Профессор А.А. Алексеев: «Библия нужна для преодоления ужаса ограниченности человеческой жизни»
«То, что является истиной для своего времени, является истиной для всех времен». Можно ли эти слова отнести к Библии? Может ли книга, написанная в глубокой древности, дать ответы на животрепещущие вопросы современности? Нужен сегодня светскому человеку этот «сборник еврейских сказок и преданий»?
Нелегкий труд ответить на наши каверзные вопросы о Книге книг взял на себя Анатолий Алексеевич Алексеев. Профессор Алексеев не нуждается в представлениях: ученый с мировым именем, он много лет занимался историей бытования Библии в Древней Руси, готовил специалистов для перевода Библии на языки народов России — осетинский, кряшенский, бурятский. Сейчас он руководит единственной в России кафедрой библеистики — настоящей кузницей кадров для отечественной «библейской науки».
Библия для него — не просто настольная книга, это то, «в чем радость его», и о чем «он размышляет и день, и ночь» (Псалом 1, 2). Эту радость соприкосновения с древним источником мудрости ощущают десятки людей, приходящих на открытые лекции профессора Алексеева в Феодоровском соборе Петербурга. Подобно главному герою его любимой книги, Анатолий Алексеевич превращает воду в вино: с помощью привыкшей к сухим схемам науки он заставляет древние письмена говорить серьезным языком о серьезных вещах. Во время интервью мы стали свидетелями этого алхимического чуда.
— За двести лет существования библеистики как научной дисциплины Священное Писание получило исчерпывающий комментарий: на стеллажах основанной Вами Библейской библиотеки стоят тысячи томов, где подробно истолкованы самые тонкие нюансы смысла этого текста. Казалось бы, если мы знаем о Библии так много, какой может быть интерес к ее изучению сегодня, в XXI веке? В чем актуальность Библии сегодня? Согласны ли Вы с московским филологом Андреем Десницким, который говорит, что Библия «дает очень неглупые ответы» на вечные вопросы человека?
— В истории есть события, которые имеют не просто историческое и культурное, но и цивилизационное значение. Например, освоение пшеницы: из пшеницы можно делать хлеб, который хранится неделю (в этом ее отличие от ячменной лепешки, годной в пищу, только пока она горячая), а этим обеспечивается возможность для военного отряда совершать рейды без заботы о дополнительном продовольствии. Или начало применения железа — оно привело к созданию полисной системы вместо империи. Ведь воин, одетый в железные латы, по сравнению с воином без лат — это почти что танк. Город могут охранять всего лишь 200 таких воинов.
Иудаизм и христианство являются в этом смысле цивилизационными религиями: они создают принципиально иную по сравнению с язычеством религиозную систему. Язычество — это общераспространенное верование, которое существовало всегда. Все древние культуры религиозны, но между ними нет никакой разницы. И вот появляются две монотеистические религии — и они создают другую цивилизацию. И обе они связаны с Библией.
Библеистика как наука — такая же наука, как и все остальные. Но из всех историко-филологических наук библеистика единственная, которая в XX веке осталась не разделенной на подобласти (археология, история), как это произошло со всеми остальными историко-филологическими науками. Сегодня она требует знания языков, этнографии, археологии, литературы и так далее. За XX век библеистика даже расширила свой объем по сравнению с другими историко-филологическими науками. И в этом состоит ее проблема: объем настолько увеличился, что трудно все охватить.
Что касается ответов на вечные вопросы, то тот ответ, который дала Библия, не то чтобы является единственным, но охотно принимается большинством людей. Она не потеряла своей роли в преодолении ужаса ограниченности жизни во времени. Без нее ни христианство, ни иудаизм не в состоянии объяснить, как этот ужас преодолеть.
— Один из предметов, которые Вы ведете в университете, называется «библейское богословие». Есть христианское богословие, есть иудейское богословие. А что такое библейское богословие?
— Поскольку университет не является конфессиональным заведением, мы читаем Библию и смотрим, что она говорит по вопросу преодоления ограниченности человеческой жизни. На своих занятиях мы называем Библию немецким термином Heilsgeschichte, то есть история спасения.
Если оценивать Библию как историческое сочинение, то в ней очень много противоречий и недостатков. Если понимать Библию буквально (например, первый день творения, второй день творения), то она едва ли может объяснить устройство мира. Но она имеет значимость как трактат о спасении. На каждой странице мы видим, что повествование связано с общей идеей спасения. Мы видим, как автор страница за страницей ведет разговор только на эту тему.
Мысль о том, что Библия есть целостная история спасения, принадлежит немецкому ученому XIX века Герхарду фон Раду. Он предложил не отождествлять общий библейский замысел с его отдельными элементами, каждый из которых может иметь свою узкую задачу.
