Шире круг

«КОРМИТЕ ДАРМОЕДОВ»

Кажется, в деле благотворительности вопрос решен однозначно. Неимущих помощь только развращает, их проблемы нужно решать иначе, работать с психологами, искать заработок, учиться самодисциплине, умению нести ответственность за свою жизнь и жизнь своих детей. Подход, бесспорно, правильный. Соглашаясь с ним, в благотворительной организации «Продвижение» поступают в точности наоборот: раздают продуктовые наборы, бытовую химию, детские принадлежности, собирают «приданое» для новорожденных и портфели со всем необходимым для первоклассников, то есть продолжают кормить, а не учат «удить».

— Да, нам приходилось не раз слышать, что мы кормим дармоедов. Собственно, нет сомнений, что с кризисными семьями нужно работать комплексно. Кто бы спорил! Но до состояния, когда семья сможет сотрудничать с соцработниками и психологами, её еще нужно довести. Ни одна мать и в голову не возьмет всё это, пока её дети голодают. Мы часто помогаем тем, кто находится в очень тяжелой ситуации, на грани выживания. Конечно, люди, в том числе спонсоры, больше склонны вкладываться в проекты, где подход комплексный. Может, еще и поэтому наши благотворители — простые смертные, и к масштабности, расширению деятельности мы пока не стремимся, — рассказывает Лидия Марушевская, руководитель благотворительной организации «Продвижение».

МЫ ДОРОЖИМ НЕЗАВИСИМОСТЬЮ

Никакие упреки Лидию и её коллег, которых точнее было бы назвать соработниками-единомышленниками, не пугают. Для них главное — дело и знание, что это дело нужное. Сейчас на попечении организации 162 семьи, суммарно в них больше четырехсот детей. Трудно сказать, как именно в «Продвижении» выбирают подопечных. Никакой системы нет. Каждую семью рассматривают индивидуально, зная, что ресурсы организации ограничены и, помогая одним, они лишают помощи других, а значит, выбор, кому помочь, должен быть предельно объективным.

— Наша организация не просит помощи ни у государства, ни у Церкви. Это принципиальная позиция. Мы слишком дорожим независимостью. У меня был опыт работы в других благотворительных организациях, и мне стало понятно, что в некоторых из них помощь может и не дойти до адресата. У нас такого нет. Зато иногда нас обвиняют в том, что мы необоснованно отказываем в помощи одним и помогаем другим. На самом деле вопрос «кому помочь?» меня никогда не покидает. Я постоянно нахожусь в ситуации, когда, например, есть одна детская кроватка и две семьи, которые в ней нуждаются. Всякий раз выбор сложный, но мы стараемся взвесить всё, сделать его оправданным, — объясняет Лидия.

Не все знают, но среди благотворительных организаций города ходит список профессиональных неимущих — тех, кто готов поживиться за чужой счет и стремится получить помощь везде, где возможно. Можно подумать, что делают они это не от хорошей жизни, но это не так.

— Соцсети никто не отменял, и мы, конечно, недоумеваем, когда видим, что та, кто обращается к нам за помощью, может одновременно выгуливать норковую шубку в ресторане или ездить на отдых за границу. При этом мы ведь не против того, чтобы люди хорошо жили или отдыхали, просто хочется, чтобы они не делали это за счет тех, кому буквально нечего есть.

При этом у организации нет четкой адресной группы. Помощь могут получить и многодетные, и те, у кого ребенок всего один, матери-одиночки и отцы, семьи с детьми-инвалидами и с вполне здоровыми тоже. Каждый год список нуждающихся пересматривается, вносятся новые семьи, а вставшие на ноги вычеркиваются. Своих подопечных они не ищут, рекламой не занимаются, с этим успешно справляется сарафанное радио. Часть обращающихся за помощью приходят, узнав о «Продвижении» в храме от иерея Александра Марушевского, ведь деятельность организации — дело практически семейное, но доля, к примеру, мусульман — не меньше. То есть вероисповедание никоим образом не влияет на то, будет ли человеку оказана помощь.

