Скаут-хирург

«Может, в четверг?» — предлагаю я встретиться начальнику дружины «Санкт-Петербург» Организации российских юных разведчиков (ОРЮР) Гурию Попову. «Давайте лучше в пятницу: у меня в четверг операция, я хирург в Первом меде…» Зачем взрослые люди — хирурги, инженеры, учителя, экономисты — по выходным «тусуются» с подростками? Для чего и отпуск тратят на далекие путешествия с ними? И почему для самих подростков это отличная «школа жизни»?

Раздел: ПОДРОБНО

Журнал: № 11 (ноябрь) 2018Страницы: 10-15 Автор: Анна Ершова Опубликовано: 9 ноября 2018

Рассказывает Гурий Попов.

Это же уйма времени!

Да, это может показаться странным. Ты вкладываешь кучу времени, сил, возможностей, с детьми проходит большая часть твоего отпуска. Надо сказать, что руководители скаутских подразделений деньги за свое служение не получают, а зачастую и тратят: свои финансы, ресурсы, бензин. Почему? Для тех, кто вырос в этой организации, это логично: ты там, где тебе хорошо, где твои друзья. А для тех, кто пришел во взрослом возрасте, — такое волонтерство, социальное служение. Это действительно служение: вот сейчас мы уже начинаем готовиться к зимнему выезду. С 1 по 8 января, когда вся страна отдыхает, последние лет десять я и большинство руководителей проводим в скаутском лагере. Притом что там ты круглосуточно работаешь и несешь ответственность за детей и их здоровье, до этого нужно организовать программу, много раз встретиться, всё придумать, закупить инвентарь, договориться с базой, которая нас принимает, с батюшкой, закупить продукты, всю хозяйственную часть… То есть сделать огромную работу до, во время и еще после лагеря.

Я всё это долго перечисляю, но нам это только в радость. Потому что скаутинг для нас — сообщество людей, которые каждый раз очень рады друг друга видеть и вместе что-то классное делать. Есть большое количество высокопарных слов — но в конечном итоге это просто своя, родная, православная среда, в которой человек живет и чувствует себя нужным и полезным.

Захотел в Америку

Я в ОРЮРе с 11 лет. Меня мама долго уговаривала, я вообще не хотел идти в скауты. Единственно, на что я купился, — что скауты ездят в Америку. Я говорю: ну, ладно, давай тогда сходим, посмотрим. Так я попал в отряд, который собирался на базе подростково-молодежного клуба «Око» на Некрасова, а прикреплен клуб был к храму иконы «Всех скорбящих Радость» на Шпалерной. Потихоньку меня затянуло: походы, живое общение, классные ребята. А спустя десять лет я действительно два раза подряд съездил в Америку. Там были руководительские курсы, на которые я попал. Почему в Америке? Как известно, ОРЮР существовала до революции, а в советское время часть лидеров эмигрировали в Америку и там сохранили скаутское движение. Этим и интересен скаутинг: он всемирный, приезжая в любую страну, ты можешь найти и скаутский магазин, и скаутов-единомышленников, которые тебе могут помочь, например, с проживанием.

Информация

Отряды ОРЮР могут существовать и при храмах, и при подростково-молодежных клубах, и при воскресных школах. В любом случае обязателен духовник отряда и приход, к которому отряд прикреплен. Обычно все отряды собираются осенью на слет, зимой — в зимний лагерь (последние годы проходит в Пенино), весной — в Георгиевский поход, летом — в различные по масштабам лагеря: от палаточного отрядного неподалеку от города до очень дальних походов. Раз в четыре года — международный скаутский слет «Джамбори», который проводится в разных странах. Руководители отрядов заканчивают специальные курсы, которые проходят в разных городах. Постепенно эти курсы становятся сертифицированными, окончившие их получают диплом определенного образца.

Верим заодно

Попробуйте воцерковить подростка. Это в 7–8 лет он с родителями ходит в храм. А в 15–16 он уже не пойдет. В скаутских организациях важен принцип, суть которого — в работе малых групп. Все дети распределяются по звеньям, во главе которых есть вожак (обычно не намного их старше), и есть начальник отряда — взрослый человек. И это общность, которая воцерковлена уже изначально. На практике это выглядит так: все идут на утреннюю молитву, на вечернюю, молятся перед едой и так далее. Подростков это нисколько не смущает, потому что так делают все. В программе лагеря или похода часто бывает беседа со священником, и ребята могут с ним разговаривать на совершенно разные темы, на которые, может быть, постеснялись бы говорить с родителями.

У нас нет правила кого-то заставлять идти в храм, даже если в храм идет весь отряд. Если заставлять, то это вызовет чувство отвращения. Просто если восемь из десяти хотят идти в храм, а два — не очень, в результате эти двое пойдут просто за компанию с друзьями. На этом всё и держится.

