Тувинская книга с Крестом на обложке
В номере, посвященном христианскому пониманию учености и мудрости, мы упустили из виду проблему трансляции знания, в частности, — проблему перевода Священных текстов. Один из императивов христианской проповеди — передача Благой вести, евангельской мудрости на языках всего мира. Осенью 2011 года увидел свет плод двадцатилетнего труда — перевод Священного Писания на тувинский язык. Об этом проекте рассказывает научный сотрудник Института востоковедения РАН и консультант Института перевода Библии Андрей Десницкий.
Раздел: ПОДРОБНО
В номере, посвященном христианскому пониманию учености и мудрости, мы упустили из виду проблему трансляции знания, в частности, — проблему перевода Священных текстов. Один из императивов христианской проповеди — передача Благой вести, евангельской мудрости на языках всего мира. Осенью 2011 года увидел свет плод двадцатилетнего труда — перевод Священного Писания на тувинский язык. Об этом проекте рассказывает научный сотрудник Института востоковедения РАН и консультант Института перевода Библии Андрей Десницкий.
Библия на родном языке
— Андрей, как возникла идея перевести Священное Писание на тувинский язык?
— Началось все в 1973 году, когда в Швеции хорват Борислав Арапович организовал то, что сегодня называется «Институтом перевода Библии», отделения которого теперь находятся в разных городах мира. В 1990‑х годах институт начал свою деятельность в России. Приезжали люди и в Туву: ведь на тувинском языке не было ни одной строчки Священного текста, искали переводчиков, и, в конце концов, возник этот проект (я тогда в нем еще не участвовал). Плодотворно и быстро развиваться он стал в конце девяностых. Тогда в Туву приехал Виталий Войнов, русский американец. Мальчиком, еще при советской власти, он был вывезен семьей в США, вырос в Нью-Йорке. Сложилось так, что он случайно попал на курсы тувинского языка, захотел послужить этому народу и поехал в Кызыл. Трудно представить себе место более далекое от Нью-Йорка не только географически, но и по стилю жизни (разве что экваториальная Африка). В Туве он познакомился с Николаем Кууларом, поэтом и переводчиком, который до семи лет вместе со своими родителями кочевал по степи, жил в юртах, не видел ни городской жизни, ни русского населения. Меня пригласили участвовать в этом проекте уже в 2000 году, когда был завершен перевод Нового Завета и началась работа над Ветхим. Консультант проекта англичанин Дэвид Кларк готовился к уходу на пенсию, и я заменил его. Как консультант я работал с несколькими проектами одновременно; тувинского языка, к сожалению, я не знаю.
— Что будет с переводом дальше? Как он будет использоваться?
— Это зависит от тувинцев. Мы им помогли создать этот текст, а как им пользоваться, что с ним делать — решать им. Очень заинтересованы в переводе были местные протестантские общины, которые стараются уйти от стереотипа «христианство — религия русских». Православные тоже поддержали этот проект, в том числе и на официальном уровне: во время визита Патриарха Кирилла в Воскресенском кафедральном соборе города Кызыла прошла презентация перевода.
Понятно, что библейский текст существует не в безвоздушном пространстве. Если он появляется на каком-то языке, люди начинают его читать, продолжается его жизнь. Сейчас Николай Куулар при помощи Виталия Войнова переводит на тувинский язык сказки Клайва С. Льюи-са о Нарнии (по-тувински «лев» как раз и будет «арслан» — это исконно тюркское слово).
— В Туве в 90‑е годы было сильное националистическое движение. Будет ли перевод способствовать подъему национальных чувств, как думаете?
— Национальные чувства бывают разными: «бей чужих» или «давайте возрождать свою культуру, свою страну, свой народ». Конечно же, перевод Библии в хорошем смысле влияет на национальное самосознание. Сам факт существования перевода доказывает, что язык этот — не приходящее в упадок наречие, на котором сказать ничего нельзя, кроме бытовых фраз, а язык, на котором можно выразить во всей глубине и полноте очень сложные смыслы.
Вопрос в другом: найдется ли в национальном самосознании тувинцев место для христианства? Они по своей религии буддисты и шаманисты (причем у них буддизм и шаманизм довольно тесно переплетены). До последнего времени христианство в Туве было религией русских настолько, что тувинец мог стать христианином, только перейдя в русскую культуру.
