Протоиерей Богдан Сойко: «Никольский собор был мне родным с юности»
Мы много раз говорили о переменах в церковной жизни нашей страны в конце ХХ века. Не надо забывать, что эти перемены произошли благодаря не только священноначалию, но и простым священникам, и в первую очередь — настоятелям храмов. Это по их инициативе в 1990-е начинали работать воскресные школы, проводились катехизические беседы, организовывалось социальное служение. Одним из первых стал развивать приходскую деятельность настоятель Николо-Богоявленского морского собора протоиерей Богдан Сойко. Скоро 25 лет, как отец Богдан находится на капитанском мостике этого славного «корабля». О том, какие перемены произошли за это время в жизни храма, наш разговор.
От акафиста до реставрации
— Отец Богдан, что Вы испытывали в душе, когда стали во главе этого совершенно особого для нашего города храма?
— Я был назначен настоятелем 25 августа 1987 года, очень этому обрадовался. Собор был для меня родным, особое место занимал в моем сердце и раньше. Когда я учился в Духовной академии, с 1960 по 1964 год, всегда посещал здесь акафистное пение, которое совершалось по средам. Настоятелем в ту пору был протоиерей Александр Медведский, который замечательно говорил проповеди. Народу на акафистное пение приходило очень много, все с трудом помещались в нижнем храме. Акафисты проходили всегда молитвенно, возвышенно, это на меня, молодого человека, производило очень большое впечатление.
— В то время, когда Вы пришли сюда, началась перестройка, важные перемены в церковной жизни…
— Храмы еще находились в состоянии запустения. В то время в Петербурге их было не больше пятнадцати. Акафисты святителю Николаю неизменно совершались при большом скоплении народа. Я понял, что одной проповеди, которую священник говорил в среду, недостаточно и в познавательном, и в воспитательном плане, и по субботам, до начала Всенощного бдения, стал проводить беседы. Во время этих бесед мы прошли все Священное Писание, часто один стих занимал целый час. Поначалу приходило от 50 до 100 человек, потом уже — до 500. Беседы проходили в верхнем храме, люди стояли. Приходили и ученые, и люди совсем простые, студенты, дети.
— А сейчас беседы продолжаются?
— Да. Не могу сказать, что приходит столько же народу, но ведь в городе открылись новые церкви. В конце 1980-х храмов было 15, а сейчас — 150, практически везде есть и воскресные школы, и катехизические беседы.
— Вы один ведете беседы?
— Сначала вел один, а с 2005 года ведут все священники по очереди. Подключаются и диаконы, и псаломщики. Все наши штатные священнослужители окончили семинарию, многие — академию, почти все — кандидаты богословия. Из псаломщиков, их четверо, один — кандидат богословия, двое учатся в академии, один заканчивает семинарию. Так что у нас большой интеллектуальный потенциал, каждый может прочитать лекцию, все стремятся поделиться своими знаниями.
— Отличались ли вопросы, которые люди задавали тогда, от тех, что задают сейчас?
— Не очень. Кроме вопросов, касающихся Священного Писания, задают самые разные вопросы, особенно часто — о жизни нашей страны. Началось это в 1990-е, когда случились перемены в государстве, и не прекращается по сей день. Очень трудные были времена, когда наступил дефолт. Люди обнищали, у многих не было даже необходимой еды. И тут у нас завязались очень хорошие контакты с Финляндией, Швецией, Германией: многие религиозные организации этих стран присылали гуманитарную помощь. Мы направляли ее в детские дома, детские сады, нашим прихожанам. Однажды перед Пасхой я услышал о том, что огромная машина с гуманитарной помощью ездит по городу, и никто почему-то не может принять этот груз. Мы попросили, чтобы машина приехала к нам. Это был Великий Четверг, причащалось в этот день около 5000 человек.
— Сколько же идет причастие, когда так много народу?
— Нас, священников, семеро, все выходили с Чашами, причастие занимало где-то около часа. В среду по вечерам исповедовали, исповедь заканчивалась в первом часу ночи.
Ну, разгрузили мы эту машину, там были мука и масло. Достаточно оказалось, чтобы оделить каждого из прихожан. После службы мы сделали выход не через центральные, а через северо-западные двери, там стоял человек и раздавал нежданные дары, все были очень довольны.
— Тогда, в 1990-е, трудно было и стенам храма?