ПРОСТЫЕ ИСТОРИИ

Например, Рустам (имя изменено) — примерный муж, старательный мусульманин — неожиданно остался один. Жена скоропостижно скончалась. На руках у Рустама осталось двое детей, при этом старшая дочка — глубокий инвалид. Одному, без помощи, не справиться. Хотя отец семейства руки не опускает, берется за любую работу, иногда за несколько сразу.

— Рустам — единственный, кто, прежде чем обратиться с просьбой, обязательно спросит, как наши дела, как дети, и только потом напишет: «очена куртка нада». И если он просит, я точно знаю, что у него и правда крайняя нужда. Помогать Рустаму радостно: очень доброжелательный человек и при этом невероятно нежный по отношению к своей больной дочке. Переодевает её дважды в день. Денег на новые наряды нет, зато наденет ей симпатичные носочки. Игрушки развешивает вокруг её кровати. Рассказывать о ней может часами. У нас нет сомнений, что Рустаму помощь необходима и в случае, если он сможет обходиться без нас, то и просить не будет, — делится Лидия.

На счету организации есть и спасенные семьи, те, которым грозило изъятие детей.

— Типичная ситуация: супружеская пара, где и муж, и жена — выпускники детдома. Помощи попросить не у кого, навыки простой бытовой жизни отсутствуют, с социализацией проблемы. Конечно, они понятия не имеют, как воспитывать детей, и лишились бы их, если бы мы не поручились, не написали официальную бумагу, что мы их курируем. В итоге семья сохранилась. Ведь иногда достаточно вовремя помочь, чтобы жизнь повернула в правильное русло. Мы только в прошлом году вычеркнули из списка подопечных 24 семьи, а это значит, что они на данный момент в нас не нуждаются. Но если будет нужно, мы готовы снова начать им помогать.

СЕМЕЙНОЕ ДЕЛО

Лидия начала свою деятельность не внезапно, скорее, это был естественный процесс. В семье Марушевских восемь детей. А у многодетных обмен вещами обычно считайте что поставлен на поток. В одной семье малыши подросли — и коляски, кроватки, одежда переходят в другую семью. Появляются новые дети — и снова возникает потребность во всевозможных вещах.

— Нам постоянно что-нибудь отдавали друзья, а часто и друзья друзей. Если мы не нуждались в этих вещах — передавали другим знакомым. И так наш дом постепенно превратился в склад кроваток, колясок и прочего или, точнее, в перевалочный пункт. Таких стихийных центров передачи хватало в разных концах города, они возникали и у дружественных семей, и в какой-то момент мы решили, что пора всё это упорядочить. У нас не было амбиций, что мы делаем какое-то великое дело, но надо было с чего-то начать. Многодетным неоткуда ждать помощи, а она нужна, причем часто самая простая, вроде зимних ботинок ребенку и еды вдоволь.

Отец Александр супругу поддержал, ему импонирует теория малых дел:

— Мне кажется, все самые лучшие инициативы всегда исходят не сверху, а снизу. Можно ждать помощи от государства, а можно самоорганизоваться и начать делать жизнь друг друга лучше. И еще важно, чтобы вся эта деятельность была по возможности делом семейным. Ведь если Господь дал нам детей, за которых мы в ответе, — наша задача не просто их накормить, одеть, обучить. Нужно ведь и передать им свои ценности. Если наши ценности состоят в том, что надо помогать ближним, надо в первую очередь сделать это нормой в своей семье.

Решили — и сделали. Дети в семье Марушевских активно участвуют в благотворительной деятельности: старшие сыновья помогают сортировать одежду и обувь, дочери проводят мастер-классы для детей на фестивалях и форумах, где подобные инициа­тивы представляют себя общественности, а их организаторы делятся опытом. При этом ребята вовлекают в это дело своих друзей, приятелей, одноклассников. Молодые люди, вопреки скептическим взглядам многих на новое поколение, в волонтерскую деятельность вовлекаются с охотой и энтузиаз­мом. Впрочем, дом Марушевских всегда был местом, где полно своих, чужих и жизнь кипит.

