Серебро для святого
МЕМОРИАЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС
Рака выставляется в Концертном зале Зимнего дворца. Это произведение искусства вернее было бы назвать мемориальным комплексом раки. Кроме самого ковчега, в котором хранились мощи святого князя (вернее, двух ковчегов, потому как малый ковчег 1695 года, оформленный медными позолоченными пластинами, помещался в обшитый серебром ковчег 1746–1751 годов), в комплекс входят большая пятиярусная пирамида с фигурами ангелов со щитами, на которые нанесены сочиненные Ломоносовым эпитафии, два пьедестала с трофеями и два подсвечника. Всё из серебра. Общая масса комплекса — больше полутора тонн, одни лишь серебряные части весят 90 пудов. На данный момент отреставрирована большая рака, подсвечники и трофеи, идет работа над малой ракой, впереди — реставрация пирамиды. Сотрудники Эрмитажа не называют точных сроков окончания работ, но говорят, что возможно закончить их к 2021 году, когда Церковь будет праздновать 800-летие со дня рождения Александра Невского. Но окончательное решение примет руководство музея.
С Михаилом Борисовичем Пиотровским мы не раз встречались и пришли к важному соглашению, что рака Александра Невского — значимый объект и для музея, и для нас. Но ведь она была устроена для мощей Александра Невского. И если уж делать копию (на что мы согласились), то точную и в том же материале, а не из посеребренной пластмассы. И Святейший Патриарх, которому я докладывал сложившуюся сейчас ситуацию, поддержал эту идею. Нам предстоит очень большой и важный проект. Мы с Михаилом Борисовичем едины во мнении, что вопрос этот нужно решать. Полагаю, надо бы «поднять» кавалеров ордена Александра Невского, чтобы они, как люди известные, тоже включились в решение этого вопроса.
Наместник Александро-Невской Лавры епископ Кронштадтский Назарий
ДВА ГОДА ПОДГОТОВКИ
Основная работа проводится в лаборатории научной реставрации драгоценных металлов Эрмитажа. Места, закрытые для посторонних. Многие ювелирные экспонаты, прежде чем предстать взору посетителей музея, преображаются здесь в руках мастеров. К реставрации раки музейные сотрудники приступили почти десять лет назад. Этот сложный, многоэтапный процесс не терпит спешки, ведь задача реставраторов — не просто восстановить экспонат, а, сохраняя в первозданном виде каждую деталь, каждый авторский штрих, не допуская новых повреждений, привести его в состояние, максимально близкое к первоначальному. Любая реставрация начинается с изучения предмета, его слабых мест, подбора допустимых методов воздействия на материалы.
— Только процесс изучения раки занял у нас порядка двух лет, — рассказывает руководитель лаборатории научной реставрации драгоценных металлов Игорь Малкиель. — Нужно было проделать огромную работу: мы начали с видеоэндоскопии (то есть проникновения внутрь. — Прим. ред.) высокого разрешения и рентгенофлуоресцентных анализов (цель — перечень химических элементов, из которых состоит вещество. — Прим. ред.). Внутрь гробницы запустили специальный зонд, видеоскоп высокого разрешения со встроенным освещением и пневматической артикуляцией (способностью поворачиваться — Прим. ред.) — очень дорогостоящая аппаратура. Изучили все дефекты, все разрывы, создавали экспериментальные образцы, на которых испытывали аппаратуру, подбирая, например, оптимальные способы очистки серебра от патины или методы соединения поврежденных деталей.
КЛАД И КОРРОЗИЯ МЕТАЛЛА
В 2010 году Эрмитаж представил публике экспозицию «Клад фабрикантши Лихачевой». Клад был найден на Васильевском острове, всего 227 предметов из серебра с позолотой — кубки, блюда, подставки для чайников, сахарницы и столовые приборы. За сто лет, проведенных в земле — клад был спрятан под полом, куда попадала вода и известь, — металл почти развалился. Положение усугублялось контактом металла с органическими материалами, а именно тряпками и бумагой, в которые его завернула бежавшая из революционного Петрограда хозяйка, владелица Невской фабрики обоев Мария Лихачева. Клад нашли рабочие в 1978 году, а после он еще три десятка лет пролежал в запасниках Эрмитажа. Изменение влажности воздуха только усилило коррозию металла, и без того находившегося в весьма плачевном состоянии.
