероприятия Центра.

Кроме проживания и трехразового питания каждый участник программы социальной реабилитации получает не менее четырех социально-педагогических услуг в день и три социально-психологические услуги в неделю. Работа с каждым подростком в рамках реабилитацион­ного курса обходится в 80 000 рублей в месяц. Из них 68 000 рублей на одного воспитанника поступает за счет бюджетных средств, остальные 12 000 рублей — из привлеченных источников, а также за счет труда волонтеров.

Директор Юлиана Никитина приготовила подарки для пришедших родителей — мыло ручной работы. Это «наследие» от группы девушек, которые тоже проходили в начале лета здесь реабилитацию в режиме патронажа, то есть проживая дома. В принципе Центр в режиме реабилитационных групп с обязательным проживанием работает только с юношами, но на патронаже ведется работа и с девушками. Юлиана Владимировна комментирует литературный вечер и рассказывает о будущих творческих встречах. Например, скоро в Центр придет известный художник, иллюстратор детских книг Александр Траугот (рисунки Г.А.В. Траугот к волшебным сказкам известны, наверное, каждому). Вместе с женой они загорелись идеей помогать Центру. Однако это будут не занятия по графике, а… езда на одноколесном велосипеде. Семь лет назад, в 76 лет, художник освоил это необычное искусство и теперь, в свои 83, планирует обучать этому подростков, сотрудников и волонтеров. Он уже подарил Центру первый велосипед.



Удивительно, сколько творческих людей примыкают к этой общине. Это десятки педагогов и волонтеров, которые бегут сюда как на праздник. При этом за год Центр принимает на проживание не более двадцати подростков, сейчас их девять — пятеро в новой группе и четверо выпускников. И столько же приходят сюда на социальный патронаж. Ухожу из Центра затемно с желанием вернуться еще.

Карандаши и борода

Возвращаюсь через три дня — с улегшимися эмоциями, посмотрев фильм и проведя одну ночь без сна. В окнах на этот раз всё тихо и спокойно. Как рассказывает Даша, то есть, извините, Дарья Владимировна, один воспитанник уже отчислен после попытки побега. Остальные спокойно влились в рабочий ритм и самостоятельно встают на молитву перед едой. Иногда, правда, тянет покурить, но это, пожалуй, единственная привычка, с которой трудно так быстро расстаться. По правилам Центра новая и старшая группы не пересекаются, поэтому сорванцы еще не видели себя в будущем, в лицах уже возмужавших выпускников. Сегодня мы будем вместе рисовать.

За столом сидит, как пишут в книжках, убеленный сединами художник-иконописец. Сам как будто сошел с иконы. Виктор Бендеров уже 15 лет ведет кружок ИЗО в Колпинской колонии. Теперь работает и с ребятами из центра святителя Василия Великого.

— Недавно приходила съемочная группа «Пятого канала», тоже смотрели, как мы рисуем. Журналист всё пытался добиться от меня подтверждения того, что с помощью рисования трудные подростки отвлекаются от дурных мыслей. Я всё никак не мог растолковать ему, что без духовной составляющей всё это рисование — ничто. Ну как может исправить человека то, что он водит карандашом по бумаге?

Я думаю, а как же арт-терапия? Всё это только форма для более глубокого содержания?
Несмотря на название, Центр — организация светская. Духовная составляющая не навязывается, а подается через личный пример воспитателей и волонтеров. Два раза в год ребята идут на службу — на Рождество и Пасху. Кто-то решает принять Крещение по окончании реабилитации. Обязательна только молитва перед едой, а еще повсюду в комнатах со стен смотрят иконы. Имя святого Василия Великого было выбрано не случайно: в церковной истории это первый святой, который занялся благотворительностью и социальным служением, говоря современным языком, на системном уровне. В 2014 году Центр получил грант «Православная инициатива» на проведение летней двухмесячной «Школы странствий».

