Раннехристианские мученики — кто они?
О пользе классического образования
— Алексей Дмитриевич, как вы пришли к этой теме?
— С первого курса я занимался историей раннего христианства. Сначала в центре моего внимания были гностики, и уже тогда меня заинтересовала ремарка Иустина Мученика, что они могли отречься от Христа, принести жертву императору, и во время гонений их не трогали. При работе над кандидатской диссертацией, посвященной гонениям, у меня окрепло ощущение, что по ранней агиографии на русском языке литературы не так много, а многие мученичества не были переведены. Мы с коллегами решили, что неплохо было бы их перевести и прокомментировать — хотя бы для того, чтобы следующему поколению студентов было чуть легче. Мученичества — это не только история христианства, но и история Рима, история всей античности. Изучая эти тексты, мы узнаем, как проходили судебные процессы в Римской империи, как была устроена тюрьма, о публичных казнях, о развитии культа святых.
— Какие источники вы переводили?
— До нашего времени сохранилось около трех десятков текстов, которые признаются подлинными, то есть рассказывают о реально существовавших людях и созданы вскоре после их казни. Бывает, что есть святой, но о нем ничего не известно, а спустя пару веков агиограф пишет его мученичество по образцу других, пользуясь ими, как конструктором. Эти поздние тексты написаны, конечно, не «под копирку», но очень похожи друг на друга, на это обратили внимание еще много лет назад. Учеными была проведена большая работа по оценке их исторической достоверности. В идеале о мученике должны свидетельствовать и какие-то другие источники — сочинения церковных писателей, надписи, мозаики или другие памятники, это считается очень хорошим признаком.
— Исследования предпринимались в основном западными учеными?
— Да, начались они на Западе. В 1643 году иезуит Иоанн Болланд начал выпускать «Acta Sanctorum», огромное собрание житий святых — 68 объемных томов, которое к 1940 году было доведено до ноября. И с тех пор за декабрь ничего не было издано. В этих «Актах» рассказывается о святых Католической Церкви, в число которых, естественно, входят и раннехристианские мученики — святые еще неразделенной Церкви. Во второй половине XIX века появляются работы немецких ученых-протестантов, чуть позже начинает свой путь бельгийский историк и филолог Ипполит Делеэ, ставший основателем школы современной критической агиографии.
— А в Православной Церкви подобными исследованиями кто-нибудь занимался?
— Разумеется. Святитель Димитрий Ростовский в 1680–1700‑е годы издал «Жития святых», где были, конечно, и жития мучеников. Позже этого вопроса касались великие ученые Русской Православной Церкви Алексей Петрович Лебедев и Василий Васильевич Болотов. Первый написал книгу «Эпоха гонений на христиан», второй в цикле лекций о Древней Церкви большое внимание уделял истории преследований. Эти труды написаны на основании западных исследований, но при этом русские историки были образованнейшими людьми, отлично знавшими не только новые, но и древние языки. Они читали источники в подлиннике и выносили собственные суждения по многим вопросам; некоторые их замечания сохраняют значение до настоящего времени. Возможно, до революции не было перевода агиографических текстов просто потому, что латынь и древнегреческий изучались в школах, и любой человек, окончивший классическую гимназию, мог в случае интереса к данному предмету с ними ознакомиться. Никаких языковых сложностей там практически нет, они написаны достаточно простым языком.
Добровольное «да»
— Эти тексты — только протоколы судебных заседаний?
— Что значит «не всегда и не везде»? Когда добровольное мученичество поощрялось, а когда нет?
— Было распространено представление, что если человек пострадает за Христа, то он точно спасется, ему не нужно ждать Второго Пришествия, он сразу же оказывается в Царстве Божием. Среди наиболее фанатично настроенных христиан — и еретиков, и православных, возникает стремление пострадать. Люди готовы были выйти на улицу с криком: «Я христианин!», чтобы их схватили, казнили — и они таким образом обеспечили бы себе «золотой билет» в будущий век. Пример такого поведения дают монтанисты, к чему-то подобному призывает в поздний период своего творчества Тертуллиан. На Востоке также признавали мученичество благом, но громогласное объявление себя христианином в расчете на мученичество прямо осуждалось: если человек страдает за Христа, он должен быть призван, получить какой-то особый знак. Поликарп увидел во сне горящую подушку под головой, Пионию тоже было видение, и он обвязывает себя и своих товарищей веревочными цепями, заранее показывая, что готов пострадать. Пока этого знака нет — сиди смирно, если есть возможность бежать — лучше скрыться, ведь когда ты бежишь, ты спасаешь не только свою жизнь, но и душу преследователя, не давая ему согрешить. Следовало задуматься о том, что важнее — свое спасение или благо всей общины: например, если ты человек богатый, то кто позаботится о людях, пропитание, да и вся жизнь которых зависят от твоих пожертвований? И если у тебя есть какие-то дарования, то не стоит спешить расстаться с жизнью, а лучше послужить своими талантами Церкви.