Этот перевод, безусловно, ставит очень серьезный вопрос для каждого носителя языка: «Кто я? Что значит читать Библию на моем родном языке?» Либо я говорю: «Тувинцы — буддисты, чеченцы — мусульмане, русские — православные», и никакого выбора для меня нет, либо я выбираю свою религию самостоятельно. Это не значит, что все сразу побегут креститься, но перевод помогает прийти к какому-то осознанному решению. До сих пор бывает, что если тувинцу дают русскую книгу с крестом на обложке, он отталкивает ее и говорит: «Я не буду ее читать, это книга для русских». А если он получает книгу, написанную на его языке, то начинает задумываться о том, что в этой книге написано, и как к этому относиться. Поэтому перевод Библии на тувинский можно назвать и миссионерским делом. Кстати, следующей должна выйти чеченская Библия. Это будет четвертый язык в России, на котором будет полный перевод Библии — первым давно уже стал русский, в последние годы к нему добавились чувашский, а теперь тувинский.
Любой перевод — компромисс
— Достаточно ли в тувинской культуре ресурсов, чтобы передать «еврейские» смыслы?
— Это вопрос о том, возможен ли вообще перевод. Мы знаем, что возможен. Никакие два языка (кроме совсем уж родственных, вроде русского и украинского) не существуют в одной и той же культурной среде. Впрочем, даже в украинском языке есть слово «парубок». Это не совсем то же самое, что «парень», так же как «хата» — не то же что «изба». И, конечно, если зона распространения одного языка отстоит от зоны распространения другого на тысячи километров, а главное — на тысячу лет, таких расхож-дений бывает довольно много. Тем не менее, мы на русский язык переводим не только Шекспира, но и еще более древние, чем Библия, тексты. Другое дело, что всегда при переводе мы идем на какое-то упрощение. Не все можно выразить, не все передать. Потому над переводом у нас в Институте перевода Библии всегда трудится целая команда, куда входят специалисты разных профилей.
Приведу анекдотический пример. В 1990‑е годы в Туве стали делать свой собственный перевод местные баптисты. Взяли русский Синодальный текст и стали его переводить, не заглядывая больше никуда. В Книге Притчей есть такая фраза: «Масть и курение радуют сердце» (Пр. 27, 9). Речь идет о воскурении фимиама и об умащении, то есть «благовония и умащение радуют сердце». А переводчик передал это как «курение табака и масти лошади радуют сердце», потому что в Туве действительно очень многие люди курят, а садятся в седло вообще раньше, чем ходить учатся…
Любой перевод — компромисс между точностью и понятностью. Можно перевести так, что будет очень точно, но никто не поймет, а можно так, что все поймут, но будет довольно далеко от оригинала. Приходится искать баланс.
— Бывали ли неразрешимые ситуации, когда какая-то реальность, известная библейскому миру, не имеет эквивалента в тувинском языке?
— К счастью Тува довольно богатая в этом плане республика. Это, наверное, единственное место на Земле, где разводят одновременно северных оленей и верблюдов. Поэтому тувинский перевод таких ярких примеров не дает. Тувинцы, например, не знают моря, от них любое море в нескольких тысячах километров. Но слово «море» есть в тувинском языке, поскольку он находится в контакте с другими языками и культурами: Тува всегда была частью монгольского, китайского культурного пространства. Мы ведь тоже не видели драконов, но слово «дракон» в русском языке есть. С другой стороны, вся «мореходная» лексика (эпизод с морским путешествием Павла в Рим, кораб-лекрушение и т. д.), вызывала проблемы у переводчика: кораблей в Туве нет, есть только лодки. И приходилось описывать корабль как большую лодку.
— В Туве самая массовая религия — шаманизм. Поэтому понятие верховного божества или редуцировано, или вообще отсутствует…
— Почему же, тувинцы ведь не на ост-рове живут! Они прекрасно знакомы с религиозными идеями окружающих народов. Сложнее всего было со словом «Господь», потому что это понятие вообще сложно переводить на другие языки. В тувинском тексте были взяты два слова, и получилась конструкция «Дээрги-Чаяакчы», обозначающая «Господин-творец». Конечно, любое подобное решение рискованно, люди всегда могут понять что-то не так. Мы использовали для передачи понятия «Бог» на тувинском языке слово «Бурган», которое может означать и единого Бога, и языческого бога, идола. При переводе Библии на бурятский язык с этим же словом (оно есть и в бурятском языке) возникла проблема: оказалось, что так же называются и статуэтки божеств, продающиеся на рынке. Был поднят вопрос: разве можно называть Творца Вселенной тем же словом, что и статуэтки на рынке? Но ведь и в других языках тоже не изобретали другого слова для обозначения Высшего Существа, вкладывали другой смысл в уже имеющуюся лексему. Например, у славян словом «бог» изначально тоже называли не Высшее Существо, а языческих богов — Даждьбог, Стрибог и т. д.
