Целомудрие: от колыбели до монастыря
Слово «целомудрие» — не с двойным значением, а с двойным дном. Обычное дело для языковых единиц, которые на определенном этапе своего развития оказались связанными со сферой пола. Первоначально употребляемое в значении «быть в здравом уме, благоразумным, умеренным, воздержанным, скромным» (калька с греч. sophronos), оно сегодня прочно ассоциируется с половым воздержанием, с девственностью. И только выпускники Духовных школ и философских факультетов помнят, что «целомудрие… это умение не смущаться страстями, но сохранять невозмутимость и достоинство… свойственные философам» (Платон).
Раздел: От редакции
Журнал: № 4 (апрель) 2012 Опубликовано:
Слово «целомудрие» — не с двойным значением, а с двойным дном. Обычное дело для языковых единиц, которые на определенном этапе своего развития оказались связанными со сферой пола. Первоначально употребляемое в значении «быть в здравом уме, благоразумным, умеренным, воздержанным, скромным» (калька с греч. sophronos), оно сегодня прочно ассоциируется с половым воздержанием, с девственностью. И только выпускники Духовных школ и философских факультетов помнят, что «целомудрие… это умение не смущаться страстями, но сохранять невозмутимость и достоинство… свойственные философам» (Платон). Целомудрие — реальность духовного верха, а не телесного низа. Увы, русский язык с этим теперь не согласен.
Впрочем, большой беды в этой двойственности нет. Потому что не бывает телесного воздержания без душевной целостности (то есть бывает, но лицемерное, да и нездоровое). От половой этики легко можно перебросить интеллектуальный мостик к смирению и любви.
Стремление к целомудрию заложено в человеке, но и стремление в противоположную сторону — к осквернению — тоже факт психологии грехопадшего естества. Поэтому целомудрие нуждается в воспитании. Как и во всем, здесь первенствует семья, которая должна сохранить в целости душевный мир ребенка. Родителям нужно пронести свечу через рощу, наблюдая, чтобы ее не задул ветер страстей и не затушили оберегающие ее ладони. Если это получится — куда проще будет найти мир со Христом и устоять перед тем, что не совместимо с Христовой любовью. Тогда появится шанс ощутить, что такое высшее целомудрие, которое выше не только полового воздержания и бесстрастия, но даже рассудительности и смирения. Но об этом говорить так же сложно, как молчать о связанных с целомудрием современных проблемах.
Впрочем, большой беды в этой двойственности нет. Потому что не бывает телесного воздержания без душевной целостности (то есть бывает, но лицемерное, да и нездоровое). От половой этики легко можно перебросить интеллектуальный мостик к смирению и любви.
Умение делать такие умозаключения, сама способность к рассуж-дению — тоже составляющая целомудренной жизни. Рассуждение откроет перед нами необычные жизненные ландшафты. Окажется, что неизменен только внутренний стержень целомудрия — добродетель, а внешние его выражения очень подвижны. Мы увидим, что одна и та же одежда может быть целомудренной и нецеломудренной в различных социальных контекстах (то, что непристойно в центре города, допустимо на пляже). Что одно и то же поведение по-разному может быть истолковано в зависимости от того, кто тебя окружает. Более того, что навязывание собственных норм целомудрия куда более неправильная стратегия поведения, чем нравственный формализм («пристойно ли смиренно смотреть в пол и молчать, если ты пришел на дружескую вечеринку?»).
Стремление к целомудрию заложено в человеке, но и стремление в противоположную сторону — к осквернению — тоже факт психологии грехопадшего естества. Поэтому целомудрие нуждается в воспитании. Как и во всем, здесь первенствует семья, которая должна сохранить в целости душевный мир ребенка. Родителям нужно пронести свечу через рощу, наблюдая, чтобы ее не задул ветер страстей и не затушили оберегающие ее ладони. Если это получится — куда проще будет найти мир со Христом и устоять перед тем, что не совместимо с Христовой любовью. Тогда появится шанс ощутить, что такое высшее целомудрие, которое выше не только полового воздержания и бесстрастия, но даже рассудительности и смирения. Но об этом говорить так же сложно, как молчать о связанных с целомудрием современных проблемах.
