Протоиерей Константин Маркович Аггеев
— Нашей Церкви нужна свобода — в слове, во внутреннем строе, во всем. Только тогда она сможет говорить так, чтобы сердца людей поистине горели. Пока же великую рану нашей Церкви составляет разрыв иерархов с иереями и мирянами, — об этом отец Константин Аггеев вместе со своими единомышленниками, молодыми священниками Петербургской епархии, говорил в 1905 году с первенствующим членом Священного Синода, правящим митрополитом столицы Антонием (Вадковским).
— Просим Собора, но такого, какой был в древности, где была бы представлена вся Церковь — ар-хиереи, священники и миряне.
Митрополит отвечал группе недавних выпускников Духовных академий «очень откровенно и совершенно по-братски»:
— Благодаря вам многие вопросы я увидел шире и иначе. Спасибо. Я совершенно благословляю ваши собрания и прошу хотя бы раз в месяц собираться у меня для такой же откровенной беседы.
Так было дано благословение на собрания ставшего известным на всю страну «кружка 32‑х» петербургских священников, позднее названного Союзом, а затем Братством ревнителей церковного обновления. Члены Братства считали, что Церковь в результате симфонии с государством рискует утратить свои самые неотъемлемые качества и поэтому спешно нуждается в обновлении. Выход они видели в духовном единении членов Церкви, начиная от двух или трех, собирающихся во имя Христа, продолжая единением малых и больших общин и заканчивая установлением «живого единства между всеми христианскими Церквами». Братство во всеуслышание говорило о необходимости выборности епископов и священников, «самостоятельной, широко развитой жизни приходов», оживления богослужения, об ответственности Церкви за общество и весь мир.
Отец Константин Аггеев был одним из самых активных братчиков. Он стал инициатором важнейшего братского дела — объединения столичных учителей Закона Божьего для преподавания по-новому, без зубрежки и схоластики. Отец Константин разработал программу, основанную на живом слове Евангелия. В ней он старался давать ответы на самые острые вопросы современной жизни, рассказывал о Дарвине, Марксе, Ницше, но главное — помогал ученикам узнать и полюбить живого Христа. Очевидцы вспоминали, что лекции отца Константина были настолько вдохновенны, что порой в аудитории не хватало свободных мест и многим приходилось слушать его стоя.
Здесь, как и во всем другом, к чему прикасался творческий импульс отца Константина, проявилась его натура человека энергичного, цельного и при этом тепло, по-христиански любящего людей. Его друг, профессор Киевской Духовной академии П. П. Кудрявцев вспоминал: «Когда требовалась его помощь, он спешил оказать ее немедленно, для того чтобы в следующую минуту забыть то, что он сделал: когда он помогал кому-нибудь, у него не то что левая, но и правая рука не знала того, что она только что сделала. И так было всю жизнь».
В 1917 году отец Константин был избран членом Всероссийского Поместного собора, для созыва которого так много сделали деятели церковного обновления. Казалось бы, отец Константин достиг цели всей жизни, его чаяния исполняются: Собор готов благословить многие идеи братства, в разных епархиях уже прошли всенародные выборы архиереев, почти все епископы согласны между собой в том, что язык богослужения должен быть более понятным и т. д. Однако времени на то, чтобы развить начатое и изменить ситуацию в стране, у Церкви уже не было: до Октябрьского переворота оставались считанные месяцы. Церковь ожидала эпоха нового мученичества.
Отец Константин воспринял революцию в покаянном духе: «„Русский народ — богоносец“, — такими песнями в течение многих лет зачаровывали нас люди самых разнообразных положений. В наши дни русский мужик явил себя таким извергом, что мир содрогнулся. Где же были мы, деятели Церкви, в то время, когда развращали русскую душу?»
Новая власть не переносила людей горячо верующих, смелых, полных благородства. 24 декабря/6 января 1921 года, в канун праздника Рождества Христова, в возрасте 53 лет отец Константин вместе со своим 23‑летним сыном был расстрелян большевиками.
Анастасия Наконечная
Автор благодарит исследователя жизни отца Константина Аггеева Юлию Балакшину за предоставленные архивные материалы.
