Тесные рамки субкультуры

В 50‑е годы американские социологи ввели понятие «субкультуры» — некой замк-нутой общности, которая утверждается не за счет внутренних ресурсов, а за счет отрицания большого социума. Субкультура байкеров, например, не представляет собой ничего оригинального: утрированная мас-кулинность, склонность к нарушению правил, определенный стиль в одежде. Интересно в «ночных волках» и «черных медведях» не их мировоззрение, а стремление противопоставить себя обществу потребления, которое, кстати, и эстетизировало байкерское движение. Подобных субкультур можно перечислить множество. Эмо-киды привлекают (а кого-то отпугивают) внешним видом и отстраненностью от обывательского мира, из которого, подразумевается, они не прочь уйти. Растаманы давно уже не отстаивают идею возвращения американских чернокожих в Африку, но носят дреды, слушают регги и исповедуют пацифизм. Примерно так же обстоит дело и с этническими субкультурами. Скажем, североамериканские индейцы уже давно не производят в культурном отношении ничего ценного, кроме поделок для туристов. При этом они настаивают на своей не только социальной, но и правовой обособленности в обществе.

Номинальная стоимость «духовной валюты» не имеет значения, если социум не способен эту стоимость конвертировать в нечто новое и значимое. Что дают обществу, например, молодежные субкультуры? Смело скажем, немного. Быть может, лишь некую промежуточную ступень, где можно отсидеться в тот период жизни, который хочешь посвятить уже не только процессу потребления материальных благ, но еще и не чему-то большему…

Если социальная группа по-настоящему стремится расширить зону своего влияния, она творит. Она производит новые культурные формы, этого требуют новые более сложные условия ее существования. Линию «культура-субкультура» можно отследить и в Церкви. Раннее христианство, еще одержимое духом экспансии, духом миссио-нерства, адаптировало все, что встречало на своем пути: от философии до базиликального храма. Но если культурная общность решает, что ей достаточно сохранять status quo, она деградирует. Она даже может создавать, но ее создания будут вторичны. Так в церковной среде, успокоившейся в себе, появляются стройные ряды православных писателей, православных бардов, однообразных «правильных» публицистов.

Чем встряхнуть самодостаточное (если не сказать самодовольное) общество сегодняшних православных христиан. Как направить творческий импульс церковной миссии вовне? Быть может, обратить внимание на тех, кто образовывает все новые и новые субкультуры, попробовать говорить на их языке? На эти темы размышляют авторы и гости нашего журнала.