Ранние христиане: хорошие, плохие, нормальные

Для митрополита Макария (Булгакова) было важно обосновать, что христианство на русскую землю было принесено еще апостолами. И в этом он не одинок. Для верующего историка, да и для христианина вообще история Ранней Церкви представляется чем-то вроде золотого века. Одни видят в нем панацею от нынешних церковных болезней, другие — недостижимый эстетический идеал. А вот для кандидата исторических наук, специалиста по истории Ранней Церкви Алексея Пантелеева древние христиане — реальные люди, встроенные в реальные социальные, экономические и культурные структуры. 

Журнал: № 10 (октябрь) 2016Автор: Тимур Сунайт Опубликовано: 10 октября 2016

О РАВНОПРАВИИ ИСТИНЫ И ЕРЕСИ

— Алексей Дмитриевич, насколько существенно отличие конфессионального взгляда на христиан­ство от научного?

— То, что вы называете «научным взглядом на раннее христианство», зародилось внутри конфессионального подхода. История христианства появляется как самостоятельная научная дисциплина в эпоху религиозных войн раннего Нового времени, когда протестанты с од­ной стороны, а католики с другой доказывали, что именно они являются наследниками первоначального христианства. Формируются две научные школы: протестантская и католическая, которые затем стали основой для современной церковно-исторической науки. В Православной Церкви XVI–XVII веков такие работы не  велись: у нас в то время были совсем другие проблемы, и было не до исторических штудий.

АЛЕКСЕЙ ПАНТЕЛЕЕВ

РОДИЛСЯ В ЛЕНИНГРАДЕ. В 2001 ГОДУ ЗАКОНЧИЛ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ СПБГУ. В НОЯБРЕ 2004 ГОДА ЗАЩИТИЛ ДИССЕРТАЦИЮ НА ТЕМУ «ХРИСТИАНСТВО В РИМСКОЙ ИМПЕРИИ ВО II–III ВЕКАХ (К ПРОБЛЕМЕ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ НОВЫХ РЕЛИГИОЗНЫХ ТЕЧЕНИЙ И ТРАДИЦИОННОГО ОБЩЕСТВА И ГОСУДАРСТВА)». С СЕНТЯБРЯ 2004 ГОДА — АССИСТЕНТ КАФЕДРЫ ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ И РИМА, С АПРЕЛЯ 2005 ГОДА — СТАРШИЙ ПРЕПОДАВАТЕЛЬ, С ИЮНЯ 2007 ГОДА — ДОЦЕНТ. С 2004 ГОДА — ОТВЕТСТВЕННЫЙ СЕКРЕТАРЬ РЕДКОЛЛЕГИИ АЛЬМАНАХА «МНЕМОН» (ИССЛЕДОВАНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ ПО ИСТОРИИ АНТИЧНОГО МИРА).

— Но ведь сейчас помимо «протестантской» и «католической» истории есть история светская?

— Конечно. У конфессиональных историков есть четкое представление об одном течении, которое существует изначально и от которого откалываются другие школы и направления; эти течения очень быстро умирают или впадают в очевидную ересь. Для светского историка есть Римская империя и есть часть ее жителей, называвших себя христианами. Это могли быть самые разные люди, исповедующие самые разные взгляды: гностики, маркиониты, монтанисты, православные. Их воззрения на Бога, мир и спасение порой диаметрально противоположны, они живут в разных регионах и по-разному молятся, общины организованы по-разному, но есть у них и что-то общее. Для историка все эти общины до определенного момента имеют одинаковый статус. Например, в некоторых регионах в определенное время гностики или монтанисты имели большее влияние, чем ортодоксальная Церковь. Человек верую­щий может из-за этого опечалиться, а для ученого важно понять — почему так было? И если в победе Православной Церкви верующий видит подтверждение истинности своей веры, то историк — результат взаимодействия различных внутренних и внешних факторов, приведших к этой победе. В моем представлении раннее христианство было «бешеной пляской электронов», которая со временем начинает обретать стройность и  единство.

