Сестры, которые дождались

ЛЕЗЬЕНСКИЙ ПОМЯННИК

Субботним утром в храме Успения Божией Матери в деревне Лезье собирается народ. Местных здесь зимой немного, в основном — петербуржцы, вернее петербурженки, сестры Свято-Георгиевского сестричества. Они обмениваются приветствиями, объятиями и последними новостями. В левом приделе храма женщины снимают с полок книги с именами погибших в боях за эти места советских солдат и офицеров: сегодня духовник сестричества, протоиерей Вячеслав Харинов, будет служить панихиду по усопшим, а сестры — поминать всех, чьи имена записаны в этих толстых сборниках.

— Вот погибшие на Синявинских высотах, 30-й гвардейский стрелковый корпус, — рассказывает сестра Екатерина Доценко, — вот павшие на Невском пятачке. А вот 73-я стрелковая бригада, а это — имена авиаторов, совершивших тараны вражеских самолетов. Здесь список солдат 50-го БАО — батальона аэродромного обеспечения…

50-й БАО, охранявший советский аэродром в Лезье, сыграл особую роль в истории становления Свято-Георгиевского сестричества. 28 августа 1941 года — как раз в день престольного праздника Успенского храма — солдаты приняли последний бой с наступающими немецкими частями. Большинство погибли, кто-то оказался в плену. Официально они считались пропавшими без вести. Спустя много лет после тех трагических и героических событий с поиска информации о русских бойцах началась работа сестер и их духовника, отца Вячеслава Харинова, которая потом превратилась в уникальное для Русской Церкви мирянское служение.

ВОКРУГ РАЗРУШЕННОГО ХРАМА

Протоиерей Вячеслав Харинов — настоятель храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость»на Шпалерной улице в Санкт-Петербурге. Сестры, а все они прихожанки Скорбященской церкви, вспоминают, что именно яркие проповеди настоятеля когда-то побудили их связать свою жизнь с этим приходом, а в дальнейшем — с Успенской церковью в Лезье и сестричеством.

— Переехав в Санкт-Петербург из Ухты, я поняла, чего не хватало мне там, на приходе в своем родном городе: просвещения, проповеди, пастырского слова, — вспоминает сестра Екатерина Доценко. — Однажды, возвращаясь с работы, я решила, что зайду в один из храмов на пути к дому. Ноги будто сами привели меня на Шпалерную. После богослужения отец Вячеслав произнес проповедь, меня она так зацепила, что я поняла — это то, что мне необходимо.

Подобные истории рассказывают многие сестры. Все они когда-то пришли в храм на Шпалерную в поисках утешения, тепла, понимания — и остались там. А потом жажда служения, желание приносить пользу приходу и людям заставили их искать применение своим силам, способностям и талантам. Они узнавали о разрушенном деревенском храме в Лезье, его трагической истории и о том, что отец Вячеслав восстанавливает церковь из руин. В Успенском храме всегда требовалась помощь, и поэтому неудивительно, что прихожанки стали частыми его посетителями.

МОЛИТВА О МУЖИКАХ

— К созданию сестричества мы шли лет десять, не меньше, — рассказывает отец Вячеслав Харинов. — С самого начала я видел в Лезье женскую общину. Но что обычно представляют себе люди, когда речь заходит о сестричестве? Правильно, сестер милосердия, которые ухаживают за больными, присматривают за немощными, навещают детей в детских домах. Свято-Георгиевское сестричество тоже занимается социальным служением, но главная наша миссия в другом:женщины России молятся за не вернувшихся с войны мужчин. Молитва, по-моему, нужна именно женская, ведь кто сильнее, чем женщины — матери, жены, сестры, — ждал с войны своих защитников и надеялся до последнего?

Свято-Георгиевское сестричество не только молится, но и занимается поиском информации о пропавших без вести и павших воинах.

— В каком-то смысле, можно сказать, сестры продолжают ждать этих «мужиков» (поисковый термин) вместе с их родными, — говорит отец Вячеслав. — Ведь каждое найденное имя — это вернувшийся с войны солдат, не перебежчик и не предатель.