— Нет ли противоречий между христианскими воззрениями и Библией? Скажем, вопрос о творении. С христианской точки зрения, Бог творит мир из ничего. Есть даже богословская концепция creatio ex nihilo. Тогда как Библия как будто бы не предполагает творения из ничего: известно, что еврейский текст первой главы Бытия можно прочесть следующим образом: «Когда Бог начал творить небо и землю, земля была безвидна и пуста, и тьма была над пустотой». То есть Бог творит мир внутри предвечной темноты…
— Противоречий нет. Во-первых, в самой Библии уже есть выражение creatio ex nihilo — во второй книге Маккавейской, которая не входит в иудейский канон, но входит в христианский. Во-вторых, первая и вторая главы Книги Бытия, где приводятся две версии творения, говорят, на самом деле, об одном и том же. И материалы второй главы переделаны в первой главе так, чтобы убрать первичную материю. Первые стихи книги Бытия могут пониматься по-разному, однако все древние переводы Библии понимают их так, как понимает христианство, – «в начале Бог сотворил небо и землю».
На самом деле, вопрос о существовании первичной материи важен, чтобы отделить монотеизм от политеизма. Сам по себе он не имеет богословского смысла. Мы из этого можем сделать вывод о природе Бога: если есть первичная материя, значит, бог или боги могут быть. А если первичной материи нет, то это значит, что есть первичный Бог, который является первоначалом. Это разные концепции Бога.
Конечно, для христианского богословия этот вопрос очень актуален, потому что христианство возникало в условиях борьбы с язычеством. Тогда как библейское богословие более широко в своих хронологических пределах. Лишь иногда в Библии эти вопросы приобретали важность. Во второй Маккавейской книге описано, как мать и семеро детей жертвуют собой, только чтобы не есть свинину во времена гонений Антиоха Епифана. Когда последний ребенок умирает, мать говорит ему: «Знай, что все сотворил Бог из ничего и что так и произошел род человеческий». Эта фраза почти неуместна, но она поставлена туда, потому что тогда этот вопрос был актуален.
В Библии отражен весь длительный период ее сложения: от устного бытования до окончательного редактирования. А христианство сложилось в гораздо более краткие сроки. Основы догматики христианства были разработаны вселенской Церковью в IV веке.
Иногда нам кажется, что противоречия между Библией и христианством носят непреодолимый характер. Например, христиане убеждены, что есть посмертная участь для души: человек помер — и душа в раю. Тогда зачем же воскресение мертвых? В Библии же не предполагается ни рая, ни души, ни загробного существования. Но когда мы читаем христианский Символ веры, все сходится: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века». Из Символа веры вовсе не следует существование рая. Скажите кому-нибудь в христианстве, что рая нет — это совершенно невозможно! А в Символе веры его нет.
— Вы говорите, что вопрос о первичной материи не имеет богословского смысла. Однако если принять, что первоматерия существует, то возникает вопрос: каковы ее свойства? И если вслед за гностиками предположить, что главное свойство первоначала — это хаотичность, холодность, безжизненность, то понятно, откуда берется зло. Бездна в Книге Бытия — это отголосок мифов о вавилонской богине Тиамат, которая представляла собой темный водяной хаос. Тиамат часто изображалась в виде змея. А змей — это в Библии сатана. Является ли сатана творением Бога или он порождение предвечной тьмы?
— В первой главе мы видим рай — место, где человек находится в абсолютной незащищенности от всякого зла. Откуда взялся змей? Этого я не могу сказать. Но он не является равным Богу ни в коем случае. О нем далее ничего не говорится, мы ничего не знаем. Только в Книге Иова появляется сатана — и тут же исчезает.
Раннее христианство придавало серьезное значение первым главам книги Бытия. Во II веке даже возникла концепция, что они суть Протоевангелие. Бог говорит змею: «Вражду положу между тобой и между женою, между семенем твоим и между семенем ее: оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Быт. 3, 14-15). Дескать, семя жены — это будущий Иисус Христос. Это, конечно, абсолютно дуалистическое толкование, выделение двух начал — добра и зла, недопустимое ни для Библии, ни для христианства.
Библейское повествование построено на материале, который имеет доиудейское происхождение, то есть возник еще в политеистической системе. Гораздо важнее увидеть, как он используется в Библии. Некоторые его части подверглись серьезной богословской обработке, другие были включены без серьезной обработки, только благодаря своим литературным достоинствам. И подобных сюжетов достаточно много: две истории творения мира и человека, три версии потопа, два рассказа о продаже в рабство Иосифа. Мне кажется, что эти части, включенные без обработки, свидетельствуют о бытовании разных традиций и о том, что эти традиции имели авторитет на момент редактирования. Поэтому с противоречиями мирились. С другой стороны, условия редактирования были хуже, чем сегодня. И может быть, редактор что-то пропустил.