Справка

«Ранней Церковью» обычно называется эпоха от начала проповеди апостолов (30-е годы I века) до признания христианства в качестве дозволенной религии в Римской империи (Миланский эдикт императоров Константина и Лициния о веротерпимости 313 года). В этот период христианство подвергается гонениям — это эпоха мучеников. Новая вера полемизирует с иудаизмом, язычеством и гностицизмом, вырабатывает основы своего канонического, богослужебного и богословского строя. Яркие личности этой эпохи — Климент Римский, Игнатий Богоносец, Поликарп Смирнский, Ириней Лионский, Тертуллиан, Климент Александрийский, Ориген, Киприан Карфагенский.
 

ОПАСНЫЕ БРАТЬЯ И СЕСТРЫ

— Можно ли согласиться с мнением, что христиан­ство содержало в себе подрывную силу? Сыграло ли оно некую роль в разрушении Римской империи?

— В западной науке со времен Эдуарда Гиббона, который христианство недолюбливал, существовало мнение, что христианство выступило могильщиком античной цивилизации. Любой момент столкновения или противоречий между Римом и христианством Гиббон обрисовывал с особенной рельефностью. Он считал, что христианство на тысячу лет погрузило Европу в полуварварское состояние. Если отвлечься от этого яркого взгляда, то столь же, а возможно, и более аргументированно можно делать упор не на противостоянии античности и христианства, а на синтезе. Сами христиане II–III веков, например Иустин Мученик, Климент Александрийский, Ориген, подчеркивали, что лучшие умы античного мира часто искали истину с таким упорством, что замечали ее следы и оказывались «христианами до Христа». Это великие античные философы Сократ, Платон, стоик Зенон и другие, это люди, которые чувствовали отблеск божественной истины, но у них не было ключевого элемента этой системы, не было Откровения Христа.

— Это взгляд древних христиан на самих себя. А как их видели римляне?

— Христианство в Римской империи — это, говоря современным языком, незаконное объединение. А в Риме незаконные объединения очень не любили. В идеале, всякая коллегия, вне зависимости от рода занятий, будь то коллегия ювелиров, сообщество поклонников Сераписа, какое-то объединение соседей по улице или кварталу, должна была быть санкционирована Римом. Подобные коллегии были понятны римскому государственному аппарату и обществу, они были объяснимы и при необходимости исполняли все нужные требования, вплоть до того, что когда такие объединения запрещали, то их члены спокойно расходились по домам. А кто такие христиане? Римляне их не знали. Они знали иудеев. Иудеи верят в Единого Бога, почитают Моисея, у них есть своя история, их религия может казаться странной, но свои странные обычаи они придумали не сами, они их получили от дедов и отцов. Это древний народ, и он имеет право на свои обычаи.

— У христиан, как думали римляне, подобной истории не было?

— Да, как все знали, они появились буквально только что, при императоре Тиберии. И когда христиане начали отказываться почитать императора и принимать участие в религиозной, политической и социальной жизни, то римлянами это было воспринято безо всякого энтузиазма. Христиане были готовы молиться за императора, но отказывались признавать его божественность. С точки зрения римского администратора это было признаком нелояльности, чем-то вроде сожжения государственного флага. К тому же христиане собирались по ночам — что хорошего можно делать ночью? Их подозревали в причастности к магии, а это крайне неприятное обвинение для римлян: не только использование, но даже знание магии по одному из законов I века до Р. Х. каралось смертной казнью. Затем, были проблемы с непониманием христианского культа, известны обвинения христиан в людоедстве, в разврате, а именно в кровосмешении. Ведь обращения «отец», «брат», «сестра» — были непривычны. В целом, христиане воспринимались как «другие» — слишком сильно они, казалось, отличались от «нормальных» жителей империи.

Три отрока в пещи огненной. Катакомбы Прискиллы, Рим. Начало III века
Три отрока в пещи огненной. Катакомбы Прискиллы, Рим. Начало III века

НОВАЯ ПРАВДА, НОВАЯ ВЕРА

— А если по существу, что принесло христианство? Может быть, новый взгляд на общество или новую мораль?

