Церковная жизнь за ветхим фасадом
Всё наоборот
Когда говорят о парадном и непарадном Петербурге, обычно подразумевают контраст между отреставрированным фасадом, гордо выставленным на всеобщее обозрение, и ветхим двором-колодцем того же здания, сокрытым от сторонних глаз. Храм Благовещения Пресвятой Богородицы — полная противоположность: уютное, прибранное, обжитое верующими внутреннее пространство заключено в настолько потрепанные временем стены, что мысль о близящейся аварийности строения приходит на ум первой. Великолепие этого здания будто существует одновременно в прошлом и будущем, но не в настоящем. О прошлом можно судить по архивным фотографиям, о будущем — по проекту воссоздания храма, работа над которым заслуживает отдельного рассказа. Но начнем с истории, настолько далекой, что придется подключить воображение.
На месте древнего моря
Отправная точка — 5‑я Советская улица, некогда Рождественская, а еще раньше — 3‑я линия Слонового двора. Невозможно удержаться и не упомянуть, что на месте гостиницы «Октябрьская», напротив Московского вокзала, размещался в середине XVIII века настоящий Слоновый двор, где действительно держали слонов. И выводили их на прогулку по Слоновому проспекту — это тот, который теперь Суворовский. А первого в Петербурге слона подарил Петру Первому персидский шейх, но тот слон жил на Зверовом дворе близ нынешнего Марсова поля…
Вернемся всё же на 5‑ю Советскую. При Петре тут жили мастеровые, прибывшие на строительство Александро-Невской лавры. А задолго до Петра, в XII веке, — сквозь густые леса проходила дорога от Спасского села (то есть от Смольного) в Великий Новгород. А еще раньше здесь было море, оставившее от себя песчаную гряду, отсюда и название района — Пески. Упомянули море, пора упомянуть и остров. Они не связаны ни временем, ни географией, но только полетом мысли и поспевающим за нею словом.
Остров православного монашества, Святая Гора Афон, — в действительности полуостров. Он почитается как Удел Богородицы. В XIX веке русские монахи получают возможность устроить там общежительский скит. Хлопоты по решению этого вопроса берет на себя известный православный деятель Андрей Муравьёв. В 1849 году русский скит святого апостола Андрея Первозванного наконец открывается, с торжественной передачей монахам святыни — иконы Божией Матери «В скорбех и печалех Утешение». Вскоре чудотворный образ покидает Афон. Его привозят в Россию для сбора пожертвований на строительство Андреевского собора на территории скита. Тогда-то и рождается намерение возвести в Петербурге подворье. Местная купчиха безвозмездно передает принадлежащую ей землю под строительство, деньги на храм жертвует Иннокентий Михайлович Сибиряков, позже прославленный Греческой Православной Церковью как святой схимонах Иннокентий Милостивый. И 22 декабря 1892 года Благовещенский храм Старо-Афонского подворья Свято-Андреевского скита был торжественно освящен.
Пятипрестольный, асимметричный, богато декорированный орнаментальными поясами и колоннами, он напоминал древние храмы Москвы и Ярославля. И это неслучайно: архитектором подворья и автором проекта храма был Николай Никитич Никонов. Зодчий родился в селе Ануфриево Ярославской губернии; строя в Петербурге, он нередко равнялся на лучшие образцы ярославской школы зодчества, умел сдружить барокко и классицизм с неорусским стилем. К сожалению, подкрепить это описание сегодняшние фото никак не могут. Но архивные фотографии вполне красноречивы.
В советское время храм был закрыт, в его здании разместилось хранилище Ленинградского госархива. Во время войны оно несильно пострадало от бомбежек, хотя вокруг дома были разбиты. Церковь входила в состав высотных доминант города. Вражеские самолеты легко ориентировались и прицельно бомбили храм, однако он выстоял, сохранив жизнь горожанам, укрывавшимся в цокольном этаже от обстрелов. Последующий ремонт был хотя и капитальным, но варварским, от былого величия ничего не осталось.