— В своей книге вы приводите высказывание одного из римских чиновников, который в ответ на заявления христиан с требованием казнить их сказал: «Если они так хотят умереть, пусть бросятся со скалы». К таким людям относились как к чудакам и не обращали внимания или все-таки арестовывали?
— Император Траян писал — это письмо сохранилось в составе переписки Плиния Младшего (61–113 или 115), — что христиан специально разыскивать не надо, но если они обнаружатся, необходимо их судить и казнить, а если они отрекутся от Христа — отпустить. Такой подход оставался в силе на протяжении почти ста пятидесяти лет. Человека спрашивали: «Ты точно христианин? Уверен? Хорошо подумал?», и если он отвечал: «Да», его казнили. Иногда среди римских судей попадались «гуманисты», которые понимали, что перед ними находится человек, говоря современным языком, в состоянии аффекта, и они пытались вернуть его в нормальное состояние… при помощи физической боли: ему прижигали пятки, кололи иглами, растягивали на дыбе. И когда мы читаем, что во время суда мученика пытали, мы должны понимать, как это ни парадоксально звучит, что это попытка спасти его жизнь, добившись отречения. Некоторые римские магистраты вовсе отпускали христиан, не желая связываться с этими странными людьми. Ну а если судья был лично не расположен к христианам и не собирался никого спасать, процесс был предельно кратким: «Христианин?» — «Да». — «Казнить. Следующий!» У нас есть описания таких процессов. Иустин Философ свою Вторую апологию начинает с описания такого суда, где доносчик специально науськивает римлянина, чтобы тот только спросил у подозреваемого, христианин ли он.
— Какие виды казни применялись к мученикам?
— Римские граждане имели право на почетную смерть от меча, обычными видами казней для неграждан и рабов в Риме были распятие, растерзание зверьми и сожжение; первые два вида, скорее всего, были заимствованы у карфагенян. К концу республиканского периода римский плебс пристрастился к гладиаторским играм и травле зверьми, толпа требовала всё новых и новых развлечений, их стоимость возрастала, и магистраты нашли выход в том, что преступники, которые раньше могли рассчитывать на быструю казнь или, в худшем случае, на распятие, стали приговариваться к казни ad bestias (зверьми) или к участию в гладиаторских играх. Это не миновало и христиан — многие были брошены хищникам, а в «Мученичестве Пиония» один из богатых и влиятельных язычников обещает отправить христианина на арену. С середины III века римские магистраты стремились к максимально кратким судам и быстрой казни христиан, чтобы воспрепятствовать стечению большого числа зрителей.
Жить было можно?
— Как возникло почитание мучеников? С какого времени стали совершать богослужения на их мощах?
— Впервые о почитании мучеников мы узнаем в «Мученичестве Поликарпа», где сказано, что на его могиле совершались богослужения. Поскольку это текст ранний, он написан в 160‑е, может, 170‑е годы, у ученых большие подозрения относительно аутентичности этих пассажей, не позднейшая ли это вставка. Но, тем не менее, в ранних текстах есть упоминания даты кончины того или иного мученика — бывает, что год отсутствует, но день указан; понятно, что это не просто так. Есть более поздний текст о том, как в Испании пострадал епископ Фруктуоз со товарищи и их останки были расхищены: верующие похватали эти косточки и растащили по своим домам, и это показывает, что в середине III века в Испании прекрасно знали, кто такие мученики, что их останки ценны, что они несут особую благодать и хорошо иметь их у себя дома в особом месте. И дальше рассказывается о том, как Фруктуоз явился верующим и повелел все кости собрать в одном месте, чтобы у всех была возможность поклониться им. В IV–V веках почитание мучеников полностью сложилось.
— До Миланского эдикта гонения были всегда или были периоды затишья?
— Два самых суровых периода преследований относятся к правлению императоров Деция (250 год) и Диоклетиана (303–305 годы), это видно и по сохранившимся текстам, и по рассказам древних церковных писателей и историков. Историческая память христиан сохранила имена этих двух императоров как самых страшных врагов Церкви. До Деция гонения носили местный, спорадический характер, возникая в разных местах по самым разным поводам: стихийные бедствия, войны, недовольство местных жителей. Где-то дела христиан были лучше, где-то хуже, но, в целом, жить было можно. При Деции преследования приобрели общегосударственный характер, и положение верующих изменилось.
— Наверное, многое зависело не только от императоров, но и от местных правителей?
— До середины III века никаких централизованных антихристианских мероприятий не предпринималось. Было постановление Траяна, которое в большей или меньшей степени соблюдалось при местных гонениях. Это создавало достаточно приемлемую ситуацию: христиане спокойно могли покинуть город, главное было ускользнуть от толпы преследователей, а за городской стеной они чувствовали себя уже в относительной безопасности, переходили в другой город или провинцию, пережидали какое-то время и возвращались обратно. Во второй половине III века Рим погрузился в кризис, действовал целый комплекс неблагоприятных факторов: натиск варваров на границах, инфляция, эпидемия, сепаратистские денции, череда военных переворотов и, как следствие, постоянная смена императоров, властям стало просто не до христиан. В это время Церковь крепнет, привлекая новых верующих во многом благотворительностью — верующие помогали не только христианам, но и всем нуждающимся, завоевывали хорошую репутацию, к ним начали тянуться.
