Штрих резцом — как движение смычка...
За двадцать пять лет церковного возрождения мы стали свидетелями того, как храмы восстали из руин и благоукрасились. Сложно представить, что так было не всегда, сложно представить и то, с каким трудом в конце XX века открывались первые иконописные и киотные мастерские.
Раздел: Служение
Конец семидесятых годов прошлого века. Глубинка — Курская область. Молодой священник в болотных сапогах идет из деревни в деревню, неся на груди святыню — Святые Дары. Прохладный сентябрьский день, на проселочной дороге грязь, распутица. Вот и дом, где его ожидают. Покосившуюся дверь открывает пожилая женщина, радостно приветствует дорогого гостя. Дойти до храма сама она уже не может — здоровье не позволяет, да и далеко он, храм… Бабушка отдергивает занавеску, скрывающую от посторонних взоров святой уголок: самодельная полочка, несколько бумажных иконок…
В 1987 году отец Зиновий был переведен на служение в Свято-Троицкий храм небольшого города Щигры. И — начал дело, по тем временам требовавшее немалой смелости. Построил в овраге небольшой то ли гараж, то ли сарай; умельцы-прихожане смастерили станки — и началась работа. Вырезали из дерева киоты, полочки для икон, примерялись к более масштабным задачам… Делом заинтересовались выпускники Абрамцевского училища, постепенно сформировался коллектив.
В девяностые годы мастерские Свято-Троицкого братства фактически стали градообразующим предприятием Щигров. Обучаться резьбе начинали едва ли не все жители города — от школьника до пенсионера. Принимали каждого, но оставались лишь те, кто к интересу умел присовокупить терпение, а к терпению — любовь к красоте. Некоторые из пришедших в братство учениками воскресной школы, так и остались в нем, стали настоящими мастерами. И по сей день вспоминают наставление, данное им в те далекие годы духовником: «Штрих по дереву резцом — это как штрих смычком по струне скрипки. Можно царапнуть, можно сделать, как получится, а можно — мастерски извлечь красоту тона. Так и в резьбе по дереву — можно одним штрихом извлечь красоту формы».
Митрополит Саранский и Мордовский Зиновий, основатель Свято-Троицкого братства города Щигры:
— Мне довелось провожать в последний путь старшее поколение — людей, сохранявших веру в годы государственного безбожия. Пешком, на попутках я объезжал деревни, навещая совсем уже стареньких, немощных прихожан — исповедовал, причащал, отпевал… И видел в их домах уголки с иконами, эти знаки неугасающего духа православия, которые уже никак нельзя было назвать «красными» — но они были святы своей мученической выстраданностью.
Писаных или даже литографических дореволюционных образов почти ни у кого не оставалось — всё было экспроприировано, уничтожено. Если у человека хранилась писаная иконка — это воспринималось как великая милость Божия. Цыгане разносили и продавали черно-белые фотографии образов — святителя Николая, Божией Матери; для них верующие устраивали самодельные киоты: обстругивали досочки от ящиков, украшали восковыми цветами. А когда мы видели писаную икону, душа трепетала.
Сегодня работы Свято-Троицкого братства украшают храмы в разных концах России и мира. «Щигровские» полочки и киоты узнаваемы и любимы, их можно увидеть во множестве домов. Работает иконописная мастерская, изготавливаются оклады: образа украшаются серебряными и посеребренными ризами с каменьями. Но главное, конечно, — работа над убранством храмовых интерьеров. Среди храмов, украшенных «щигровцами», — соборы Курской Коренной пустыни и Зачатьевского монастыря в Москве, собор Вознесенского монастыря и Благовещенский кафедральный собор в Воронеже, храм апостолов Петра и Павла в Санкт-Петербурге и Иверская часовня у Воскресенских ворот Красной площади… Перечислять можно долго, но лучше посмотреть. А посмотрев — вдуматься, увидеть в богатстве резьбы замысел художника и мастерство его штриха.