Старо- и Ново-
В начале нулевых в Петербург приехали три афонских монаха, чтобы, кроме прочего, обсудить возможность возвращения Церкви подворья Ново-Афонского Симоно-Кананитского Пантелеимоновского монастыря, которое было построено в конце XIX века тем же архитектором Николаем Никоновым, но совсем в другом месте: на Забалканском (ныне Московском) проспекте, 25. Историческое здание, а точнее то, что от него осталось после советского времени, монастырю не вернули. Зато отдали часть построек из маневренного фонда рядом со Старо-Афонским подворьем. Отданные помещения отремонтировали, в сторожке открыли часовню. Благовещенский храм по-прежнему занимал архив.
Передача Санкт-Петербургской епархии Старо-Афонского подворья с Благовещенской церковью состоялась лишь в 2016 году. Митрополит Варсонофий принял решение вернуть храму былой облик. То, что это повлечет за собой настоящий архитектурный детектив, никто не предполагал, но об этом чуть позже.
Заброшенный храм — дом без хозяина
Однажды из администрации города в одной машине ехали Алексей Одинцов, помощник наместника Александро-Невской лавры по реставрации, и иеромонах Григорий (Сысоев), насельник обители. Алексей предложил заехать по дороге на подворье, по делу, заодно позвал с собой и отца Григория.
— Я был там впервые. Мы зашли, прошлись по этажам. Это было жалкое зрелище. Сердце сжималось. Заброшенный храм — как дом без хозяина. Подумал еще, как было бы хорошо, если бы здесь снова начались богослужения. На следующий же день я был вызван владыкой и узнал, что назначен настоятелем Благовещенского храма. Для меня это было неожиданностью. Я и подумать не мог, что буду вынужден покинуть Лавру и полностью посвятить себя восстановлению подворья. Как многие монахи, я скорее мечтал оказаться в нашей монашеской республике, на Святой Горе Афон. Но мой Афон оказался здесь, — вспоминает иеромонах Григорий (Сысоев). — Сначала не было ничего — ни прихожан, никакой церковной утвари, даже света не было. С чего начать? С уборки. Позвал помощников из Александро-Невской лавры. Начали разгребать завалы, выносить мусор, приводить всё в порядок. Конечно, случались знаковые вещи, которые укрепляли, не давали угасать надежде, что храм и подворье будут восстановлены.
Чудеса против смущения
— Когда митрополит Варсонофий благословил служить архиерейскую службу, я ему сказал, что у нас нет ничего — ни престола, ни иконостаса, один строительный мусор. Он ответил: «Порядок наводи, но архиерейскую службу готовь». Служба планировалась в день памяти великомученика Димитрия Солунского. Времени оставалось мало. Как успеть подготовиться, я не представлял. С помощниками мы отправились в Автово, в Путиловский храм, где мне передали престол, который когда-то освящал владыка Иоанн (Снычев). Я владыку Иоанна очень почитаю, и для меня это стало твердым знаком, что дальше всё будет хорошо, даже если непросто, но так, как должно быть, — поделился отец Григорий. — А вторым знаковым событием стало то, что одна из помощниц, реставратор по специальности, отмывала стену — и вдруг, за слоем осыпавшейся краски, показался образ святого. Кто это был, мы не сразу поняли, но буквально накануне архиерейской службы (она состоялась 8 ноября 2016 года) была расчищена надпись, и мы узнали, что это святой Димитрий Солунский, память которого и праздновалась в этот день.
Непростое решение архитектурных задач
Внутри всё по большей части очистили, богослужебная жизнь постепенно урегулировалась, но вопрос возрождения храма в его первоначальном виде оставался открытым. Здание признано памятником архитектуры, а это означает, что любые работы требуют согласования. Делать решили так, чтобы храм максимально соответствовал своему историческому облику. За работу взялись специалисты «АСМ Групп». Были подняты архивы, запрошены документы. Однако выданная по запросу папка оказалась пустой. Обратились на Афон в надежде, что проекты и документация найдутся там. Но ковид и политическая ситуация решению вопроса помешали. Реставраторы начали проводить зондаж фасадов, бережно раскрывая перспективные места. Так были обнаружены немногие уцелевшие элементы декора. Специалисты копались в библиотеках и архивах, разглядывали журналы, старинные буклеты — искали фотографии и любые описания храма. Затем отсматривали видеоархивы Ленфильма. На основании собранных по крупицам сведений делались чертежи, разрабатывались 3D-модели. На подготовку и согласование проекта ушло два года. Большой удачей стало обнаружение проекта дубового иконостаса нижнего храма. По этому эскизу он и был восстановлен. Барочный иконостас верхнего храма еще ждет своего часа. Возможно, проект сохранился в архивах на Афоне. В общем, работы предстоит еще много. А сроки установлены жесткие. Раз это памятник архитектуры, восстановить его надо в ближайшие годы.