— Христианство принесло прежде всего учение об эсхатологическом Царстве Божием и заповедь любви. Это ключевые моменты проповеди Христа. Однако этические идеалы христианства не были чем-то новым: очень похожие вещи провозглашали философы, скажем, стоики или киники. Особенно у апостола Павла много пересечений со стоицизмом. В христианском отношении к жизни можно уловить и нотки, роднящие его с кинизмом, и общеантичное учение о справедливости. Однако христианство смогло переосмыслить «языческие» идеи по-новому, собрать из существовавших элементов конструкцию, которой никогда раньше не было, и именно в этом была его уникальность. И самые чуткие нехристиане, такие как Цельс, полемизировавший с христианами во II веке, почувствовали, что христиане создают альтернативный мир. У них своя Церковь, свои ценности и они скорее будут слушать своих духовных отцов, чем императора.

— А что выделяло этот мир на фоне римского общества?

— В центре римского понимания мира стояла семья. Во главе семьи был отец, вокруг него объединялась фамилия, которая кроме кровных родственников включала рабов и зависимых от господина людей — клиентов. Все это строилось на основании ключевой добродетели, которую называли auctoritas. К сожалению, нет полностью адекватного перевода на русский этого слова. Это и авторитет, и власть, и умение сделать так, чтобы тебя любили. Для христиан auctoritas не имела значения. Главное — это любовь к Богу, к ближним, готовность пожертвовать всем ради любви. Во II веке встречаются христианские тексты, где рассказывается о рабах или рабынях: они называются по имени, а их господин даже не упоминается. В античном мире не упоминать господина было невозможно, без своего господина раб никто. Христиане полностью сместили акценты: раб — это человек. Да, ему не повезло родиться рабом или он стал им в силу обстоятельств, но он остается человеком. Для античной литературы такой подход означал нечто новое. До того были попытки сказать, что раб это человек, но так последовательно, вслух и открыто это не звучало. Так могло быть в античных­ романах, ­но не в жизни. Можно сказать, что христианство предлагало новую идеальную социальную систему, где женщины, рабы и дети оказывались равны мужчинам.

— Принесло ли раннее христианство новое отношение к деньгам?

— После античных философов, таких как стои­ки и киники, о деньгах было трудно сказать что-то новое. Киники, в их радикальном изводе, вообще считали деньги городской выдумкой, противоречащей природе человека. Стоики видели в деньгах нечто, не имеющее значения, вещь нейтральную, безразличную. Христиане также не считали, что добродетельного человека может погубить отсутствие или наличие денег. Хорошо, когда они есть — это открывает возможность помощи вдовам и сиротам, с помощью денег можно выкупить попавших под арест или захваченных в плен единоверцев, но если денег нет, то можно помочь и по-другому. Далеко не все деньги хороши, и существовал список запретных для христиан профессий, в том числе и весьма высокооплачиваемых по античным меркам.

— А к государственным законам?

— А вот здесь христианство вступает в клинч с Римской империей. Все преследования хрис­тиан сводятся к одному сюжету. Есть закон, который запрещает человеку быть христианином. Возможно, он был принят при Нероне, возможно, позже — это вопрос спорный. Так или иначе, сохранилось письмо императора Траяна Плинию Младшему, где даются четкие указания, что христиан нужно привлекать к ответственности, отрекшихся выпускать на волю, упорствующих казнить. Складывается парадоксальная ситуация. Если христиан­ство — преступление, за которое казнят, то это преступление очень тяжелое. Но стоит человеку сказать, что он больше не христианин, что он передумал, как его отпускают на волю. Сами христиане понимали странность этой ситуации и указывали на нее. Более того, чтобы легитимизировать христианство, в целом требовалось мало, сделать один небольшой шаг — поклониться другим богам, причем не отрекаясь от Христа. Например, признать божественность императора. Но христиане понимали, что это шаг в никуда. Если бы они поступили так, то плавильный котел империи полностью растворил бы их, это была бы гибель — за одной уступкой последовали бы и другие. Вообще, идея свободы совести впервые были выдвинута христианами, такими как Тертуллиан, который написал: «Каждый может почитать то, что он хочет, и богопочитание одного не приносит ни вреда, ни пользы другому… Религия должна быть принята доб­ровольно, а не путем насилия» (К Скапуле, 2).

КАК ХРИСТИАНСТВО СТАЛО НОРМОЙ

— Какова в социальном отношении была движущая сила раннехристианского миссионерства? Какую роль играли иудейские общины в распространении христиан­ства? Одним словом, как христианство проникало в римское общество?