— Да, еще одна проблема, с которой я столкнулся, когда пришел сюда, — здание храма было в очень плохом состоянии, давно не делался ремонт. Пол был очень выщербленный. В 1988 году, к Тысячелетию крещения Руси, я стал добиваться хоть какого-то ремонта, потому что ожидалось большое количество гостей из разных стран. Удалось что-то сделать в 1987 году, после Воздвижения Креста Господня, но пол как был ужасным, так и остался. И только в 1996 году, когда кафедру занял митрополит Владимир, был избран новый Церковный совет и я стал членом этого совета, началось обновление собора. Пять лет назад начались сложные внутрен-ние работы: нужно было снимать штукатурку в верхнем и нижнем храмах и начинать настоящую реставрацию. Затем начались фасадные работы, которые закончились летом 2011 года. Прошлая и позапрошлая зимы были очень снежными, во многих местах штукатурка не выдержала, поэтому пришлось исправлять. Зато этой зимой все было в порядке. Крыша перекрыта, сделан ремонт колокольни.
Сегодня мы продолжаем реставрировать киоты, иконы. Это занимает много времени, труда и средств. Владимир Корбан реставрирует иконы и сам пишет в академическом стиле. Сделать один барочный киот — полгода, а то и год. У нас есть и еще один замечательный мастер, он работает без эскизов, не намечает даже ничего карандашом, — а сразу вырезает. Это Божий дар!
Морской собор
— Сложно ли в большом храме
в центре города, где бывает много случайных людей, собрать приход?
— Община сложилась сама. Есть пожилые, они всю жизнь ходили к нам. Многие из них живут в новых районах и даже в пригородах, но все равно приезжают. Есть те, кто приходит каждый день на раннюю Литургию, в 6:30 уже стоят возле ворот. Есть молодые люди, семьи с детьми, студенты. Важная часть нашей общины — моряки. Многие наши прихожане работают на судостроительных верфях, в конструкторских бюро.
— Ваш собор называется «морским». Есть ли сегодня в жизни клириков храма составляющая, которая соответствует этому названию?
— С 1990 года я работал в отделе Московского патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными органами, отвечал за работу с ВМФ. Мне приходилось читать лекции в Военно-Морской академии им. Н.Г. Кузнецова, Морской академии им. С.О. Макарова, Санкт-Петербургском военно-морском институте (Морском корпусе Петра Великого), Военно-морском училище в Царском Селе, Михайловской военной артиллерийской академии, Военно-космической академии им. А.Ф. Можайского, Военной академии тыла и транспорта им. А.В. Хрулёва. Читали лекции в этих учебных заведениях и другие священники нашего храма. В Царском Селе были организованы курсы, мы преподавали на них два раза в неделю, эти лекции посещало много народу. Однажды в Морской академии мы назначили встречу в 10:00, планировалось, что она продлится 45 минут. Но у курсантов оказалось так много вопросов, что мы сами не заметили, как она закончилась… в 15:00!
На Адмиралтейских и Северных верфях меня каждый человек знает: я всегда прихожу на закладку кораблей, поэтому знаком не только с работниками, но и их родственниками. На спуск кораблей собирается много наших прихожан. В соборе есть памятные доски, начиная с доски погибшим в 1989 году на атомной подводной лодке «Комсомолец». Доска АПЛ «Курск» находится в нашей часовне Рождества Христова, которая находится в колокольне и была освящена в 2000 году в честь 2000-летия христианства. На поминальные службы у этих памятных досок собираются офицеры, матросы, те, кто в запасе. Мы освящаем кортики, воинские доспехи в учебных заведениях, флаги на больших и малых кораблях. Кстати, именно в нашем храме впервые был освящен Андреевский флаг, который впоследствии стал государственным военно-морским флагом.
— Я заметила, что в армии и на флоте если и не все верующие, то, по крайней мере, отрицательного отношения к Церкви нет.
— Да, это так. В советское время среди военных было мало крещеных, а потом почти все пришли к вере. Все начальствующие посещают наш собор, мы поддерживаем с ними хорошие отношения. Многие из высших чинов армии и флота венчались в Никольском соборе. Ну и, конечно, у нас венчаются и матросы.
Среди наших прихожан — не только люди, связанные с морем. Есть и писатели, и ученые. Очень тесные отношения с Мариинским театром — и с руководством, и с артистами. Еще в советское время многие артис-ты Мариинского театра пели у нас в хоре. И сейчас поют — и из Мариинского театра, и из консерватории. Час-то прима-балерины Мариинского театра перед ответственным спектаклем приходят помолиться Божией Матери, святителю Николаю. Я считаю, что и опера, и балет очень важны для формирования эстетического чувства, общей культуры.
О детях и богослужебном языке
— У Вас в храме есть воскресная школа?
— Воскресная школа была организована в 1989 года. У нас прекрасные хоровые занятия, бывают детские Литургии: священник и диакон служат, а остальное делают дети — читают Часы и Апостол, прислуживают в алтаре, поют на клиросе. После Рождества Христова, 8 или 9 января, совершается детская Литургия, после которой мы раздаем детям подарки. Точно так же — на Пасху. После ночной службы, в 9:00, — детская Литургия и детский крестный ход: дети идут с иконами, свечами, хоругвями. И обязательно получают по крашеному яйцу.
