Странникъ из Белой Церкви
Два товарища
Дмитрий Шаховской родился в 1902 году в Петербурге, учился в Царскосельской школе совместного обучения Е. С. Левицкой и в 1915–1917 годах в Императорском Александровском лицее. Он вступил в Добровольческую армию А. И. Деникина, был контужен, служил в Черноморском флоте и в 1920 году с общей константинопольской эвакуацией Крыма выселился в Париж.
По-видимому, здесь происходит его знакомство с третьим сыном академика Петра Бернгардовича Струве Константином — тоже участником вооруженной борьбы с большевиками, тоже едва не погибшим, но сумевшим, как и Дмитрий, выбраться в Европу. Возможно, именно этот похожий эпизод биографий сблизил их на несколько лет, способствовал установлению известного взаимного доверия и началу сотрудничества. «Если поставить рядом студента бывшего на войне и студента штатского, то последний производит впечатление жизненного недоучки и дилетанта, обреченного навсегда на ограниченное и неполное понимание и истории, и психологии, и философии и даже искусства», — утверждал Дмитрий, указывая на невероятную сложность верно оценить происходящее «для чахлого, умеренно аккуратного республикански-демократического молодого человека, у которого одна мысль о выступлении против большевиков с оружием в руках вызывает на лбу холодный пот ужаса. Напротив того, для студента, который сейчас учится, а в 1915 году мальчиком вольноопределяющимся или прапорщиком, почти без патронов, отгрызаясь [sic!] как львенок, отходил перед немцами, а в 1918 и в 1919 годах совершал крестный путь отступления от Орла и до Новороссийска и от Александровска до Севастополя» происходящее, по его мнению, и близко, и понятно… (Странникъ. Три разговора // Возрождение. № 179. 28 ноября 1925. Суббота). Оба они, Дмитрий и Константин, в продолжение всей жизни проявляли всяческую осмотрительность и осторожность, постоянно оказываясь в обстоятельствах зыбких и опасных.
На Афон
Вероятнее всего, именно Константин привел будущего архиепископа в редакцию едва явившейся на свет и руководимой П. Б. Струве газеты «Возрождение», где и сам начал уже печататься… Здесь впервые помещает свои заметки, рассказы и размышления и «Странникъ» — Дмитрий Шаховской, до конца своих дней сохранявший избранный в юности псевдоним…
Неразделенные чувства к дочери московского врача и активнейшей церковной работнице Софии Михайловне Зерновой приводят только что окончившего историко-филологический факультет Лувенского университета Дмитрия 3 (16) июля 1926 года на Святую гору Афон. Вопреки всем строгим афонским обыкновениям молниеносно — в две недели — получено было 17 (30) июля согласие архимандрита Пантелеимонова монастыря Мисаила постричь его, что и совершилось уже 23 августа (5 сентября). В Париж он возвращается уже иноком Иоанном — сразу студентом на Сергиевское подворье, а 21 ноября (4 декабря) митрополит Евлогий постриг его в мантию.
Но и в Богословском институте, где он поселится в интереснейшие дни становления этого старейшего и наиболее престижного русского церковного высшего учебного учреждения, отец Иоанн не задерживается, и после рукоположения тем же митрополитом Евлогием 2 (15) декабря во диакона переезжает в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев, и… сразу присоединяется к РПЦЗ, где его поставляет во иеромонахи в марте 1927 года епископ Вениамин (Федченков). В набитом русскими переселенцами Белграде он бывал не раз, здесь «Церковь стоит на высоте, чувствуется кругом пространство и воздух. Хочется думать, что без задержек через Черное море и Дунайскую равнину несется ветер из России, хочется смотреть на Восток и думать, думать о России и о Москве» (Странникъ. Всенощная в Белграде // Возрождение. № 39. 11 июля 1925. Суббота).
В канун расставания с Парижем у него случился краткий разговор с Борисом Константиновичем Зайцевым, что привело к поездке последнего на прежде неведомую ему Святую Гору и к появлению единственного в своем роде подробного русского свидетельства о межвоенном афонском монашестве — кажется, менее всего из работ Зайцева востребованной и без интереса читавшейся современниками книги «Афон» (Париж, 1928), о чем сам автор вспоминал: «Три года тому назад встретил я в Париже молодого иеромонаха, которого знал еще в миру. Он побывал на Афоне, под влиянием посещения и принял монашество. Как раз перед встречей с ним, я от нескольких лиц слышал об Афоне. Захотелось расспросить и у него.
Он улыбнулся слегка застенчиво.
— Я страшно занят, и через три дня уезжаю в Югославию.
— Ну, а все-таки.
Он несколько задумался.
— Вот разве послезавтра, перед литургией, только это рано… встанете ли вы? Надо быть уже в половине восьмого у нас…
Я не люблю рано вставать. Но тут сразу согласился.
И в условленный час — парижским зимним утром, сине-туманным, шел узким проходом Сергиева Подворья, мимо образа преп. Сергия в аудиторию под церковью. Иеромонах встретил меня там. Мы сидели на студенческой парте в полутемной аудитории, уединенно и негромко беседовали, т. е. говорил он, а я слушал. Разговор длился не более получаса — до звонка к литургии. Но какие-то слова, те самые, сказаны были.
Через месяц получил я греческую визу, а в конце апреля плыл уже на восток, „по хребтам беспредельно-пустынного моря“» (Зайцев Б. К. Вновь об Афоне // Возрождение. № 1655. 13 декабря 1929. С. 3).