Сегодня рисуем лицо человека. Пожалуй, самое сложное занятие, особенно для начинающего. Сначала Виктор Константинович показывает ребятам свои последние рисунки. Просто ехал в метро и штриховал ручкой, а получился сказочный персонаж. Потом смотрим, как он вырисовывает голову человека. Чтобы нарисовать лицо, надо представлять себе структуру черепа со всеми костями и сочленениями. Пока воспитатель показывает образец, Паша уже принялся срисовывать икону с фотографии, которую принес Виктор Константинович. Наконец инструктаж окончен, и в комнате воцаряется тишина, которую прерывают только громкие комментарии рисующих. Гостей на занятии больше, чем воспитанников. Вот мама уже выпускника Центра, которая просто пришла порисовать со своим младшим ребенком. Вот подруги Дарьи Чудновской и друзья ее подруг. Вот я рисую какую-­то странную экзотическую женщину с огромной копной кучерявых волос.


Но тут Виктор Бендеров достает сказку собственного сочинения и предлагает дежурному наставнику начать чтение. Арт-терапия сопровождается сказкотерапией, думаю я. Чтение и рисование снимается на камеру. Виктор Константинович планирует создать фильм. Каждому читающему, за неимением профессионального оборудования, светят на лицо напольным торшером. Я читаю свой отрывок и не могу уловить сюжет. Здесь всё так переплелось — какие-­то японцы со странными именами, христианские заповеди, город на Неве. Честно говоря, никто не слушает, все заняты своим делом. Леша нарисовал плачущую девушку, слезы скатываются мощной струей до самого края листа, потом он пририсовывает ей чудовищную черную бороду, как у Дейви Джонса из «Пиратов Карибского моря». Паша доделал икону. Никто не может справиться с цветом лица — получается либо желтушный гепатитный оттенок, либо нездоровый розовый румянец. Но в конце занятия Виктор Константинович хвалит абсолютно каждого. Во всех работах он находит удавшиеся элементы. Меня даже гладит по голове. Пока все убирают со стола, Леша берет рисунок-образец и красной пастелью пририсовывает зверский оскал.

Воспитанники попадают в Центр по приговору или постановлению суда, по направлению уголовно-исполнительных инспекций. Все проблемы подростка рассматриваются в контексте его семьи, законные представители также получают психолого-педагогическую помощь. С 2010 года на базе Центра работает консультационный центр для родителей, чьи дети находятся в конфликте с законом.

Как измерить результат

Я спрашиваю у Даши, как она понимает, что человек начал меняться. Есть ли какой-то щелчок, который сигнализирует о том, что всё — это начало пути выздоровления.

— У нас был один мальчик, самый трудный. Когда мы познакомились, мне с ним сложнее всего было — столько цинизма, столько какой-то холодности, жестокости в этом парне, что мне приходилось работать над собой, чтобы общаться с ним, пытаться его чем-то заинтересовать. И меня как будто специально просили то в стоматологию с ним сходить, то позаниматься. И постепенно начали происходить чудеса. Помню, я дала ему текст сценария, который я тогда репетировала в театре. Мы сидели в очереди, и я ему говорю: «Леш, помоги почитать». А текст был веселый, и с каждой фразой он начинал всё громче смеяться. И всю обратную дорогу мы очень живо разговаривали про театр. Он сказал, что ему это интересно. Говорили обо всем — о театре, о жизни. И в какой-то момент — да, произошел щелчок именно внутри меня, потому что у меня появилась какая-то очень сильная теплота к нему.


Снова выхожу из Центра в вечернюю темноту Васильевского острова и думаю над этими словами. И вдруг понимаю, что это не центр социальной адаптации для трудных подростков. Он для всех нас — для воспитанников, их родителей, волонтеров, сотрудников, самого директора. И для меня.

Послесловие:

Из 206 человек, прошедших курс социальной реабилитации за время существования Центра, только 28 человек совершили преступление повторно, из них больше половины — в совершеннолетнем возрасте.