Симфония ленинградских судеб
Неизвестное об известном
— Юлия Зораховна, как возникла идея книги?
— В 2022 году состоялся историко-музыкальный проект, посвященный 80-летию премьеры Седьмой симфонии Д. И. Шостаковича в Ленинграде (Ю. З. Кантор была его автором и куратором. — Прим. ред.). Он включал в себя, разумеется, концерт в день 80-летия ленинградской премьеры, 9 августа, научную конференцию и масштабную выставку в Филармонии. При подготовке выставки мне стало ясно, что огромное количество ранее неизвестных материалов, мною выявленных в архивах и музеях, требует не только экспозиционного, но и сугубо научного осмысления — так сказать, глубокого погружения. Это касалось прежде всего рассекреченных материалов, предоставленных Архивом внешней политики Министерства иностранных дел России. Симфония исполнялась в Лондоне, Нью-Йорке, Мехико, Торонто, Гётеборге и других городах. Но как готовились концерты, каким было дипломатическое сопровождение, какой был политический резонанс? Документы дают ответы на эти вопросы. Вторая тема, также возникшая в процессе подготовки выставки, это контакты с регионами. Мы знаем об эвакуации учреждений культуры — это вполне изученная тема. Неизвестным — не только к моему удивлению, но и к удивлению всего исторического сообщества — оставалось то, как повлияло трехлетнее (в некоторых случаях и более длительное) пребывание ленинградских учреждений культуры в эвакуации на формирование культурного ландшафта регионов. Мы знаем, например, что оркестр Филармонии был в Новосибирске, а Малый оперный театр — в Чкалове (нынешний Оренбург), что сыграно столько-то концертов. Как жили ленинградские музыканты, каким образом существовали деятели культуры, уступившие им свою сцену, а нередко и свое жилье? А как формировалась аудитория, ведь традиции слушать симфоническую, оперную музыку там не было? Была ли какая-то обратная связь? Какая память осталась о выступлениях? Всё это меня очень интересовало. И именно погружаясь в историю Седьмой симфонии, можно узнать ответы на эти вопросы.
— Интереснейший сюжет — пребывание оркестра Филармонии под управлением Е. А. Мравинского в Новосибирске…
— Во многом благодаря этому после окончания войны возникла знаменитая ныне Новосибирская консерватория. Насыщенная концертная афиша оркестра в эвакуации — факт известный в среде музыковедов и историков. А вот совершенно неизвестным было то, что во время эвакуации оркестр гастролировал по всей Сибири и Средней Азии. Кемерово, Барнаул, Омск, Ташкент, Фергана — потрясающая география! Это тоже история Ленинграда вне Ленинграда. Это тоже партитура памяти. Еще я хотела показать, как были связаны ленинградские музыканты — композитор, дирижеры и исполнители. Благодаря переписке, объединившей их, а иногда даже и поездкам друг к другу, не прерывалась связующая ленинградская нить.
Так вот о Ленинградской симфонии: ситуация, с которой сталкивались все исполнители Седьмой симфонии, — нехватка музыкантов. Потому что для нее требовался расширенный состав музыкантов — духовиков и ударников. А где их взять? Тем более в городах, где вообще оркестров нет? Такая ситуация сложилась и в Новосибирске. И мне удалось найти документ в Центральном государственном архиве литературы и искусства, проливающий свет на проблему, о которой я упомянула, — откуда брались музыканты для расширенного состава. Духовых, например, нужно было в два раза больше. Знаете, кто помог оркестру? Школа НКВД им. Дзержинского, где был ансамбль песни и пляски! Она тоже находилась в эвакуации в Новосибирске. Я нашла благодарность, подписанную Е. А. Мравинским и адресованную начальнику училища Д. П. Жебровскому и капельмейстеру В. И. Агапкину, который «подтягивал» музыкантов училища до приемлемого для исполнения симфонии уровня. В. И. Агапкин — это, между прочим, автор «Прощания славянки». Таким образом, в исполнении Симфонии принял участие, и притом весьма важное, высочайшего класса музыкант дореволюционной школы. Преемственность!
— Отдельный пласт, самый драматический, — это повседневность оркестра Ленинградского радиокомитета в Ленинграде?
