Сердце священника
Памяти протоиерея Александра Григорьева (23.03.1950 – 17.06.2014)
В этом году 17 июня исполнился год, как отошел ко Господу настоятель храма святителя Николая Чудотворца на улице Академика Лебедева протоиерей Александр Григорьев. Удивительно благотворным был его священнический путь. Недаром «Журнал Московской Патриархии» писал, что отец Александр «мог бы быть наглядным учебным пособием для тех, кто занимается в Церкви окормлением заключенных».
Раздел: Служение

Протоиерею Александру Григорьеву довелось подвизаться и в женской колонии, и в петербургских «Крестах», где благодаря его трудам в храме Александра Невского, который восстанавливается сейчас, вновь совершается Литургия и, кроме того, значительно улучшены условия содержания подследственных.
Отец Александр считал, что «опыт тюремного служения был бы полезен каждому священнику»: там бы они познакомились с психологией заключенных, им проще бы было постичь, что лежит в основе девиантного поведения современного человека и как преодолевать эти причины, не отгораживаясь от реальности.
Церковь несет миссию среди заключенных с апостольских времен, тюремное служение христианам заповедовал сам Господь: «В темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф. 25:36). Во времена языческих гонений в узилищах совершались богослужения, проводились духовные беседы. С принятием христианства на государственном уровне изменился сам взгляд на заключенных — в преступнике стали видеть образ Божий, затемненный грехом, но способный к восстановлению через покаяние.
На Руси тюремное служение было делом многих подвижников и святых. О нем особо радел святитель Пётр, митрополит Московский. Преподобный Иосиф Волоцкий увещевал пастырей: «Поскорби, вздохни, прослезись с ними», чтобы, видя христианскую любовь, падшие возвращались на праведный путь. Василий Блаженный навещал в тюрьме пьяниц, желая спасти их души. Лично посещал темницы патриарх Никон, подавая тем пример всему клиру. Святитель Митрофаний Воронежский, объезжая свою епархию, щедро жертвовал на тюрьмы и согревал души заключенных словом утешения. Святитель Филарет (Дроздов) писал, что необходимо «обратить места заключения в нравственные врачебницы души»: суть тюремного миссионерства владыка сводил к рождению искреннего покаяния в душе оступившегося. Он же составил и «молитву заключенного». Вспомним и слова великой княгини Елизаветы Федоровны: «Подобие Божие может быть иногда затемнено, но оно никогда не может быть уничтожено». Ее поступки не шли вразрез со словами: она ходатайствовала о помиловании убийцы собственного супруга, а получив отказ, навестила его в тюрьме и уговаривала принять священника и покаяться.
После падения советского режима духовно-церковное окормление заключенных стало возрождаться. Начало этому делу положил митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий, впоследствии Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. В 1991 году он освятил в исправительной колонии №5 храм священномученика Вениамина, митрополита Петроградского, первый на территории исправительных учреждений в России. В постсоветскую эпоху одним из главных работников на ниве тюремного служения в Петербурге стал протоиерей Александр Григорьев. Возможно, недаром, считал сам священник, день его рождения, 23 марта, пришелся на день памяти благоразумного разбойника. Пути Господни неисповедимы…
Все, кто знал отца Александра, помнят его как открытого, удивительно солнечного, человека, дарящего ближним по-настоящему евангельскую радость. И в литературном творчестве, и в проповедях, и в беседах он передавал это состояние читателям, собеседникам, прихожанам — от избытка сердца глаголют уста… Для отца Александра не было чужой беды, чужого горя. Его душа болела за всех и радовалась со всеми. «Священник должен стараться дать людям утешение», — писал он. Именно утешение ближнего среди бурь житейского моря и поддержка стоящего на краю отчаяния были его пастырским талантом. Силу благодатного влияния батюшки на душу я испытала лично, когда вместо гнетущего уныния, продолжавшегося не один месяц, после встречи с отцом Александром на душе вдруг стало тепло и спокойно.
Как-то отец Александр пригласил меня выступить на рождественской неделе перед заключенными в «Крестах». Я помню глаза людей, помню их благодарные слова. Это был урок того, как важно отдавать свое сердце! Всего несколько искренних песен. И в ответ — откровенность другой души, снявшей панцирь и принявшей тихое поэтическое слово…
В памяти добрым подарком хранится предновогодний молебен 30 декабря 2005 года, совершенный отцом Александром на выставке православных художников. Какой радостью светился он во время проповеди — радостью ожидания великого Рождества Христова, когда наконец-то взойдет Вифлеемская звезда надежды! И именно тогда меня покорила дружественность и доброта батюшкиных прихожан из храма святителя Николая.