— Распространение христианства было процессом непростым. Когда христианский проповедник покидал иудейский ареал, у него возникали существенные проблемы: он терял возможность ссылаться на весь комплекс понятий, связанный с иудаизмом, и на Ветхий Завет, мало распространенный в античном мире, да и, честно говоря, малоинтересный для язычников текст. Например, в античности не существовало понятия греха в нашем смысле. Но ведь именно от греха пришел спас­ти человека Христос. Язычник же понимал, что такое ритуальное преступление, но даже от скверны убийства можно было избавиться с помощью особых очищений. Философы говорили о грехе в этическом смысле, но для большинства это были фантазии высоколобых интеллектуалов. Еще одна проблема — распятие на кресте. Это была позорная рабская казнь. Говорить, что Бог распят на кресте — это даже не вызов. Язычник просто не мог уловить смысл такого выражения, настолько невозможным это представлялось. А учение о воскресении мертвых? Язычники не были готовы к восприятию христианства напрямую.

— Но с чего тогда началась проповедь среди язычников?

— Существовал особый слой людей, которых называют «боящимися Бога». Это были в основном состоятельные и достаточно образованные люди. Они интересовались иудеями, им был знаком иудейский мир, пророки, они посещали синагоги, но они не принимали иудаизм в полной мере, их образ жизни не был иудейским. Именно эти люди стали первыми, кого обратил апостол Павел. Это были внутренне одаренные, мятущиеся души, через них христианство первоначально транслировалось в языческую среду. Потом, во II–III веках, возникнет целая плеяда великих христианских мыслителей — выходцев из языческой среды, которые будут активно использовать интеллектуальный аппарат, созданный античной философией.

— Как менялся социальный состав хрис­тианской общины по мере распространения христианства?

— На социальный состав раннего христиан­ства есть два взгляда. Оба они основываются на Евангелиях, на Деяниях, на Посланиях — на одной и той же базе. Первый характерен, например, для марксистов. Христианство — религия рабов и угнетенных, которым говорили: «Потерпите, в следующей жизни вам будет хорошо и последние станут первыми». Христианство несет утешение и обещает воздаяние. Второй взгляд — прямо противоположный. Если внимательно читать Деяния, мы заметим, что апостол Павел проповедовал иногда в домах у язычников, и на некоторых проповедях присутствовало 40–50 человек. Это и по сегодняшним меркам большие жилища, а зная структуру античных городов, можно смело говорить, что они принадлежали весьма зажиточным людям. Среди ранних христиан было достаточно много людей, либо принадлежащих к античному «среднему слою», либо близких к нему. Получается, у нас есть свидетельства и о рабах, и об их хозяевах.

— Чем это объяснить?

— В первом поколении могла существовать такая модель обращения. Христианство принимал отец семьи, и, поскольку он обладал auсtoritas, то за ним шли все остальные. Тогда на одного принявшего христианство отца семейства приходилось несколько его родственников, десяток-другой клиентов и пять-шесть десятков рабов. Кто-то принимал христианство искренне, но были люди, которые принимали новую веру из корыстных соображений, надеясь на то, что хозяин к ним будет относиться лояльно. Не обязательно даст им вольную, но будет меньше нагружать работой и давать больше поблажек. Кто-то переходил в христианство бездумно: если хозяин так делает — значит так надо. Мотивы могли быть разными, но рабов было, безусловно, больше, чем таких отцов семейств. В процентном соотношении к III веку ситуация не сильно изменилась и, например, сенаторов, принявших христианство, можно перечесть по пальцам. Но важно, что среди христиан появляется все больше людей образованных, которые пишут о своей вере. И вот тогда происходит социологический перелом ситуации. Становится ясно, что хрис­тиане не преступники. Да, они странные, но их странность касается только религиозной сферы. Во всех остальных отношениях это достойные граждане. Появляются те, которые говорят: хороший человек Сервий, но он христианин, это его единственный недостаток. Изменение отношения, как видим, очень серьезное. Уже в III веке мы видим, как язычники начинают сочувствовать и помогать христианам во время гонений. Средний слой сделал очень много для того, чтобы христианство стало нормой. Гонимой, не вполне принимаемой, но нормой. 

Поделиться

Другие статьи из рубрики "Умный разговор"