— Реставрация предметов клада стала возможна в 2000-х годах благодаря передовым технологиям лазерной очистки и сварки, — рассказывает Игорь Карлович. — Тогда Эрмитаж первым в России применил при реставрации лазерную сварку, отвечающую всем музейным требованиям. Итальянцы специально для этого проекта создали три адаптированные лазерные установки, с их помощью можно сваривать очень сложные детали, от тончайшей филиграни до толстостенных — от 20 микрон и больше — предметов.
Аналогичное оборудование применяется эрмитажными реставраторами и при работе над ракой святого Александра Невского.
ЛАЗЕР В ПОМОЩЬ
Игорь Карлович проводит для нас небольшую экскурсию по лаборатории реставрации драгоценных металлов, рассказывая о машинах, которые применяются в работе над ракой. Одной из первых итальянцами была изготовлена лазерная установка открытого типа с гидравлическим подъемником, выдерживающим около 500 кг веса. А вот машина супертонкой сварки — она может сварить пластины толщиной от 10 микрон. Для сравнения, толщина человеческого волоса — 70 микрон. Есть фибролазерная установка, позволяющая работать с предметами, находящимися на расстоянии до 10 метров от источника излучения. Её удобство в том, что предмет не нужно помещать внутрь рабочей камеры.
Когда в середине XVIII века немецкие и русские мастера трудились над изготовлением раки, никто не думал о том, какая судьба будет уготована их детищу. Гробница весом полторы тонны несколько раз переносилась с места на место. Сначала, в 1922 году, раку изъяли из Свято-Троицкого собора Александро-Невской лавры и передали в музей. В 1930 году сотрудники Эрмитажа спасли её от переплавки, а во время Великой Отечественной войны она была частично разобрана и в 10 ящиках эвакуирована вместе с другими экспонатами в Свердловск, где находилась до 1945 года.
— Естественно, мастера не рассчитывали на то, что раку будут часто переносить с места на место, она была не для этого создана, — говорит Игорь Карлович. — Многократные сборки-разборки, деформация деревянного каркаса, которая повлекла за собой деформацию металлических частей… Всё это накладывается на естественную усталость металла, имеющую место и без этих постоянных перевозок. Мало какой памятник выдержит такое.
— Металл был весь в разрывах, — объясняет Игорь Карлович. — Как поступили бы раньше, чтобы эти разрывы ликвидировать? Ставили бы скобы или заплатки. А сейчас мы можем очень аккуратно проварить шов, так что он будет совсем не заметен.
При обычной сварке всегда образуется окалина — чем выше температура и чем дольше длится сварочный процесс, тем толще её слой. Лазерная сварка с миллисекундными или наносекундными импульсами позволяет сваривать металлы без нагрева и использования припоев.
РАБОТА С ДЕРЕВОМ
По словам Игоря Малкиеля, с ракой святого князя, пока она хранилась в Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры, обращались весьма бережно. В отличие от многих других памятников, как в России, так и в Европе, рельеф поверхности которых почти полностью стерт от постоянной чистки мелом, рака Александра Невского сохранила в подробностях детали работы старых мастеров. Все эти особенности — вплоть до мельчайших царапинок — можно сохранить во время очистки металла, пользуясь имеющейся в Эрмитаже аппаратурой. Деликатная лазерная очистка применяется и при реставрации обшивки деревянного ковчега 1695 года, в котором непосредственно хранились мощи святого князя. Эта технология позволяет убирать тончайшие наслоения патины с меди, не трогая позолоту.
— Мы можем очищать самые тонкие слои загрязнений — даже толщиной в четверть микрона, — говорит Игорь Карлович Малкиель. — Например, я могу удалить чернила с листа, не повредив бумагу.
Руководитель лаборатории показывает нам древний ковчег — деревянный ящик, с которого сейчас сняты все элементы декора, медные позолоченные пластины с растительным орнаментом. Когда-то на боковых стенках находились и пять позолоченных медальонов с изображением сцен ратных подвигов святого князя Александра, но они были утеряны либо в 1922 году, при изъятии раки из собора, либо даже раньше. О судьбе их ничего не известно.