Все, за что ни брался отец Александр, делал он в полную силу, без поблажек самому себе. Кроме тюремного служения, он занимался и восстановлением храмов, и литературным творчеством, был замечательным проповедником. И все это — на пределе сил. Такие труды, безусловно, невозможны без помощи Божией. Господь даровал отцу Александру верную помощницу, спутницу его жизни, — матушку Лидию. Она знает, чего стоили все достижения на пути, которым священник вел свою паству ко Христу… Матушка Лидия разделила с супругом все тяготы пастырской жизни. И, когда отец Александр в 2001 году стал настоятелем лежащего практически в руинах храма Николая Чудотворца (его здание пережило два пожара, окна были забиты фанерой, алтарь наглухо замурован, стены в нем ободраны до кирпичей, крыша текла, отопления, электричества и водопровода не было), первый год восстановительные работы здесь проводились «семейным подрядом». Матушка с сыном пели на клиросе, как и предсказал за 20 лет до этого старец Иоанн Крестьянкин: «Батюшка будет служить на приходе, а матушка там петь и читать». А ведь параллельно надо было служить в «Крестах», окормлять подследственных, восстанавливать там храм Александра Невского. Любовь и взаимопонимание, чуткость и сердечность — вот то, что давало опору, оживляло надежду и укрепляло веру. И если дело отца Александра можно считать «наглядным учебным пособием по церковному окормлению заключенных», то его семью — примером соработничества священника и его родных. Отец Александр справился с трудностями. Может быть, потому и в людях он особо ценил целеустремлённость, смелось, настойчивость, так характерные для него самого. И видя эти качества в человеке, он помогал их раскрыть.
Приход у отца Александра был исключительно крепкий. «…Всегда хотел служить в деревне, чтобы знать каждого из прихожан в лицо. А сейчас, хоть и в городе, всех знаю не только в лицо, но и по имени», — говорил священник. Среди прихожан было немало многодетных семей, при храме появилась воскресная школа. Храм посещали и студенты Военно-медицинской академии, и становясь военнослужащими, они не утрачивали с ним своей дружеской связи. В работе с молодежью, считал отец Александр, важно уделять внимание духовно-нравственному просвещению. «Нравственные нормы установлены не нами и созданы не для того, чтобы мешать жить, а, наоборот, потому, что жизнь без них лишена смысла, — говорил он, — и прививать это понимание нужно с детства… Мы должны полностью отказаться от навязывания нам атеистического мышления, отказаться от самой мысли, что обучение и воспитание возможно вне нравственных норм».
Протоиерей Александр Григорьев был из тех, кто служил «на передовой». Он явился достойным примером современного русского священника с горящим любовью сердцем, примером пастыря, обнявшего этим сердцем всех своих прихожан, не взирая на лица и звания.
Отец Александр считал, что «опыт тюремного служения был бы полезен каждому священнику»: там бы они познакомились с психологией заключенных, им проще бы было постичь, что лежит в основе девиантного поведения современного человека и как преодолевать эти причины, не отгораживаясь от реальности.
Церковь несет миссию среди заключенных с апостольских времен, тюремное служение христианам заповедовал сам Господь: «В темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф. 25:36). Во времена языческих гонений в узилищах совершались богослужения, проводились духовные беседы. С принятием христианства на государственном уровне изменился сам взгляд на заключенных — в преступнике стали видеть образ Божий, затемненный грехом, но способный к восстановлению через покаяние.
На Руси тюремное служение было делом многих подвижников и святых. О нем особо радел святитель Пётр, митрополит Московский. Преподобный Иосиф Волоцкий увещевал пастырей: «Поскорби, вздохни, прослезись с ними», чтобы, видя христианскую любовь, падшие возвращались на праведный путь. Василий Блаженный навещал в тюрьме пьяниц, желая спасти их души. Лично посещал темницы патриарх Никон, подавая тем пример всему клиру. Святитель Митрофаний Воронежский, объезжая свою епархию, щедро жертвовал на тюрьмы и согревал души заключенных словом утешения. Святитель Филарет (Дроздов) писал, что необходимо «обратить места заключения в нравственные врачебницы души»: суть тюремного миссионерства владыка сводил к рождению искреннего покаяния в душе оступившегося. Он же составил и «молитву заключенного». Вспомним и слова великой княгини Елизаветы Федоровны: «Подобие Божие может быть иногда затемнено, но оно никогда не может быть уничтожено». Ее поступки не шли вразрез со словами: она ходатайствовала о помиловании убийцы собственного супруга, а получив отказ, навестила его в тюрьме и уговаривала принять священника и покаяться.