Между Христом и Антихристом
До 1930 года иеромонах Иоанн служит в храме Крымского кадетского корпуса в Белой Церкви, здесь учреждает Православно-миссионерское книгоиздательство, проработавшее более двух лет (1928–1930), здесь к его книгопечатному делу присоединяется и окончивший Богословский институт и принявший монашество Константин Струве — монах Савва. В Белой Церкви они вдвоем, при двух технических сотрудниках, выпустят полтора десятка небольших книжек духовного содержания. Здесь же складывается характерная для всей последующей издательской работы отца Иоанна форма облечения своих и не своих мыслей в печатный вид — небольшая брошюра, простая в производстве и легко доставляемая в конверте почтой в любую точку планеты…
В 1930‑м отец Савва (Струве) поедет в Ладомировский монастырь бывшего Почаевского типографа архимандрита Виталия (Максименко), а Странникъ возвратится на два почти года в Париж, отметив свое переселение пренелепейшим сочинением «Почему я ушел из юрисдикции митрополита Антония» (Париж, 1931), из которого при всем желании невозможно уяснить, что подвигло стремительного начинающего аскета покинуть облагодетельствовавшего его митрополита.
В апреле 1932‑го Шаховской получает назначение в Берлин, где до 1945 года остается настоятелем русского храма святого Владимира на Находштрассе, 10. Его германские годы, особенно военные, — тема для отдельного трудоемкого исследования. Скажем только, что удобная квартира настоятеля стала в это время приютом для очень многих, кому в столице Германии пребывать не полагалось, а из всей этой чехарды выживания между Христом и антихристом отец Иоанн вышел опытным, благополучным и обоснованно самоуверенным архимандритом, способным, не изменяя своему взгляду на церковное дело и окружающую жизнь, договориться с кем угодно и уцелеть, кажется, в любой обстановке.
В Берлине он выпускает газету «За Церковь» (опять же, на удивление малосодержательную) и рассылает её по всему миру. Отсюда, храня верность убеждениям юности, которые так никогда и не пересмотрел, в 1937‑м отправляется в Испанию, духовным наставником русских добровольцев — сторонников генерала Ф. Франко (о чем напишет небольшую малоинтересную книжку)… Из Берлина он поддерживает переписку с русским духовенством Печерско-Изборского края Эстонской республики (здесь по двум десяткам приходов очень активно продаются составленные им брошюры, здесь же он выступает с лекциями), с братией Богородице-Казанского монастыря в Харбине (распространяет их церковные календари и прекрасный журнал «Хлеб небесный», который выменивает на свои издания) и Валаамской обители в Финляндии (откуда получает журнал «Утренняя заря» и сочинения игумена Харитона (Дунаева), умело собирает библиотеку церковных изданий, выходящих в странах рассеяния — от Скандинавии до Австралии и Южной Америки.
Позже, весьма успешно, участвует снова вместе с тем же отцом Саввой и его Типографским братством в Словакии в работе по печатанию и распространению православной литературы среди военнопленных и русского гражданского населения. Находясь в доверительных отношениях с некоторыми германскими епископами — и католиками, и лютеранами, он получает при их содействии копии донесений германских военных священников из оккупированных советских областей и составляет на основании полученных сведений аналитические записки о положении Церкви и духовном состоянии христиан в СССР, не раз, но без видимого успеха пытается помогать работе «Псковской миссии» и выступать ходатаем перед германской администрацией за допущение православного просвещения в среде перемещенных в Германию советских граждан.
Спрос и успех
Из Берлина же уезжает в 1946‑м в США, где, став епископом в Северо-Американской Русской митрополии, проживет до самой смерти в 1989 году, переменив много ответственных церковных должностей… В течение четырех десятилетий «Голос Америки» еженедельно доставляет, на этот раз не «через Дунайскую равнину», а через океан на советские пространства его «Беседы с русским народом» — тоже своего рода брошюры, на этот раз — звучащие…
Он останется любимым очень многими пастырем, автором десятков достаточно сумбурных книжек с явным графоманским оттенком, нескольких сборников стихотворений и многотомного собрания сочинений, столь же сумбурного, подготовленного им самим. В сегодняшней России литературное наследие архиепископа Иоанна Сан-Францисского, успевшего переменить почти все заграничные русские церковные юрисдикции, обрело неиссякающий спрос и очевидный успех, чему весьма содействовала его сестра Зинаида Алексеевна Шаховская (в замужестве — Малевская-Малевич), более всего известная как редактор в 1968–1978 годах парижского еженедельника «Русская мысль» — единственной большой русской заграничной газеты, печатание которой с 1992 года осуществлялось параллельно в Париже и в Москве… Именно Зинаида Шаховская способствовала подготовке первых книг брата в России, предсказывая им большую любовь читателей. Остается надеяться, что их многолетнее однообразное тиражирование будет дополнено публикацией ранних и, отметим, наиболее ярких и талантливых сочинений юного князя Дмитрия, которые сегодня стоит наконец собрать под одной обложкой…
ЧТО ПОЧИТАТЬ
Дни и труды Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже в письмах Константина Петровича Струве (1925–1928 гг.) // ВРХД. №№ 207 (I‑2017), 209 (I‑2018).
Зайцев Б. К. На Афон. М., «Индрик», 2009. С. 8–10.