Большая рака, выполненная в 1746–1751 годах, про которую часто говорят, будто вся она изготовлена исключительно из серебра, на самом деле тоже имеет деревянную основу. Дубовый каркас отлично сохранился. Сотрудники Эрмитажа пропитали дерево воском с природным шеллаком — выделениями насекомых-червецов, обитающих на фруктовых деревьях в Индии и странах Юго-Восточной Азии. Эта смесь не дает дереву менять конфигурацию при перепадах влажности, трескаться и сжиматься.
ПЛАТИНА И СИЛИКОН
С каждой детали мемориального комплекса раки реставраторы снимают форму с помощью специального платинового силикона. Это необходимо для обеспечения сохранности памятника. На основе таких форм можно, при необходимости, восстановить утраченные или поврежденные детали памятника, если вдруг потребуется реставрация.
— Деталь, выращенная в платиновой силиконовой форме слепка, очень точная, микрон в микрон, — говорит Игорь Малкиель. — На этих копиях видны все мельчайшие детали чеканных работ, отпечатки от гвоздиков. В Эрмитаже есть специальное помещение, в котором эти формы хранятся. Каждая форма выдерживает до нескольких десятков тысяч копирований.
Одного крепежа в раке более 150 кг. Каждый винт — с индивидуальной резьбой, ручной нарезки. С каждого снят силиконовый слепок.
— Но всё это делается на экстренный случай, — говорит Игорь Карлович. — Ставить даже современные винты в раку без необходимости мы не можем. Если такое происходит, в реставрационном паспорте указываем, где и почему произведена замена. В основном эти формы необходимы для будущих реставрационных работ. Силиконовые формы могут храниться в фондах сотни лет.
Данная технология может быть использована и при создании полноценной копии раки. Давно обсуждается вопрос о том, где же именно должен находиться мемориальный комплекс раки Александра Невского — в музее или же необходимо вернуть его в Свято-Троицкий собор Александро-Невской лавры. Создание копии — это компромиссный вариант, который предложило несколько лет назад министерство культуры России. Сегодня Эрмитаж обладает всеми техническими возможностями для изготовления такой реплики.
— Если делать копию, тот вышеназванный способ оптимален, — считает Игорь Малкиель. — Называется он метод субпропорциональной гальванопластики. Это будет точная копия, будет повторена каждая царапинка, микрон в микрон.
Важно начинать активный диалог и полнее рассказывать обществу об этом уникальном памятнике и той работе, которая ведётся по его сохранению и реставрации.
МОЛИТВЫ И ТАЙНЫ
Между деревянным каркасом раки и серебряной обкладкой реставраторы Эрмитажа нашли несколько записок с молитвенными обращениями к святому князю Александру Невскому. Интересно, что эти бумажки никем не были обнаружены раньше, во время разбора и транспортировки раки.
— Раку разбирали на большие части, — объясняет Игорь Карлович, — а в щели между серебряными деталями и каркасом никто не заглядывал.
Записки принадлежат к разным эпохам. Большинство из них — от верующих XIX века; в основном это молитвы о здравии домочадцев и близких.
Но есть и другие. «Дорогой угодник Божий Александр Невский, спаси и сохрани, защити от лютого гонения раба твоего» — эта молитвенная просьба была вложена в раку, возможно, во время эвакуации её в годы Великой Отечественной в Свердловск. А самая загадочная записка, которую нашли музейные работники, не содержит в себе ничего, кроме ряда цифр.
Боковые стороны раки украшены тематическими рельефами с изображением важнейших сцен из жития Александра Невского
МЕНЬШЕ БЛЕСКА
Когда в самом начале реставрационных работ сотрудники Эрмитажа сняли декоративные детали, оказалось, что серебряные листы под ними — точно полированное зеркало. Так же выглядели некогда и все остальные серебряные элементы мемориального комплекса, однако выставить памятник в таком «блестящем» состоянии специалисты не решились.
— Представляете, выставили бы мы блестящую полированную раку? Был бы скандал! Так что после очистки металла нам пришлось его тонировать, чтобы посетители музея понимали — перед ними не новодел. А сверху мы покрыли серебро слоем полимеров, защищающих его от окисления.
По словам реставраторов Эрмитажа, в нынешнем состоянии отреставрированная рака будет оставаться как минимум 50 лет, но даже несмотря на такие гарантии сотрудники музея регулярно, раз в неделю, проводят осмотр мемориала.
— Это отнимает огромное количество времени и сил, — признается Игорь Карлович, — но мы отдаем себе отчет в том, какой ценностью обладает этот памятник.