— Да, известно, что оркестр был воссоздан — и это был единственный симфонический коллектив в блокадном городе. На первую репетицию 30 марта 1942 года, после страшной зимы, пришло 27 человек из 80. Как оркестр возрождался, как пополнялся состав? Какие меры принимали Радиокомитет, обком, Управление по делам искусств Ленгорсовета, чтобы в прямом смысле подкормить, то есть увеличить паек музыкантов? Где доставали ноты? Всё это побудило меня заняться «известной» темой, которая в действительности оказалась очень клиширована и очень мифологизирована.
Еще один сюжет — обратная связь. Благодаря «Блокадной книге» Филармонии, в которую записывалась сухая информация о концертах, мы знаем, что исполнялось, сколько стоили билеты, какие концерты пользовались большей популярностью, наконец, когда в Ленинградской филармонии дали свет (до этого концерты проходили в Пушкинском театре). Мы до сих пор мало знали и о том, что ленинградцы думали по поводу концертов. К счастью, об этом тоже получилось написать, потому что сохранились дневники, воспоминания тех, кто приходил на них. Еще одна тема — трансляция концертов на страны Европы и за линию фронта. Это имело колоссальный пропагандистский эффект! Транслируемые по радио концерты оказывали сильнейшее психологическое воздействие.
Факты против стереотипов
— Наверняка в процессе написания вы разрушили какие-то стереотипы об истории исполнения Симфонии?
— Самый распространенный стереотип, пожалуй, это то, что оркестр К. И. Элиасберга был создан только для того, чтобы отрепетировать Ленинградскую симфонию и её сыграть. В марте собрались, начали репетировать, а в июле впервые сыграли. Ничего подобного: собрались действительно в марте, но уже с апреля начались выступления с разнообразным репертуаром, с участием и солистов — оперных певцов, остававшихся в городе; программы включали и фрагменты из балетов. А Седьмую симфонию начали репетировать только летом, когда партитуру доставили в блокированный город. Причем не прерывая при этом концертную деятельность.
Новые источники
— Кроме упомянутого архива МИДа какие еще архивные источники удалось привлечь?
— Очень ценные документы обнаружились в ЦГАЛИ — фонды Радиокомитета и Филармонии. Потрясающие материалы о повседневности работы оркестра, о буднях радиожурналистов — именно оттуда. Особая тема — рассекреченные документы Управления ФСБ по Петербургу и Ленобласти о смертности в городе зимой 1941–1942 годов. Сколько умирало ежедневно в этот период в городе — это страшные цифры, и их я тоже публикую. О каких цифрах идет речь? До трех тысяч человек в день… Это очень важно для понимания: вот начинаются репетиции, а вот сводки смертности.
— А личные архивы?
— Очень интересные материалы дал архив семьи Айдаровых. Жавдет Айдаров — это музыкант, ударник, который участвовал в ленинградской премьере Седьмой симфонии. Он чуть не умер от дистрофии: его уже отнесли в морг, находившийся в подвале Радиокомитета, но К. И. Элиасберг, пришедший попрощаться с ним, увидел, что у него дергаются пальцы на руке. Выяснилось, что у музыканта голодная кома — удалось откачать, музыкант вернулся в строй. Сохранились его потрясающие письма из Ленинграда родным в эвакуацию, в Ташкент. Я использую их в книге.
Как мы скучаем по Ленинграду!
— Наверное, вам удалось открыть что-то новое, связанное с мироощущением самого Д. Д. Шостаковича?
— Об этом рассказывают письма композитора из Куйбышева, где он находился в эвакуации, матери в блокадный Ленинград (они хранятся в Музее театрального и музыкального искусства и в научный оборот н введены). Любящий сын, страшно беспокоящийся о матери, письма от которой приходят нечасто… Надо еще понимать, что он не имел точного представления о том, что происходит в городе: все знали о «проблемах с продовольствием», но не более того… И только от тех, кому удалось выехать из Ленинграда, ему открывалась страшная картина. Лейтмотив этих писем, помимо сыновней любви, это тоска по родному городу — «Как мы скучаем по Ленинграду!» Ну и конечно, это ценнейший источник о том, как была организована жизнь в эвакуации. Не пунктир — был на заседании, был на репетиции, — а бытовое наполнение её.
— Как вы думаете, какие лакуны в истории Седьмой симфонии еще не закрыты? Какие направления перспективны для разработки?
— Память о Седьмой симфонии в России и вне её.