Понимаете, библейский перевод сам по себе еще не гарантирует стопроцентно правильного богословия. Отталкиваясь от него, можно на-учить человека основам веры, а можно запутать. В одном из сибирских народов был такой случай. На этот язык перевели Евангелие от Иоанна, и один из носителей языка прочитал 21‑ю главу (история о том, как ученики рыбачили, увидели воскресшего Иисуса и поймали огромное количество рыбы). Закончив чтение, он сказал: «Да, у нас тоже есть такой бог, который помогает рыбакам. Когда мы отплываем рыбу ловить, то обычно приносим ему жертву». Этот человек понял евангельскую историю в совершенно языческом духе. И, конечно, чтобы он сумел понять ее иначе, нужно ему очень многое объяснить.
Библия на родном языке
— Андрей, как возникла идея перевести Священное Писание на тувинский язык?
— Началось все в 1973 году, когда в Швеции хорват Борислав Арапович организовал то, что сегодня называется «Институтом перевода Библии», отделения которого теперь находятся в разных городах мира. В 1990‑х годах институт начал свою деятельность в России. Приезжали люди и в Туву: ведь на тувинском языке не было ни одной строчки Священного текста, искали переводчиков, и, в конце концов, возник этот проект (я тогда в нем еще не участвовал). Плодотворно и быстро развиваться он стал в конце девяностых. Тогда в Туву приехал Виталий Войнов, русский американец. Мальчиком, еще при советской власти, он был вывезен семьей в США, вырос в Нью-Йорке. Сложилось так, что он случайно попал на курсы тувинского языка, захотел послужить этому народу и поехал в Кызыл. Трудно представить себе место более далекое от Нью-Йорка не только географически, но и по стилю жизни (разве что экваториальная Африка). В Туве он познакомился с Николаем Кууларом, поэтом и переводчиком, который до семи лет вместе со своими родителями кочевал по степи, жил в юртах, не видел ни городской жизни, ни русского населения. Меня пригласили участвовать в этом проекте уже в 2000 году, когда был завершен перевод Нового Завета и началась работа над Ветхим. Консультант проекта англичанин Дэвид Кларк готовился к уходу на пенсию, и я заменил его. Как консультант я работал с несколькими проектами одновременно; тувинского языка, к сожалению, я не знаю.
— Что будет с переводом дальше? Как он будет использоваться?
— Это зависит от тувинцев. Мы им помогли создать этот текст, а как им пользоваться, что с ним делать — решать им. Очень заинтересованы в переводе были местные протестантские общины, которые стараются уйти от стереотипа «христианство — религия русских». Православные тоже поддержали этот проект, в том числе и на официальном уровне: во время визита Патриарха Кирилла в Воскресенском кафедральном соборе города Кызыла прошла презентация перевода.
Понятно, что библейский текст существует не в безвоздушном пространстве. Если он появляется на каком-то языке, люди начинают его читать, продолжается его жизнь. Сейчас Николай Куулар при помощи Виталия Войнова переводит на тувинский язык сказки Клайва С. Льюи-са о Нарнии (по-тувински «лев» как раз и будет «арслан» — это исконно тюркское слово).
— В Туве в 90‑е годы было сильное националистическое движение. Будет ли перевод способствовать подъему национальных чувств, как думаете?
— Национальные чувства бывают разными: «бей чужих» или «давайте возрождать свою культуру, свою страну, свой народ». Конечно же, перевод Библии в хорошем смысле влияет на национальное самосознание. Сам факт существования перевода доказывает, что язык этот — не приходящее в упадок наречие, на котором сказать ничего нельзя, кроме бытовых фраз, а язык, на котором можно выразить во всей глубине и полноте очень сложные смыслы.
Вопрос в другом: найдется ли в национальном самосознании тувинцев место для христианства? Они по своей религии буддисты и шаманисты (причем у них буддизм и шаманизм довольно тесно переплетены). До последнего времени христианство в Туве было религией русских настолько, что тувинец мог стать христианином, только перейдя в русскую культуру.
Этот перевод, безусловно, ставит очень серьезный вопрос для каждого носителя языка: «Кто я? Что значит читать Библию на моем родном языке?» Либо я говорю: «Тувинцы — буддисты, чеченцы — мусульмане, русские — православные», и никакого выбора для меня нет, либо я выбираю свою религию самостоятельно. Это не значит, что все сразу побегут креститься, но перевод помогает прийти к какому-то осознанному решению. До сих пор бывает, что если тувинцу дают русскую книгу с крестом на обложке, он отталкивает ее и говорит: «Я не буду ее читать, это книга для русских». А если он получает книгу, написанную на его языке, то начинает задумываться о том, что в этой книге написано, и как к этому относиться. Поэтому перевод Библии на тувинский можно назвать и миссионерским делом. Кстати, следующей должна выйти чеченская Библия. Это будет четвертый язык в России, на котором будет полный перевод Библии — первым давно уже стал русский, в последние годы к нему добавились чувашский, а теперь тувинский.