Главный поисковик сестричества — Наталья Введенская, так мастерски научилась работать с интернет-базами, что стала настоящим профи в деле нахождения информации о пропавших. Вся работа происходит, в основном, в интернете — на отечественных и зарубежных, немецких в первую очередь, сайтах. Такое занятие требует достаточно много времени, терпения и усидчивости — и если бы не помощники, Наталье было бы куда тяжелее справляться с этой рутинной работой. Сестра Рушана Ибрагимова, второй после Натальи специалист по поиску пропавших красноармейцев, рассказывает, что иногда приходится проводить в сети по несколько часов кряду в поисках необходимого факта:

— Но без награды наши усилия не остаются, — говорит она. — В этом году я залезла в немецкие интернет-архивы, чтобы найти там данные по нашим местам. Сначала латинскими буквами вводила в поисковой строке слово «Лезье», потом подумала, что немцы-то называли нашу деревню Сологубовкой — на другом берегу реки Мги действительно ведь стоит Сологубовка. Ну и стала вбивать Sologubovka. Результатов не показало. И лишь когда поменяла v на w — напоследок, перед тем как закрыть окно и выйти из интернета, — мне выпала фотография немецких солдат и техники на фоне нашей церкви! Очень редкая находка.

ДЕСАНТ ЗАБЫТЫХ МОРЯКОВ

Предмет гордости отца Вячеслава Харинова и сестер — работа по раскрытию имен бойцов Отдельного лыжного полка Краснознаменного Балтийского флота, в ноябре 1941 года принимавших участие в высадке десанта под Шлиссельбургомс целью прорыва блокады Ленинграда. Как и многие тогдашние десантные операции под руководством Георгия Жукова, эта высадка оказалась провальной.

— Жуков к тому времени оставался, увы, во многих вопросах командования дилетантом. Жестким, яростным, но дилетантом, — считает священник. — Стрельнинский, Петергофский, Орешкинский, Петрушинский, Шлиссельбургский, позднее — Усть-Тосненский десанты, — все они были плохо и спешно спланированы и потерпели неудачу.

До прошлого года имена шлиссельбургских десантников, набранных из числа моряков-добровольцев, оставались неизвестными. Так бы оно и оставалось по сей день, если бы вопросом не решил заняться потомок одного из участников боя Валерий Шагин. Как родственник он имел право на работу с документами в Центральном военно-морском архиве в Гатчине. После знакомства с Валерием Шагиным отец Вячеслав тоже заинтересовался историей десанта и решил помочь в поисках. Конечно, самое активное участие в работе приняли сестры Наталья и Рушана.

— Если мне не изменяет память, нам удалось восстановить имена всех 869 бойцов, — говорит Рушана. — Конечно, без Валерия Шагина это было бы невозможно.

— Интересно, что еще до того, как мы начали всю эту работу, ко мне обращалась прихожанка, Римма Михайловна, — добавляет священник. — «Как же так, отец Вячеслав, у меня отец воевал моряком, а в похоронке написано, что погиб командиром лыжного взвода»… Это был сигнал, призыв к поиску — оттуда, из той реальности. Мы не могли не откликнуться…

ЗДЕСЬ БУДЕТ МОНАСТЫРЬ

Когда Надежда Миронова в середине 1990-х годов перебиралась из Москвы в Санкт-Петербург, она шутила, что, попадая в круг незнакомых людей, вдали от привычного ей делового окружения, чувствует себя так, будто оказалась в лесу. Оговорка про лес была не случайна — в глубине души она давно мечтала об уединенной жизни, особенно после того, как крестилась. И ей так хотелось донести до всех и каждого, что жить без веры нельзя, что без Бога люди пропадут. Но знакомые и родные только лишь сочувственно переглядывались и качали головами: «Мы тоже ходим в церковь, но все-таки надо же и меру знать».

В Петербурге Надежда Анатольевна устроилась в рекламное агентство, потом перешла на хлебозавод Московского района, которым владела компания «Хлебный дом» (к созданию этого бренда Надежда Анатольевна тоже приложила руку, и каково было её удивление, когда она узнала, что название города Вифлеем на русский язык переводится как «Дом хлеба»). Работая на этом предприятии, она познакомилась с протоиереем Вячеславом Хариновым — да так и прилепилась к его приходу. В 2014 году Надежда Миронова приняла монашеский постриг, теперь она сестра Серафима — старшая в Свято-Георгиевском сестричестве. Вместе со своей матерью, которая тоже вот-вот должна принять монашеский постриг, она постоянно живет в сестринском доме — старой постройке, сохранившейся еще с дореволюционных времен.

— Мы живем по уставу Староладожского Успенского монастыря, — говорит сестра Серафима, — так что у нас — вполне уже монашеская община. Я ведь всегда хотела уйти в монастырь, но всё мешали обстоятельства. Сначала дочка была маленькая, потом мама заболела, ей необходим постоянный уход. Да и отец Вячеслав говорил: «Зачем уходить в монастырь? У нас будет сестричество!» Но я поначалу сомневалась: где сестер-то брать? Ну я, ну Даша, дочь моя, ну, может, еще кто-нибудь придет. Но время шло, нас становилось больше. Смотрите, какая теперь у нас большая и дружная семья!

