ЦЕРКОВНЫЕ СМИ: ДЛЯ ВСЕХ ИЛИ ДЛЯ СВОИХ?
Творческие противоречия
Два впечатления 2012 года. Первое. В поселке Белая Березка Трубчевского района Брянской области — я там родился, бываю каждое лето — есть храм святителя Николая. В этом храме из печатной продукции раньше можно было купить разве что акафисты и брошюрку «Как подготовиться к Причастию». А тут сразу после службы староста прихода сунул мне в руки бесплатный экземпляр какого-то журнала. На обложке «Брянских мирян» (так журнал называется) портрет вовсе не епископа, а задумчивого неофициального дяденьки. Внутри материалы на любой вкус — от классического душеполезного интервью со священником до развернутого очерка о социальном проекте, от авторской колонки до путевых заметок. Много качественных иллюстраций, современный дизайн. Большой штат — с пятью корреспондентами и тремя фотографами.
Второе впечатление — фестиваль православных СМИ «Вера и слово», куда я ехал с самоуверенным ощущением, что «Вода живая» — это островок прогресса в океане архаичных епархиальных «листков», «ведомостей» и «вестников», едва ли не единственное епархиальное СМИ, которое стремится соответствовать классическим стандартам журналистики. А оказалось, что мы если и остров, то посреди большого архипелага.
За несколько лет «рынок» епархиальных СМИ не просто значительно вырос, а сделал качественный рывок. Всё больше журналов и газет превращаются из ведомственных бюллетеней в издания, которые хотят найти читателя, стать интересными, актуальными. И это под разговоры о смерти печатной прессы. Которые, впрочем, тоже пока можно считать преждевременными. Ведь несмотря на тотальное распространение интернета, газетные киоски ни у нас, ни на Западе не пустеют…
Однако епархиальные СМИ — это издания корпоративные. Когда-то в дореволюционные годы они были средством внутриведомственного информирования: из церковного журнала или газеты можно было узнать о том, сколько денег и на что потратило епархиальное благотворительное общество, какие учебники закупила местная семинария, что за священники окормляют женские курсы… и т. д. и т. п. вплоть до того, кто из сотрудников Святейшего Синода ушел в отпуск и где этот отпуск проведет. Сейчас вся эта информация перекочевала в интернет или даже в социальные сети. Однако самые существенные черты принадлежности к корпорации никуда не исчезли.
Епархиальное издание не может очень уж далеко выходить за рамки церковной (в узком смысле) проблематики, а если всё же выходит — должно объяснять самому себе и читателю, для чего оно это делает. Официальное церковное СМИ не может злоупотреблять негативом в описании церковной жизни и обязано давать позитивную программу действий. Потому что в его задачи входит не только доставка сигнала от реальности к читателю, но и побуждение читателя к действию. Читатель должен не только узнать о негативе, но и получить ответ на вопрос: «Как превратить негатив в позитив?» А для этого он обязательно должен знать, как этот позитив выглядит. Еще, конечно, редакционная политика издания всегда формируется в постоянном диалоге с епархиальным руководством.
Все эти особенности (которые являются особенностями не только церковных, но и вообще любых корпоративных СМИ) ставят епархиальную прессу в двусмысленное положение. С одной стороны, Церковь так устроена, что очень разные люди могут назвать себя частью ее Тела (corpus… corporatio), а значит, церковное СМИ, беседуя с читателем, довольно свободно в выборе языковых инструментов, культурных ассоциаций, тем для разговора. С другой стороны, звание «церковного» СМИ предполагает, что и журналист, и издание в целом имеют обязательства (мы перечислили их выше) перед зримой церковной структурой.
Как тут быть? На мой взгляд, если речь идет о четком ответе, то «никак». Это противоречие неизбежно, и оно будет только усиливаться по мере профессионального роста и самосознания церковной журналистики. Но противоречие это — не проклятие, а благословение. Оно создает уникальную ситуацию интеллектуального напряжения, столь необходимого для творчества. Обычный журналистский выбор — жанра, языкового средства, акцента — усложняется, но и приводит (может привести) к более выверенному, морально правильному и нужному читателю решению.
Не стоит обольщаться
Есть объективная логика развития СМИ. Роль, которую играет печатная пресса, стала не такой значимой, как прежде: всё переходит в цифровой формат. Потому и качество печатной прессы может становиться хуже. А если говорить шире, об интернет-сайтах, телевизионных программах, то и их роль поменялась — еще и по объективным общественно-политическим причинам. Всё подчиняется одним и тем же законам, писаным и неписаным, поэтому нельзя рассматривать историю церковных СМИ в отрыве от истории развития медиа в стране в целом. К тому же, произошло естественное насыщение аудитории. Если раньше был взрывной интерес к Церкви, много новообращенных, были завышенные ожидания в отношении Церкви в плане культуры и просвещения, то сейчас это по естественным причинам закончилось.
До революции редакции пытались преодолеть ситуацию, в которой они вынуждены предлагать официальную точку зрения, оповещать об официальных событиях. Многие издания делились на два блока: первый — официальная хроника,документы, второй — дискуссионный. Например, темы предсоборных совещаний, советов, которые позже были вынесены на Поместный Собор 1917–1918 годов, обсуждались, в том числе, и в СМИ.
Я никогда не питала иллюзий насчет нашей современной церковной прессы. Когда, уже в новейшей истории, только начали появляться православные газеты и журналы, они столкнулись с большим спросом на информацию о Церкви: было мало книг, в основном только репринтные дореволюционные и эмигрантские издания. Поэтому многие функции, которые СМИ не должны выполнять, пресса взяла на себя: катехизаторские, просветительские, проповеди, разного рода материалы про праздники, публикацию житий святых, исторических материалов. СМИ восполняли дефицит церковной литературы. Собственно журналистики было всегда мало, в лучшем случае — интервью вроде «батюшка, расскажите, какмне жить». Не стоит обольщаться насчет качества нашей епархиальной прессы.