ОН ЧИТАЛ В УГОЛКЕ, ОНА РЕЗВИЛАСЬ, КАК РЕБЕНОК

Лидия Марушевская — дочь священника, воспитывалась в многодетной семье. Её отец протоиерей Александр Зайцев служил в храме святого благоверного князя Александра Невского в Шувалово. Туда и пришел со своими вопросами о вере семнадцатилетний Саша, будущий отец Александр Марушевский:

— Моя семья была не особо церковной, но все, кроме меня, были крещены. Верующей была только бабушка, она и привела меня креститься. К этому времени передо мной вставали вопросы смысла жизни, предназначения человека, в общем, такие естественные для юноши размышления, ничего нового. Но меня они привели к мысли, что Бог есть, а значит, надо как-то к Нему двигаться. В храме я сблизился со своим будущим тестем. Мы подружились, и он стал приглашать меня к себе в дом. Можно сказать, что там образовался стихийный кружок, в котором мы говорили о вере, читали и обсуждали отеческую литературу.

Лидия на нового гостя особенно внимания не обращала. Ей было всего тринадцать, непоседливый нрав требовал игр и веселья, Александр же в основном, по её воспоминаниям, сидел часами в уголке и читал.

— В доме, где жила Лидия, всегда было полно народа, мне было сложно привыкнуть к постоянной суете. Но при этом радость общения перевешивала, и я снова хотел туда вернуться, — вспоминает отец Александр.

В семье отца Александра Зайцева гости часто переходили в разряд домашних. Примерно так произошло и на этот раз. Когда Лидии исполнилось семнадцать, молодые люди вдруг взглянули друг на друга новыми глазами. К этому времени будущий отец Александр как раз закончил учебу в семинарии и переживал, как он говорит, духовный кризис. Нужно ли рукополагаться? И если да, жениться или давать обет безбрачия? К целибату душа не лежала… а лежала к мысли жениться на Лидии. За разрешением сомнений Александр отправился на остров Залит к отцу Николаю Гурьянову.

— Когда я приехал, мне сказали подождать минут сорок, и я пошел прогуляться. И вот еще до того, как я увиделся с отцом Николаем, у меня вдруг все вопросы разрешились сами собой. И потом он лишь подтвердил то, что я уже и сам решил. В общем, уехал я, получив благословение и на сан, и на женитьбу.

ОТ ИЗБЫТКА БЛАГА

Новая семья приносила плоды в виде детей чаще, чем это предусмотрено природой. Тихон, Кирилл, Алина, Катюша, Ксюша, Вова, Арина, только потом перерыв в семь лет и — Данилка. Не все из них кровные, но все родные. Лидия даже конкретизировать отказывается, кто и каким образом пополнил их большое дружное семейство. К идее принимать детей в семью чета Марушевских пришла не сговариваясь.

— Первый раз мне эта мысль пришла в голову, когда об этом говорил патриарх Алексий. Как-то запали мне его слова в душу, я их принял не формально, а вдумчиво. А потом посмотрел фильм «Свои дети» режиссера Александра Кириенко и понял, что от размышлений пора переходить к делу, — вспоминает отец Александр.

— А у меня опять всё спонтанно сложилось. У нас в доме всегда были чьи-то дети: дети родственников, знакомых, одноклассники наших детей. Они оставались ночевать, а иногда и жили у нас неделями. К тому времени я, как человек активный, участвовала косвенно в нескольких проектах поддержки приемных семей. Да и сама к 23 годам уже была многодетной, с четырьмя детьми. В общем, оказалась готовой, — поддерживает супруга Лидия.

— Да и вообще, когда всё благополучно, когда любовь в семье, хочется ею делиться с теми, у кого этого нет, — добавляет отец Александр.