— В то время про христиан уже не распространяли нелепые слухи, что они устраивают оргии, едят младенцев?
— В ранние годы в чем только христиан не обвиняли — тут и инцест, и людоедство, и колдовство, но уже в начале III века Тертуллиан это едко высмеивает. Он пишет, например: «Наткнулся ли кто-нибудь когда-нибудь на полуобъеденный труп? Заметил ли кто-нибудь в окровавленном хлебе следы зубов?» Или: чтобы стать христианином, «нужны мать или сестра. А что если не будет ни той, ни другой? Тогда ты, я полагаю, не можешь быть законным христианином». Постепенно язычники понимают, что христиане — обычные люди. Кроме того, христианами не рождались, христианами становились, часто в зрелом возрасте. Если хорошо знакомый сосед вдруг стал христианином, не превратился же он сразу при этом в чудовище!
Имена же их, Господи, Ты веси…
— С какого момента люди стали «рождаться христианами»?
— Рубежом здесь является, наверное, конец II века. Первые упоминания обычая крестить младенцев мы встречаем у Иринея Лионского, Тертуллиана, Оригена. Хорошее свидетельство существования значительного числа молодых христиан — сочинение Климента Александрийского «Педагог», похожее на книгу петровских времен «Юности честное зерцало». Это наставление молодым христианам, как себя вести: как держаться во время пира, когда можно смеяться, когда не стоит, что можно есть, а что нельзя, как себя украшать — отдельно юношам, отдельно девушкам, можно ли заниматься атлетикой и другие вопросы повседневной жизни. Это значит, что было уже достаточное количество молодежи, которая нуждалась в наставлении.
— После Миланского эдикта гонения резко прекратились или в разных местах по-разному?
— Гонения «последней волны» проходили неодинаково в разных частях империи. В местах, где правил Констанций Хлор, отец Константина Великого, мученики исчисляются буквально единицами. Евсевий Кесарийский любит называть мучеников по именам, он даже особо отмечает безымянных мучеников: «Во время гонений таких-то пострадали такой-то, такой-то и женщина, имени которой я не знаю». Но как только речь идет о гонении Диоклетиана, он перестает перечислять всех, а только называет какие-то крупные фигуры и указывает: «Пострадало еще столько-то тысяч человек». Спустя несколько лет после принятия Миланского эдикта вновь начинаются гонения на Востоке, которым управлял Лициний, и они происходят вплоть до того момента, пока Константин в 324 году не подчиняет себе всю империю. Бывали эксцессы и позже, но они носили уже иной характер. Бывало, что христианин врывался в языческий храм, сбрасывал статую бога, разбивал алтарь, срывал богослужение. Магистрат — язычник или человек, который индифферентно относился к религиозной сфере, — воспринимал это как бесчинство, и наказывал христианина.
— В первые века даже речь не могла идти о подобном поведении христиан?
— В апокрифической литературе, посвященной апостолам, много эпизодов, когда по слову апостола то оракул замолчал, то статуя упала, то храм рухнул, но реально христиане так себя ведут с конца III — начала IV века. Было ли воспрепятствование христианами языческому богослужению борьбой с идолопоклонством или стремлением к мученичеству? Видимо, и тем и другим: человек хотел пострадать, но уже не только за то, что он христианин, он желал активно утверждать Христову веру. Конечно, так вела себя только часть христиан. Массового преследования язычников сразу не началось. После Миланского эдикта языческие храмы спокойно существуют еще почти сто лет, да и позже. Конечно, им приходилось искать покровителей, мимикрировать, маскируясь под те или иные культы христианских святых, в общем, «не отсвечивать».
Процесс был необратим
— Язычество исчезло само собой, под воздействием христианского учения?
— Большинство христианских писателей пишет о мученичестве как об эпохе славной, героической, но прошедшей. Иногда проскальзывала мысль о том, что мученичество способствовало чистоте Церкви, поскольку в ней не было случайных людей. Во времена затишья случайные люди сразу появляются, а во время гонений от христианства они отходят. В «Мученичестве Пиония» гонения сравниваются с процессом молотьбы, когда зерна собирают, а шелуху выбрасывают, и говорится, что гонения — от Бога, это Бог просеивает Свой народ.
— Задумывались ли вы о параллелях между ранними мучениками и новомучениками в России ХХ века?
— Параллели, конечно, напрашиваются, но я историк-античник, я никогда не занимался историей России новейшего времени. Эта тема активно изучается коллегами, и я знаю, что они иногда обращаются к древним мученичествам.
— Чему может научить современного человека, живущего в совершенно других реалиях, пример раннехристианских мучеников?
— Современный мир крайне неоднороден. Десять лет назад христиане в Сирии или в Ираке вряд ли бы согласились с тем, что эпоха мученичества навек ушла. История мученичества учит тому, что ты должен быть готов в любой момент ответить на вопрос, христианин ты или нет, понимая все последствия такого ответа.