Правильный патриотизм

ОРЮР воспитывает патриотизм, но в хорошем смысле этого слова: как гордость за Родину, любовь к ней. Мы изучаем историю России — но не на скамейке по учебнику, а своими ногами: отправляясь в какие-нибудь форты, крепости, музеи. Мы хотим, чтобы дети пропустили это через себя и как-то по-другому представляли историю, не как скучный школьный предмет. Например, у нас был зимний лагерь в Путилово и военная игра «Искра». Все ребята были соответствующе одеты, их подняли ночью по тревоге, надо было прорвать кольцо, поймать пленного, найти карты… они реально стали участниками этих событий.

Темы всё время меняются. Этой зимой лагерь был по теме «Русская Америка». Если в нашем обществе спросить, что вы знаете про Аляску, — ответят, что мы её продали, и всё. А то, что там была целая кампания, кто этим занимался, кто это открывал, какие там жили племена, какой там построили город… это огромное количество информации, которой никто не интересуется. Мы попытались сделать так, чтобы дети хоть что-то из этого узнали и запомнили. А основным посылом лагеря стало то, что Аляску уже продали, и это невозвратно, а вот история тех людей, которые жизнь положили, чтобы эти земли развить и улучшить, она известна. Этим и стоит заниматься, это стоит изучать.

ОРЮР — это попытка создать здоровую среду, в которой ребенок растет, воспитывается. Дать какие-то принципы, законы, внутреннее понимание того, что можно, что нельзя. Если человек варится в среде, где не пьют, не курят, не ругаются матом, ходят в храм, выполняют какие-то социально-полезные добровольческие дела, это формирует его как личность. Да, и у нас некоторые мальчишки начинают курить — и, соответственно, уходят из организации. Ведь есть целый набор законов, которые ты, если вступаешь в скауты, обязуешься выполнять. Курение, алкоголь, наркотики — это неприемлемо. Скаут с самого начала знает эти правила игры. Это его выбор.

Разведчицы 85-го отряда прп. Евфросинии, великой княгини Московской, в доме престарелых

Девочки и мальчики

Возникновение движения девочек-скаутов (разведчиц) в России во многом созвучно с появлением их в других странах. С задержкой в несколько лет зародилось движение герл-гайд (женская скаутская ветвь) в стране-родоначальнице скаутинга — Англии, где им активно руководила жена главного скаута Роберта Баден-Пауэлла — Олейв Баден-Пауэлл. В России через несколько лет появления разведчества тоже появились первые отряды девочек. Уже в 1912 году в первом скаутском лагере на территории нынешних поселков Ольгино-Лахта было два подлагеря: мужской и женский. То есть гендерное разделение изначально было введено в скаутскую практику. В настоящее время оно реализуется в разных скаутских организациях по-разному. У нас в ОРЮР этот принцип практически везде сохранен. Основной аргумент такого подхода — серьезное различие в динамическом и психологическом развитии мальчиков и девочек.

На данный момент в дружине «Санкт-Петербург» девочек примерно столько же, сколько и мальчиков. Основная скаутская программа в течение года проходит раздельно. А на больших мероприятиях (Зимний лагерь, День матери, слеты и пр.) ребята активно взаимодействуют. Общий принцип: девочки и мальчики тут — братья и сестры. Примером служат и взаимоотношения руководителей. Это здоровые христианские отношения, построенные на дружбе и взаимопомощи. Что не мешает некоторым ребятам в будущем находить себе в организации спутника на всю жизнь. Далеко за примером ходить не нужно: дружиной «Павловск» руководит супружеская пара — Артём и Диана Тужиковы, выросшие с юных лет в нашей организации. Только за этот год было сыграно пять «скаутских» свадеб.

ВОЗРАСТ СКАУТА

Самые младшие в ОРЮР — волчата и белочки (в организации девочки и мальчики — в разных отрядах), их принимают с 6–7 лет. В 11 лет дети становятся скаутами, дав торжественное обещание. К 15–16 годам количество скаутов обычно уменьшается — уходит почти половина ребят: переходный возраст, другие интересы. Руководителями решаются стать еще меньше, буквально один из десяти: не каждый готов нести такую нагрузку. После создания своей семьи отсеиваются и руководители: становится некогда, растут свои дети. Но когда дети подрастают — многие возвращаются. И приводят своих детей. Когда скаутинг становится образом жизни и привычкой, люди здесь остаются надолго. В Петербурге, например, есть скаут-мастер Валентина Александрова,ей 68 лет, при этом она активно участвует в выездах, проводит лагеря. А самый старый скаут — 99-летний Ростислав Полчанинов — живет в Нью-Йорке и до сих пор сохраняет активность:он издает скаутскую газету.

Что сказать сыну

Если у меня будет сын, я, конечно, тоже постараюсь его привлечь к ОРЮР. Что скажу? Наверное, тоже постараюсь заинтересовать — и не храмом и патриотизмом, хотя это на самом деле самое главное у нас. А в первую очередь походами, вылазками, посещениями новых мест в городе, области, стране. Ведь мы объездили всё — от Камчатки до Крыма, от Хибин до Абхазии. Можно привлечь ребенка навыками выживания в дикой среде. А можно сказать просто: ты там найдешь себе настоящих друзей.

Фотографии из личного архива Гурия Попова