А мечты сестры Серафимы о жизни в монастыре, скорее всего, скоро воплотятся в жизнь. Потому что в планах отца Вячеслава — основать в Лезье монашескую обитель. Напротив сестринского дома — фундамент здания бывшего интерната для слабовидящих детей, еще в середине прошлого века переведенного во Мгу. На этом-то фундаменте и планируется построить монастырский корпус с домовым храмом. Проект, кстати, уже готов.

— А когда будет монастырь, нам никак нельзя будет обойтись без учреждения при нем богадельни, — говорит сестра Серафима, — потому что проблема попечения о стариках в деревне и в целом в районе стоит очень остро! Да и не только о стариках…

ЗАБОТА О СТАРЫХ И МАЛЫХ

Раз в месяц сестры вместе с сотрудниками «Православной детской миссии» выезжают во Мгинский интернат для слабовидящих детей — тот самый, что когда-то располагался в Лезье. Некоторые дети проживают там постоянно, но большинство на выходные дни возвращаются домой.

— Мы стараемся проводить интересные занятия, — говорит сестра Лина Стрелкова. — Рассказываем о вере, но так, чтобы детям было интересно. Например, в Прощеное воскресенье мы устроили им музыкальное занятие — ребята должны были угадать по мелодии, какие чувства хотел передать композитор, грусть или радость, рассказать, какие ассоциации рождает в них эта музыка. Потом мы угощали всех блинами. Интернатовским детям нравится, когда угощают домашней едой.

Сначала на такие занятия собирали вместе воспитанников всех возрастов, но потом заметили, что старшие скучают. И было решено разделить слушателей на группы. Теперь старшеклассникам рассказывают про военные операции, про десант — близкие сестрам темы, да и школьникам интересно, — приглашают поисковиков из отряда «Ингрия», показывают тематические фильмы.

Еще одно послушание сестер — летние уроки в лезьенской приходской школе. Занятия проходят в небольшом домике рядом с сестринским корпусом. Среди учащихся — дети как самих сестер, так и местных жителей.

— Для тех, у кого пока еще нет детей, это замечательный способ научиться находить с ними общий язык, — говорит сестра Алина Артюхова. — А для родителей — подспорье: можно оставить чадо на несколько часов под присмотром педагогов и не волноваться.

Сестры рассказывают, что очень много среди учащихся летней школы и городских ребят, которых на лето родители привозят к бабушке в деревню.

— Не надо объяснять, что это такое — быть без родительского присмотра в подростковом возрасте, — говорит отец Вячеслав. — Когда занять себя нечем, можно в такой «отрыв» уйти, что мало никому не покажется. Наша школа предлагает ребятам провести время не только с пользой, но и с интересом — у нас не только за партами сидят: там и игры, и творчество, и пение, и чего только нет. Так что ребятня ходит с удовольствием.

В Лезье немало стариков, которых во время войны, детьми, немцы угоняли на работу в Германию, тех, кто оказался в детстве узником концлагерей. Жертвам нацистского плена посвящен памятник, установленный приходом на въезде в Парк Мира. Выжившим в плену, ныне — бабушкам и дедушкам, сегодня по 90 лет. И каждого из них сестры стараются регулярно навещать. Все они требуют к себе внимания, ждут, скучают: «Как вас давно не было», — жалуются. Сестры говорят, что многие пенсионеры живут в очень тяжелых условиях. Одна одинокая пожилая сельчанка с переломом шейки бедра вынуждена тянуть на себе всё нелегкое деревенское хозяйство — воды принести, печь растопить.

— А ведь ей даже спуститься по лестнице сложно, — делится Алина Артюхова, — мы стучим в дверь, стучим. Не открывает. Ждем. Как она там, вдруг случилось что? Вышла наконец, значит, всё слава Богу.

Как раз для таких жителей Лезье и хочет в будущем сестра Серафима открыть богадельню при монастыре.

АКЦИИ ПАМЯТИ

И все-таки основное служение Свято-Георгиевского сестричества — это сохранение и увековечение памяти защитников Отечества. Ежегодно сестры участвуют в двух десятках мемориальных акций, посвященных событиям ВеликойОтечественной войны. Часто — вместе с участниками мотоклуба OST MC, который отец Вячеслав Харинов возглавляет уже много лет.