Свет, тепло, люди
— Когда я здесь только начинал служить, прихода не было. Случалось молиться в пустом храме, совсем одному. В стенах дыры, кругом разруха, а так как храм-памятник, даже заделать и оштукатурить нельзя. Что и говорить, закрадывалось в сердце смущение. Но вот дали свет — и стало светлее. Дали тепло — и стало теплее. Смущение отступило, — поделился отец Григорий.
— Прихожанами храм заполнялся небыстро. А ведь храм подворья исторически больше походил на приходской, хоть и служили монахи, и службы отчасти были близки афонским. Конечно, хотелось, чтобы в храме снова были верующие. Постепенно люди стали приходить. Божия Матерь добрая, не оставляет пустовать храмы, посвященные Ей. Неслучайно, думаю, при расчистке были найдены три образа Покрова Богородицы только в одном нижнем храме. Заходя в него, ощущаешь, что сразу оказываешься будто под тремя Покровами. С приходом людей храм стал оживать, жизнь в нем — возрождаться. Я даже удивился, насколько отзывчивый и боголюбивый у нас народ. Наши горожане удивительные. Наверное, там, где трудно, а не где дорого-богато, это особенно ощущается. Неслучайно раньше строили храмы лептами. Оказывается, и сейчас люди такие же доброхоты. Приходят, помогают, во всем участвуют.
Мужские голоса
С самого первого дня в храме за богослужениями поют только мужчины. Регент хора — Алексей Жуков, выпускник Санкт-Петербургского хорового училища имени Глинки. Да, это именно он руководит хором Валаамского монастыря во время патриарших богослужений. Поэтому в Благовещенский храм иногда приходят даже неверующие, чтобы услышать необыкновенное звучание местного хора: знаменное пение, валаамский и афонский распевы.
Какое-то время при Благовещенском храме действовала певческая школа. Она есть и сейчас, но так как из всего подворья Церкви возвращен только храм, с помещениями для занятий, особенно во время ремонта, большая проблема. Поэтому занятия школы проводятся за пределами подворья. Воскресной школе и приходской молодежной группе тоже приходится непросто.
Для детей и молодежи
С детьми и молодежью на приходе занимается Андрей Фёдоров, имеющий за плечами опыт преподавания в вузах, работы на телевидении, в том числе на православном телеканале «Союз».
— Думаю, у каждого христианина при мыслях о Святой Горе Афон возникают особые чувства. Ведь это место подвигов столпов веры, подвижников христианской аскетики, которые в смиренном исполнении воли Божией шли за Христом и оставили нам бесценный опыт пути ко спасению. Мне довелось жить рядом с нашим храмом, когда в нем ещё располагался архив технической документации. Я узнал, что это бывшее Старо-Афонское подворье Афонского Андреевского скита. И что оно ожидает передачи Православной Церкви. Конечно, проходя мимо апсид алтарной части — они так ярко выделяются среди окружающих зданий, — я крестился с молитвой Богородице. В окно, из дома, я иногда видел, что и некоторые прохожие так делают. И вот однажды, подойдя привычно к окну посмотреть на храм, а точнее, прикоснуться к «уголку Афона», я увидел грузовики, увозившие архивные документы. Это стало для меня радостным знаком. А внутрь храма я впервые попал уже после первого богослужения и приезда владыки Варсонофия. Я лежал в больнице, когда супруга мне сказала, что в храме была совершена Литургия, был праздник. После моей выписки, не заходя домой, мы с ней первым делом отправились в храм. Внутри ничего не говорило об Афоне. Но сама, если так можно выразиться, атмосфера Афона заполнила меня сразу же. И, как впоследствии я понял, встречая в храме людей, она так касается каждого. Вот так я и остался здесь, — рассказал Андрей.