Любой перевод — компромисс
— Достаточно ли в тувинской культуре ресурсов, чтобы передать «еврейские» смыслы?
— Это вопрос о том, возможен ли вообще перевод. Мы знаем, что возможен. Никакие два языка (кроме совсем уж родственных, вроде русского и украинского) не существуют в одной и той же культурной среде. Впрочем, даже в украинском языке есть слово «парубок». Это не совсем то же самое, что «парень», так же как «хата» — не то же что «изба». И, конечно, если зона распространения одного языка отстоит от зоны распространения другого на тысячи километров, а главное — на тысячу лет, таких расхож-дений бывает довольно много. Тем не менее, мы на русский язык переводим не только Шекспира, но и еще более древние, чем Библия, тексты. Другое дело, что всегда при переводе мы идем на какое-то упрощение. Не все можно выразить, не все передать. Потому над переводом у нас в Институте перевода Библии всегда трудится целая команда, куда входят специалисты разных профилей.
Приведу анекдотический пример. В 1990‑е годы в Туве стали делать свой собственный перевод местные баптисты. Взяли русский Синодальный текст и стали его переводить, не заглядывая больше никуда. В Книге Притчей есть такая фраза: «Масть и курение радуют сердце» (Пр. 27, 9). Речь идет о воскурении фимиама и об умащении, то есть «благовония и умащение радуют сердце». А переводчик передал это как «курение табака и масти лошади радуют сердце», потому что в Туве действительно очень многие люди курят, а садятся в седло вообще раньше, чем ходить учатся…
Любой перевод — компромисс между точностью и понятностью. Можно перевести так, что будет очень точно, но никто не поймет, а можно так, что все поймут, но будет довольно далеко от оригинала. Приходится искать баланс.
— Бывали ли неразрешимые ситуации, когда какая-то реальность, известная библейскому миру, не имеет эквивалента в тувинском языке?
— К счастью Тува довольно богатая в этом плане республика. Это, наверное, единственное место на Земле, где разводят одновременно северных оленей и верблюдов. Поэтому тувинский перевод таких ярких примеров не дает. Тувинцы, например, не знают моря, от них любое море в нескольких тысячах километров. Но слово «море» есть в тувинском языке, поскольку он находится в контакте с другими языками и культурами: Тува всегда была частью монгольского, китайского культурного пространства. Мы ведь тоже не видели драконов, но слово «дракон» в русском языке есть. С другой стороны, вся «мореходная» лексика (эпизод с морским путешествием Павла в Рим, кораб-лекрушение и т. д.), вызывала проблемы у переводчика: кораблей в Туве нет, есть только лодки. И приходилось описывать корабль как большую лодку.
— В Туве самая массовая религия — шаманизм. Поэтому понятие верховного божества или редуцировано, или вообще отсутствует…
— Почему же, тувинцы ведь не на ост-рове живут! Они прекрасно знакомы с религиозными идеями окружающих народов. Сложнее всего было со словом «Господь», потому что это понятие вообще сложно переводить на другие языки. В тувинском тексте были взяты два слова, и получилась конструкция «Дээрги-Чаяакчы», обозначающая «Господин-творец». Конечно, любое подобное решение рискованно, люди всегда могут понять что-то не так. Мы использовали для передачи понятия «Бог» на тувинском языке слово «Бурган», которое может означать и единого Бога, и языческого бога, идола. При переводе Библии на бурятский язык с этим же словом (оно есть и в бурятском языке) возникла проблема: оказалось, что так же называются и статуэтки божеств, продающиеся на рынке. Был поднят вопрос: разве можно называть Творца Вселенной тем же словом, что и статуэтки на рынке? Но ведь и в других языках тоже не изобретали другого слова для обозначения Высшего Существа, вкладывали другой смысл в уже имеющуюся лексему. Например, у славян словом «бог» изначально тоже называли не Высшее Существо, а языческих богов — Даждьбог, Стрибог и т. д.
Понимаете, библейский перевод сам по себе еще не гарантирует стопроцентно правильного богословия. Отталкиваясь от него, можно на-учить человека основам веры, а можно запутать. В одном из сибирских народов был такой случай. На этот язык перевели Евангелие от Иоанна, и один из носителей языка прочитал 21‑ю главу (история о том, как ученики рыбачили, увидели воскресшего Иисуса и поймали огромное количество рыбы). Закончив чтение, он сказал: «Да, у нас тоже есть такой бог, который помогает рыбакам. Когда мы отплываем рыбу ловить, то обычно приносим ему жертву». Этот человек понял евангельскую историю в совершенно языческом духе. И, конечно, чтобы он сумел понять ее иначе, нужно ему очень многое объяснить.
Беседовал Тимур Щукин
Иллюстрация: Олеся Гонсеровская
Иллюстрация: Олеся Гонсеровская