— На этот год у нас запланировано много просветительских мероприятий, — говорит отец Вячеслав. — Например, во Всеволожском районе есть заброшенное воинское кладбище, где похоронены бойцы из нашего поминального списка. Туда был перебазирован лезьенский аэродром, там же заново сформировали 50-й БАО: частично из студентов Ленинградского университета, частично из солдат, которым удалось уйти от немецкого наступления в Лезье. Многие погибли от бомбежек и обстрелов, но люди забыли про захоронения, и кладбище передано под застройку. В мае мы собираемся поехать туда, провести акцию памяти, отслужить панихиду. Надо восстановить память павших воинов.

В графике планов Свято-Георгиевского сестричества редко найдется месяц, свободный от работы: тут и поездка на остров Большой Зеленец на Ладожском озере, где нужно очистить от грязи и мусора памятник зенитчикам и жертвам Дороги Жизни, и помощь в проведении уже знаменитых Георгиевского крестного хода и мотопробега «Свеча памяти», и уход за братскими могилами на Синявинских высотах. Перечислять можно долго.

— Я вспоминаю, как мы расчистили от мусора захоронения расстрелянных фашистами и умерших от голода и страданий жителей деревень Пухолово и Петрово, — вспоминает Екатерина Доценко. — Кладбища превратились в свалки, никто и не помнил, что когда-то здесь происходили расправы над мирным населением. Мы установили на их месте поклонные кресты, информационные стенды, кресты над могилами — проезжающие мимо водители удивлялись, как это: за такое короткое время выросли мемориалы.

ЗАХВАТЧИКИ, ЗАЩИТНИКИ И ИХ ПОТОМКИ

Порой в Лезье случаются истории, которые иначе как вмешательством Провидения объяснить невозможно. Вот одна из них. В крипте храма открыт музей, посвященный жертвам войны. Среди экспонатов — подобранные на месте сожженных деревень печные заслонки, истыканная штык-ножами посуда, сломанные топоры, которыми строили укрепления в скалах на Выборгском направлении, и даже священническая риза, взятая фашистами из разграбленного советского музея и найденная в рюкзаке убитого немецкого солдата. А еще здесь хранится архив с именами солдат, захороненных на немецком воинском кладбище.

— Помню, приехали к нам в Лезье русский и немец. Немец оказался в нашей стране в командировке, а сам проживает даже не в Германии, а в ЮАР, — вспоминает сестра Алина Аскерова. — Они посетили кладбище, а потом зашли и в храм, спустились в крипту, заглянули в списки — и нашли там имя деда этого немца. Тот был шокирован — он не знал, где погиб и похоронен его предок.

Всё чаще люди обращаются в сестричество за помощью в поисках своих пропавших на войне родственников. Многим сестры помогают, работают с открытыми архивами, сайтами общества «Мемориал» и Министерства обороны, пересматривают отсканированные донесения о потерях, наградные листы и прочие свидетельства из прошлого. При этом сестры стараются восстановить не только имя бойца и место его захоронения, но, если возможно, воссоздают биографию погибшего. Собрано уже немало таких биографических историй. Так, по крупицам удалось собрать информацию о стрелке Антоне Гарбузове. В тот день, когда в Лезье вошли немцы, Антон пропал без вести. Как выяснили сестры, солдат попал в плен. Сначала содержался в пересыльном лагере в Тосно, потом был увезен в концлагерь Берген-Бельзен в Германию, где и нашел свою смерть, предположительно, от тифа, эпидемия которого тогда бушевала среди военнопленных. Дома у солдата осталась жена.

ICH BITTE UM VERGEBUNG

В притворе Успенского храма стоит большая фотография местной жительницы Ульяны Финагиной, расстрелянной немцами в 1941 году. Ульяна Фаддеевна приютила у себя гостя, представившегося красноармейцем, вырвавшимся из немецкого окружения. Благородный поступок стоил ей жизни: «красноармеец» оказался провокатором и на следующее утро сразу же отправился в комендатуру, где «сдал» свою спасительницу немцам. Спустя трое суток Ульяну Финагину расстреляли. Грудная дочь её вскоре умерла от голода. Напротив этого скорбного портрета сестры соорудили небольшой стенд, в котором поместили написанную на немецком языке записку оставшегося неизвестным посетителя храма из Германии. Записка совсем небольшая:

«Ich bitte um Vergebung. Für all die Schrecklichen Taten des deutschen Volkes wärend des 2.Weltkrieges. Ich hoffe so etwas gesсhieden nie wieder in der Zukunft». — «Я прошу прощения за все страшные поступки немецкого народа во время 2-й Мировой войны. Я надеюсь, что подобное никогда не случится в будущем».