То, что епархиальная пресса является корпоративной — это не хорошо и не плохо. Это просто данность. Да, епархиальные СМИ во многом занимаются пиаром, созданием имиджа Церкви, продвижением своей епархии в регионе. Насколько эффективно они эту работу выполняют — я не знаю, исследований результативности их работы, насколько мне известно, не проводилось. Еще учась на факультете журналистики, я спорила с преподавателями, которые искренне считали, что статус корпоративного издания — это обидно, что церковные СМИ к таковым не относятся. Но ведь есть хорошие корпоративные издания. Был прекрасный бортовой журнал компании «Трансаэро», у РЖД выходил журнал «Саквояж», которым одно время руководил писатель Александр Кабаков, это был интересный эксперимент. По своему рыночному статусу, по типу это корпоративные СМИ, и это не значит, что они плохие. Так и епархиальные СМИ тоже корпоративные.
Не думаю, что у печатных церковных СМИ есть перспективы. Выпускать церковную газету нецелесообразно — никак, ни с какой точки зрения. Это лишние расходы. Зачем этим заниматься, если есть сайты? Например, был журнал «Нескучный сад» — лучший, на мой взгляд, журнал, который выходил когда-либо в новейшей истории Русской Церкви. Очень качественный, профессионально сделанный. Но даже они закрылись, потому что нерентабельно выпускать «бумагу», это нецелесообразное расходование средств. Выживает сильнейший. Впрочем, в печати появляются и новые издания, но это всё узкотематические проекты. Чем больше СМИ сфокусированы на своей конкретной аудитории, тем больше у них шансов выжить.
Хотя… Может быть, в дальних епархиях и остается смысл поддерживать печатные издания. Есть такое понятие, как цифровое неравенство: не у всех есть доступ к интернету, не все умеют им пользоваться в силу возраста или социального положения. Но, честно говоря, вряд ли этим людям интересны официальные епархиальные новости в той форме, в которой они сегодня подаются. Архиерей приехал, освятил, встретился с губернатором — совершено безличная информация. Для жителей села, которое посетил епископ, — важно получить газету с фотографией владыки на фоне их родного храма, для них это событие. Но всем остальным это совершенно неинтересно.
То же самое можно сказать о приходской прессе. Приходу нужен хотя бы один сотрудник отдела, который занимается этим СМИ, плюс специалист по полиграфии, по распространению. Насколько это целесообразно? У большинства таких возможностей нет. Хорошо, если выходит газета, хотя, повторюсь, я считаю, что газеты не нужны, достаточно сайта. Печатные же листки имеют право на существование, если они несут какую-то практическую функцию. Синодальный отделпо взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными органами в то время, когда его сотрудники занимались и тюремным служением (новый Cинодальный отдел по тюремному служению был образован в 2010 году. — Прим. ред.), издавал газету «Мир всем» специально для заключенных. Она, конечно, имела смысл: в колониях интернета нет, она была ориентирована на узкую целевую аудиторию, которой этот отдел и занимался. Такая форма изданий имеет право на существование. Но не православная газета «обо всем».
Что значит писать хорошо? Это не значит получить пятерку за сочинение. Хорошо — это когда люди пересылают друг другу ссылки с вашей статьей, которая им нравится, это когда люди неравнодушны к затронутой в ней проблеме. Отсутствие читателя — не всегда, но часто — показатель того, что статья плохая. Конечно, бывают сложные тексты, через которые трудно продраться, но при этом они социально значимы. Но и такие статьи держат какой-то уровень читателей. Это во-первых.
А во-вторых, если писать только о том, как всё прекрасно, только о хорошем — никто не поверит. Это будет просто рекламный листок: «какой у нас замечательный батюшка, как мы все счастливы, как прекрасна роспись в нашей трапезной, и как наши детки хорошо спели во время рождественского концерта». Это никому не интересно.
Когда можно писать о негативном, тогда и к позитивному больше доверия. Когда вы рассказываете о приходе в депрессивном районе, где священник пытается бороться с пьянством, но у него не получается; где много предоставленных самим себе детей, и это во многом потому, что нет на приходе нужных специалистов, — священник же не может разорваться на части, — тогда и материал о прекрасной воскресной школе на следующей странице будет восприниматься по-другому.
У нас с большим удовольствием опрашивают священников на общественно-политические и прочие темы. Но я на это смотрю без энтузиазма. Почему считается, что священник должен быть компетентен во всем? Иереи периодически рассуждают о нефти, игре на бирже, о медицине. Но это дискредитирует саму идею общения со священником. Если компетентный экономист откроет сайт и увидит, как священник о ценах на нефть рассуждает, то в Церковь придет совсем нескоро: «Зачем к ним идти, они такую ерунду несут».
Что касается обсуждения в церковных СМИ вопросов, связанных именно с Церковью, — это как раз было бы хорошо. Таких проблем довольно много. Но в нынешних условиях это почти невозможно. Поэтому все дискуссии переместились в социальные сети, где люди по крупицам вылавливают то, что им интересно. Никакая дискуссия на страницах церковных средств массовой информации сегодня невозможна. А если бы и стала возможна — то вряд ли бы получилось что-то качественное, потому что нет привычки, да и запроса со стороны читателей тоже: кому надо, тот пообсуждает в социальных сетях.