Не от избытка денег, времени и сил, а от избытка блага, дарованного семье Марушевских, они решили стать приемными родителями. Но первый такой ребенок оказался у них почти случайно. При родах умерла его мама, и Лидия стала кормилицей малыша. Отец ребенка всё был в разъездах по работе, ему было необходимо содержать еще одного ребенка. Так в семье Марушевских случилось пополнение. В дальнейшем еще трое детей были приняты в эту семью.

ЛЮБОВЬ — ЭТО ГЛАГОЛ

Первый ребенок, по воспоминаниям приемных родителей, оказался сложным во всех отношениях. Были серьезные проблемы и со здоровьем, и с учебой, но Марушевские справились. Теперь об этом можно говорить смело: ребенок уже вошел во взрослую жизнь.

— Со временем мы поняли, что если справляемся с одним приемным ребенком, то возможно принять в семью еще детей, — говорят супруги хором.

А у приемных детей всегда есть проблемы, которые становятся проблемами для всей семьи. Прежде всего, по мнению Лидии, это педагогическая запущенность, стабильное отставание в развитии на 3–4 года. С каждым новым ребенком приходилось набираться терпения, не удивляться, что он, будучи в сознательном возрасте, не умеет чистить зубы и не знает, как вскипятить воду в чайнике. Справиться с этим можно только любовью.

— А любовь — это глагол. Мы привыкли говорить о любви, как о чувстве, но ведь в ней куда больше места делу, тому, что мы вкладываем в другого. Дела люб­ви — это окружить заботой, вниманием, уделять время, быть терпеливым, гулять, читать, говорить обо всем, — считает Лидия, и муж с ней полностью солидарен.

Впрочем, в семье Марушевских есть правило: «Любить никто никого обязать не может, но уважать друг друга нужно непременно». А еще у них есть традиции: например, совместные ужины, время для того, чтобы обсудить прожитый день, поделиться новостями и впечатлениями.

Настольные игры и бесконечные праздники — еще одна особенность семейного быта Марушевских.

— Играть мы любим все. У нас много прекрасных настольных игр, а праздников столько, что и сосчитать сложно: десять человек, значит, десять дней рождения, столько же дней ангелов, день семьи 1 октября, это день нашего венчания, его мы тоже неизменно отмечаем, отпуск проводим вместе и очень, очень много говорим.

Пожалуй, именно разговорам в семье уделяется наибольшее значение. Их здесь считают чем-то вроде терапии. Если кто-то из детей в два часа ночи приходит к маме или папе, чтобы поговорить, они не скажут: «Давай утром», и в течение дня любое дело будет отложено, если у кого-то есть нужда выговориться или спросить совета.

ЭСТАФЕТУ НЕ БРОСИТЬ, ТОЛЬКО ПЕРЕДАТЬ

Большая семья, работа, благотворительная организация — как будто этого мало… Лидия то проводит встречи с родителями, мечтающими взять в семью ребенка, то участвует в научно-практических конференциях, везде пытаясь донести мысль, что дети должны жить в семье, а не в детдомах. В «Продвижении» Лидии помогают две коллеги, они полностью разделяют её взгляды на помощь нуждающимся, сама же она как-то хотела от деятельности отстраниться.

— Была у меня мысль, признаюсь, бросить это всё. Сил иногда совсем нет. Но как бросишь, когда вдруг кто-то полтонны муки отдаст или двести коробок сушек? Никак не бросить! Тем более, я знаю, где и кому всё это действительно нужно, даже жизненно необходимо. Потому и продолжаю, — делится Лидия.

— А я опять хочу обратить внимание на то, что мы всё делаем, по большому счету, для своих детей, — добавляет отец Александр. — Мы делаем, они смотрят, потом вовлекаются, потом вовлекают друзей, и этот круг ширится — круг людей, вовлеченных в доброе дело. И чем шире будет этот круг, тем лучше будет всем нам.