В мае, после праздника святителя Николая, у нас выпуски в воскресной школе. Мы вручаем дипломы, подарки: Евангелия, молитвословы и обязательно — икону Николая Чудо-творца.
— Многие священники жалуются, что дети после школы перестают ходить в храм и только спустя несколько лет снова начинают.
— Не могу сказать, что все остаются, кто-то на время действительно перестает ходить в храм. Но многие остаются, особенно те, кто пел в детском хоре. Бывает, человек уже институт закончил, а все равно иногда приходит на детскую Литургию и поет вместе с хором... Изменения в нашей жизни происходят постепенно. В рождественские каникулы учителя часто приводят в собор детей из окрестных школ. Если в 1990-е на вопрос, есть ли крещеные, единицы поднимали руки, почти никто не знал молитву «Отче наш», то сейчас наоборот — единицы не знают. И на вопрос, все ли крещены, только один-два человека не поднимают руки, и то потому, что они принадлежат к другой религии — иудейской, мусульманской. Мы относимся к ним всегда с почтением: детям-христианам даем обычно в подарок иконку, а детям, принадлежащим к другим религиям, — например, открытку с изображением собора, на память о том, что они здесь были.
— Как Вы считаете, они сознательно повторяют эту молитву? Все-таки не всем, наверное, ясен церковнославянский язык.
— Они знают молитвы на русском языке, церковнославянский не воспринимают. Думаю, в будущем надо в определенные дни на богослужении читать Евангелие, Апостол, паремии по-русски. Но пока трудно отойти от церковнославянского языка, ведь большинство людей привыкли и не воспринимают службу на современном русском языке. Бывает, что человек даже ничего не понимает по-церковнославянски, но спроси его, нужно ли переводить службу на русский язык, ответит «нет». У нас есть издание канона Андрея Критского с параллельным переводом на русский язык. Если бы священник читал по-русски канон — я уверен, отнеслись бы отрицательно, но на службе все стоят с книжками и очень довольны, что не только слушают, но и понимают.
Просвещать и просвещать
— Какие задачи стоят сейчас перед приходом?
— Помимо того что продолжается ремонт, стоят очень большие задачи просветительского характера — хотелось бы, чтобы люди, которые приходят на богослужение, понимали его. Можно побеседовать с батюшкой, у нас священники каждый день дежурят. Но люди обычно приходят не за знаниями, а чтобы поделиться своими житейскими горестями, найти помощь, поддержку. Лишь единицы обращаются к священникам с богословскими вопросами, хотят изучать Священное Писание, святоотеческую литературу. Очень важна миссионерская, катехизическая деятельность. Ведь так много крещеных людей, которые ничего о своей вере не знают.
— Отец Богдан, в какое время дня лучше всего прийти для первого знакомства с собором?
— Когда угодно! У нас очень интенсивная богослужебная жизнь, каждый день две Литургии, весь день в храме дежурный священник. В клире собора семеро священников, четыре диакона и четверо псаломщиков. Очень хороший хор. В праздник Рождества после службы и обеда, то есть где-то с трех до пяти, хор поет в храме рождественские песнопения, чтобы у людей было радостное настроение. На Пасху тоже поют — с двенадцати и до четырех-пяти, до Великой вечерни. Так что даже если хотите просто прийти и послушать пение — милости просим к нам!
Беседовала Татьяна Кириллина
Протоиерей Богдан Сойко родился 25 августа 1938 года. Окончил Ставропольскую Духовную семинарию в 1960 году, Ленинградскую Духовную академию в 1964 году, кандидат богословских наук. В 1964 году рукоположен в сан диакона, в 1981 году — в сан священника, назначен штатным священником Спасо-Преображенского собора. В 1981 году назначен на должность благочинного Патриарших приходов в Финляндии. В 1982 году митрополитом Ленинградским и Новгородским Антонием назначен наместником Свято-Троицкого собора Александро-Невской Лавры. В 1987 году — настоятелем Николо-Богоявленского кафедрального собора. С 1969 года преподает в СПбПДАиС, заслуженный профессор. Почетный доктор Российской военно-медицинской академии. Член отдела Московского патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными органами, ответственный за работу с ВМФ. Награжден орденом Дружбы, орденами Святого равноапостольного Князя Владимира II и III степеней Русской Православной Церкви, орденом и медалью Святого агнца Финляндской Православной Церкви, орденом Святых Первоверховных апостолов Петра и Павла Антиохийской Православной Церкви.