В Свято-Троицком братстве не делают накладной резьбы: всё вырезано из массива дерева. Такая работа требует виртуозного искусства и немалого времени — зато и получается на века. Например, в соборе Рождества Пресвятой Богородицы, что в Зачатьевском монастыре в Москве, в иконостасе придела преподобных Иулиании и Евпраксии мастерам удалось добиться удивительного эффекта: сочные, контрастные цвета древесины разных пород делают иконостас похожим на золотое ювелирное изделие, украшенное перегородчатой эмалью. Вот виноградная лоза, на которой сидит, склонившись к стилизованной грозди, райская птица. Этот образ, традиционный для церковного искусства, напоминает о словах Спасителя: «Я — Лоза, вы же — ветви». К тому же виноград — символ Евхаристии, а птица, укрывшаяся среди его листьев и им же питающаяся, символизирует человеческую душу, черпающую божественную благодать и силу в Причастии Святых Христовых Таин. На той же виноградной лозе — пышные цветы, напоминающие по форме лилии. Одновременное цветение и плодоношение — вещь, почти небывалая на земле, указывает нам на Небесное Царствие, мир духовной полноты и совершенства. Этот образ восходит к Откровению святого Иоанна Богослова. Еще одна деталь, много говорящая верующей душе, — лилия, символ девственной чистоты и целомудрия, цветок Божией Матери.
За каждым иконостасом — своя история, свои труды и радости. Рассказывают, когда сияющий золотом резной иконостас появился в Казанском кафедральном соборе Элисты, столицы Калмыкии, многие прихожане не могли сдержать слез от радостного изумления. В этом регионе традиционной религией является буддизм, и в Элисте не так давно был выстроен крупнейший в России буддистский духовный центр, — а православный храм не отличался богатством и изяществом интерьера. Его обновление, золотое сияние убранства и красота икон стали живой проповедью.
«Красота церковного искусства есть отражение красоты души человека, — говорит о мотивах, которыми руководствуются художники Свято-Троицкого братства, митрополит Саранский и Мордовский Зиновий. — Мастер, который стремится к Богу, подходит к своей работе как к служению, особенно если работает для Божиего храма. Своим резцом он выражает ту любовь, то благоговение к святыне, которыми наполнена его душа».
Мастера-умельцы Свято-Троицкого братства — люди щедрые. Фотографии каждой работы выкладываются на сайте — так, что можно и рассмотреть, и при желании использовать творческие находки. А в городе Щигры действует школа резьбы, где от простого к сложному постигают искусство новые поколения молодых людей, среди которых — будущие мастера церковного благоукрашения.
В 1987 году отец Зиновий был переведен на служение в Свято-Троицкий храм небольшого города Щигры. И — начал дело, по тем временам требовавшее немалой смелости. Построил в овраге небольшой то ли гараж, то ли сарай; умельцы-прихожане смастерили станки — и началась работа. Вырезали из дерева киоты, полочки для икон, примерялись к более масштабным задачам… Делом заинтересовались выпускники Абрамцевского училища, постепенно сформировался коллектив.
В девяностые годы мастерские Свято-Троицкого братства фактически стали градообразующим предприятием Щигров. Обучаться резьбе начинали едва ли не все жители города — от школьника до пенсионера. Принимали каждого, но оставались лишь те, кто к интересу умел присовокупить терпение, а к терпению — любовь к красоте. Некоторые из пришедших в братство учениками воскресной школы, так и остались в нем, стали настоящими мастерами. И по сей день вспоминают наставление, данное им в те далекие годы духовником: «Штрих по дереву резцом — это как штрих смычком по струне скрипки. Можно царапнуть, можно сделать, как получится, а можно — мастерски извлечь красоту тона. Так и в резьбе по дереву — можно одним штрихом извлечь красоту формы».