После падения советского режима духовно-церковное окормление заключенных стало возрождаться. Начало этому делу положил митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий, впоследствии Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. В 1991 году он освятил в исправительной колонии №5 храм священномученика Вениамина, митрополита Петроградского, первый на территории исправительных учреждений в России. В постсоветскую эпоху одним из главных работников на ниве тюремного служения в Петербурге стал протоиерей Александр Григорьев. Возможно, недаром, считал сам священник, день его рождения, 23 марта, пришелся на день памяти благоразумного разбойника. Пути Господни неисповедимы…
Все, кто знал отца Александра, помнят его как открытого, удивительно солнечного, человека, дарящего ближним по-настоящему евангельскую радость. И в литературном творчестве, и в проповедях, и в беседах он передавал это состояние читателям, собеседникам, прихожанам — от избытка сердца глаголют уста… Для отца Александра не было чужой беды, чужого горя. Его душа болела за всех и радовалась со всеми. «Священник должен стараться дать людям утешение», — писал он. Именно утешение ближнего среди бурь житейского моря и поддержка стоящего на краю отчаяния были его пастырским талантом. Силу благодатного влияния батюшки на душу я испытала лично, когда вместо гнетущего уныния, продолжавшегося не один месяц, после встречи с отцом Александром на душе вдруг стало тепло и спокойно.
Как-то отец Александр пригласил меня выступить на рождественской неделе перед заключенными в «Крестах». Я помню глаза людей, помню их благодарные слова. Это был урок того, как важно отдавать свое сердце! Всего несколько искренних песен. И в ответ — откровенность другой души, снявшей панцирь и принявшей тихое поэтическое слово…
В памяти добрым подарком хранится предновогодний молебен 30 декабря 2005 года, совершенный отцом Александром на выставке православных художников. Какой радостью светился он во время проповеди — радостью ожидания великого Рождества Христова, когда наконец-то взойдет Вифлеемская звезда надежды! И именно тогда меня покорила дружественность и доброта батюшкиных прихожан из храма святителя Николая.
Все, за что ни брался отец Александр, делал он в полную силу, без поблажек самому себе. Кроме тюремного служения, он занимался и восстановлением храмов, и литературным творчеством, был замечательным проповедником. И все это — на пределе сил. Такие труды, безусловно, невозможны без помощи Божией. Господь даровал отцу Александру верную помощницу, спутницу его жизни, — матушку Лидию. Она знает, чего стоили все достижения на пути, которым священник вел свою паству ко Христу… Матушка Лидия разделила с супругом все тяготы пастырской жизни. И, когда отец Александр в 2001 году стал настоятелем лежащего практически в руинах храма Николая Чудотворца (его здание пережило два пожара, окна были забиты фанерой, алтарь наглухо замурован, стены в нем ободраны до кирпичей, крыша текла, отопления, электричества и водопровода не было), первый год восстановительные работы здесь проводились «семейным подрядом». Матушка с сыном пели на клиросе, как и предсказал за 20 лет до этого старец Иоанн Крестьянкин: «Батюшка будет служить на приходе, а матушка там петь и читать». А ведь параллельно надо было служить в «Крестах», окормлять подследственных, восстанавливать там храм Александра Невского. Любовь и взаимопонимание, чуткость и сердечность — вот то, что давало опору, оживляло надежду и укрепляло веру. И если дело отца Александра можно считать «наглядным учебным пособием по церковному окормлению заключенных», то его семью — примером соработничества священника и его родных. Отец Александр справился с трудностями. Может быть, потому и в людях он особо ценил целеустремлённость, смелось, настойчивость, так характерные для него самого. И видя эти качества в человеке, он помогал их раскрыть.
Приход у отца Александра был исключительно крепкий. «…Всегда хотел служить в деревне, чтобы знать каждого из прихожан в лицо. А сейчас, хоть и в городе, всех знаю не только в лицо, но и по имени», — говорил священник. Среди прихожан было немало многодетных семей, при храме появилась воскресная школа. Храм посещали и студенты Военно-медицинской академии, и становясь военнослужащими, они не утрачивали с ним своей дружеской связи. В работе с молодежью, считал отец Александр, важно уделять внимание духовно-нравственному просвещению. «Нравственные нормы установлены не нами и созданы не для того, чтобы мешать жить, а, наоборот, потому, что жизнь без них лишена смысла, — говорил он, — и прививать это понимание нужно с детства… Мы должны полностью отказаться от навязывания нам атеистического мышления, отказаться от самой мысли, что обучение и воспитание возможно вне нравственных норм».
Протоиерей Александр Григорьев был из тех, кто служил «на передовой». Он явился достойным примером современного русского священника с горящим любовью сердцем, примером пастыря, обнявшего этим сердцем всех своих прихожан, не взирая на лица и звания.