Через три года Андрея назначили руководителем воскресной школы на приходе. Поначалу занятия проходили на хорах верхнего храма. Но потом, из-за начала ремонта, уроки стали проводиться прямо в помещении храма. Занятия получались настолько интересными, что на них вместе с детьми оставались родители. Действительно, само храмовое пространство, церковная утварь и, конечно, иконы могут стать отличным подспорьем для рассказа о Евангелии и истории Церкви. Так и случилось.
— На занятия приходят дети от пяти до четырнадцати лет. Конечно, я стараюсь говорить таким языком, чтобы каждый участник, с любым уровнем подготовки, смог понять смысл. А ведь мы поднимаем сложнейшие темы. Например, однажды больше часа говорили о Святой Троице. Я сам был удивлен, как внимательно дети слушали. Думаю, искусственно удерживать внимание в таком деле невозможно. Я верю, что когда Дух Божий действует в человеке, только тогда он и внимает, — отметил Андрей.
Не диакониса, но староста
Активных прихожан в Благовещенском храме немало, но Лию Берию, несмотря на молодость, здесь именуют не иначе как матерью всем и каждому. Хотя у нее есть и официальная должность. Лия — староста. Не так часто можно встретить на приходе, тем более на архиерейском подворье, женщину-старосту.
— Если бы на каждом приходе была такая староста, — с чувством говорит отец Григорий, — никто бы горя не знал.
Однажды митрополит Варсонофий подарил Лии книгу о диаконисах, служивших в Церкви в первые века христианства. Отец Григорий, бывший при этом случае, сказал: «Хоть и не диаконисой, но будешь старостой».
Никакой спонтанности в этом решении не было. Когда слышишь, что на приходе говорят о Лии, невозможно поверить, что речь об одном человеке. Три образования — и каких: факультет востоковедения, затем экономический, потом Медуниверситет и третья профессия — психиатр. Работа — прием в реабилитационном центре для особых детей и взрослых с инвалидностью, многолетняя работа в «Ночлежке». А на приходе Лия и член попечительского совета, и руководитель социальной службы. Если праздничные столы, то с грузинским размахом, помощь друг другу на приходе — дело почти семейное, уход за больными и пожилыми, продуктовые наборы для нуждающихся, помощь семьям, оказавшимся в трудном положении. У Лии много помощников. Но главный двигатель — именно она. Недавно Лия тяжело болела и не смогла прийти на службу в Вербное воскресенье. Оставить «мать» без праздника прихожане не могли. Певчие пришли к ней домой и пропели тропари.
Каждый церковный приход не без оснований называет себя семьей. В Благовещенском храме этого даже говорить не нужно. Всё и без слов понятно.
— У нас на приходе всё по любви. Например, уборщиц нет. Кто может, тот и убирает. Анна, например, днем убирает. Муж у нее на войне. Я по ночам полы мою, днем не могу из-за работы. А бывают и такие истории. Помню, звонит мне коллега по «Ночлежке» Андрей Чекрыгин, между прочим, мусульманин, и говорит, что срочно надо принять бездомного, ни документов у него, ни возможности платно помощь получить, а ситуация острая, дебют психического заболевания. Я в это время в храме убирала. Говорю, вези его сюда. И вот картина. Я сижу в храме и веду прием как психиатр, а Андрей в это время вместо меня подсвечник начищает и приговаривает: «Видели бы меня мои родители, как я в православном храме подсвечник чищу». Отвечаю: «Что поделаешь, раз со мной связался», — смеясь, рассказывает Лия.
Добрые дела не остаются без наград. Например, Лия и её супруг Андрей недавно удостоились церковной награды за вклад в дело возрождения храма. Но сейчас речь о другом. Разнося праздничные подарки по квартирам рядом живущих людей, прихожане оказались в доме матери-одиночки с двумя маленькими детьми, оставшейся без работы. На кухне у нее нашлось только две пачки овсянки и одна пачка соды.
— Конечно, мы стали ей регулярно помогать. И однажды она пришла в храм со слезами, на колени упала. Каялась, просила прощения, а за что, никто понять не мог, — рассказала Лия. — Оказалось, что она писала в администрацию и в полицию жалобы на храм из-за колокольного звона, который будит её утром в выходной день. Конечно, она была неверующей. Так уж вышло, что в тяжелый период жизни ей никто не помог, кроме тех, кого она считала врагами. А теперь она наша прихожанка. И вы приходите, сами увидите, как у нас хорошо.