— Мне довелось провожать в последний путь старшее поколение — людей, сохранявших веру в годы государственного безбожия. Пешком, на попутках я объезжал деревни, навещая совсем уже стареньких, немощных прихожан — исповедовал, причащал, отпевал… И видел в их домах уголки с иконами, эти знаки неугасающего духа православия, которые уже никак нельзя было назвать «красными» — но они были святы своей мученической выстраданностью.
Писаных или даже литографических дореволюционных образов почти ни у кого не оставалось — всё было экспроприировано, уничтожено. Если у человека хранилась писаная иконка — это воспринималось как великая милость Божия. Цыгане разносили и продавали черно-белые фотографии образов — святителя Николая, Божией Матери; для них верующие устраивали самодельные киоты: обстругивали досочки от ящиков, украшали восковыми цветами. А когда мы видели писаную икону, душа трепетала.
Сегодня работы Свято-Троицкого братства украшают храмы в разных концах России и мира. «Щигровские» полочки и киоты узнаваемы и любимы, их можно увидеть во множестве домов. Работает иконописная мастерская, изготавливаются оклады: образа украшаются серебряными и посеребренными ризами с каменьями. Но главное, конечно, — работа над убранством храмовых интерьеров. Среди храмов, украшенных «щигровцами», — соборы Курской Коренной пустыни и Зачатьевского монастыря в Москве, собор Вознесенского монастыря и Благовещенский кафедральный собор в Воронеже, храм апостолов Петра и Павла в Санкт-Петербурге и Иверская часовня у Воскресенских ворот Красной площади… Перечислять можно долго, но лучше посмотреть. А посмотрев — вдуматься, увидеть в богатстве резьбы замысел художника и мастерство его штриха.
Сегодня работы Свято-Троицкого братства украшают храмы в разных концах России и мира
В Свято-Троицком братстве не делают накладной резьбы: всё вырезано из массива дерева. Такая работа требует виртуозного искусства и немалого времени — зато и получается на века. Например, в соборе Рождества Пресвятой Богородицы, что в Зачатьевском монастыре в Москве, в иконостасе придела преподобных Иулиании и Евпраксии мастерам удалось добиться удивительного эффекта: сочные, контрастные цвета древесины разных пород делают иконостас похожим на золотое ювелирное изделие, украшенное перегородчатой эмалью. Вот виноградная лоза, на которой сидит, склонившись к стилизованной грозди, райская птица. Этот образ, традиционный для церковного искусства, напоминает о словах Спасителя: «Я — Лоза, вы же — ветви». К тому же виноград — символ Евхаристии, а птица, укрывшаяся среди его листьев и им же питающаяся, символизирует человеческую душу, черпающую божественную благодать и силу в Причастии Святых Христовых Таин. На той же виноградной лозе — пышные цветы, напоминающие по форме лилии. Одновременное цветение и плодоношение — вещь, почти небывалая на земле, указывает нам на Небесное Царствие, мир духовной полноты и совершенства. Этот образ восходит к Откровению святого Иоанна Богослова. Еще одна деталь, много говорящая верующей душе, — лилия, символ девственной чистоты и целомудрия, цветок Божией Матери.
За каждым иконостасом — своя история, свои труды и радости. Рассказывают, когда сияющий золотом резной иконостас появился в Казанском кафедральном соборе Элисты, столицы Калмыкии, многие прихожане не могли сдержать слез от радостного изумления. В этом регионе традиционной религией является буддизм, и в Элисте не так давно был выстроен крупнейший в России буддистский духовный центр, — а православный храм не отличался богатством и изяществом интерьера. Его обновление, золотое сияние убранства и красота икон стали живой проповедью.
За каждым иконостасом — своя история, свои труды и радости
Мастера-умельцы Свято-Троицкого братства — люди щедрые. Фотографии каждой работы выкладываются на сайте — так, что можно и рассмотреть, и при желании использовать творческие находки. А в городе Щигры действует школа резьбы, где от простого к сложному постигают искусство новые поколения молодых людей, среди которых — будущие мастера церковного благоукрашения.