— Каждый христианин, читавший Апокалипсис, знает, что человечество, в конце концов, придет к идеальному состоянию и вернется к Богу. После Освенцима и Нагасаки как-то не верится в этот happy end. Откуда возьмется идеальное состояние, если воспользовавшийся свободой воли человек строит концлагерь для собратьев? Есть ли в Библии ответы на этот вопрос?
— Ответы в Библии есть. Библия излагает три завета между человеком и Богом. Исходный завет — это завет с Адамом. Когда дело испортилось — завет с Ноем, который предоставляет человеку гораздо больше возможностей для действия: можно иначе относиться к миру, человек уже является потребителем этого мира, иногда даже хищником. Потом, когда и это не помогает, заключается третий завет — завет с Авраамом. И он проваливается, когда евреи теряют Обетованную Землю.
И вот здесь начинаются разные идеи. Например, пророк Иеремия советует Богу изменить творение — повторить все с начала. 31-я глава Книги пророка Иеремии — совершенно потрясающее место. Иеремия очень смелый и честный мыслитель. Он говорит Богу: надо создать такого человека, у которого этические нормы были бы вписаны прямо в сердце, чтобы человек от рождения знал, что такое хорошо и что такое плохо. Бог выслушал этот совет и сделал совершенно отчаянный шаг: Он просто простил человеку всю его греховность и принял его таким, каков он есть, а во избавление человека от грехов Он взял и пожертвовал своим Сыном. В связи с этой концепцией идеальное состояние, описанное в Апокалипсисе, является необходимым и закономерным следствием этой жертвы.
Нас может смущать только один вопрос, который смущал уже первых христиан: почему между принесением Сына в жертву и результатом этого принесения есть временной промежуток? Почему реализация эсхатологии затягивается? Как ответ возникает концепция второго пришествия.
Как бы то ни было, вопрос о спасении уже решен в пользу человека. Всякий человек оценивается как личность, независимо от его достижений. И надо сказать, что участь праведников не многим отличается от участи грешников. Почему так много грешников среди нас? Потому что они знают, что в конце концов все будет хорошо.
— Это приводит нас к печальному выводу, что человек может прикладывать силы для приближения этой прекрасной картины, а может и не прикладывать. От его усилий ничего не зависит.
— Вопрос о свободе воли очень усердно рассматривался лютеранами и кальвинистами. Они сказали: только верой спасается человек. Значит, человеческая деятельность освобождается от какой бы то ни было оценки. Это привело к развитию капитализма. Появление капитализма непосредственно связано с Реформацией. Смотрите, в Италии появляется Возрождение. Казалось бы, есть все основания для развития капитализма — появляются банки. А после ограбления Константинополя в 1204 году наступает невиданный расцвет итальянских городов. Но в Италии не получилось капитализма, потому что только Реформация освободила человеческую деятельность от всякой оценки.
Это очень сложный вопрос, потому что сама по себе вера должна бы привести человека к тому, чтобы он не совершал злых деяний. Но мы видим, что это не получается автоматически. Поэтому вопрос остается открытым, а покаявшийся разбойник — любимейшей фигурой в христианстве.
— Какое место в мире Библия отводит человеку?
— С точки зрения библейского богословия, у человека очень высокое место в мире: он обладает самой главной чертой, которая уподобляет его Богу, — даром творчества. Дар творчества и дар слова отделяет человека от всех других существ и ставит выше ангелов.
— Часто приходится слышать, что праведный человек должен быть подобен ангелу.
— В христианстве только монахи сравниваются с ангелами. На эту тему мне вспоминается анекдот про Василия Васильевича Ключевского. Он преподавал в Московской Духовной академии и был очень благочестивым человеком. Однажды ему было поручено прочитать речь на праздник. Перед ним стояло две группы студентов: просто студенты и студенты, уже принявшие монашество. И Ключевский сказал, обращаясь ко всем: «Приветствую вас, принявших ангельский лик, и вас, не утративших человеческого образа».
Собственно, в самой Библии ангелов в христианском понимании нет. Есть ангелоподобные существа, которые появляются в апокрифах и Апокалипсисе Иоанна Богослова. В книге Товита ангел выполняет «подсобную работу» при человеке. Ни в Пятикнижии Моисея, ни в эпоху пророков ангелы никакой существенной роли не играют — человек напрямую сводится с Богом. Иногда вместо Бога появляется персонаж, который передает слова Бога, но это не более чем устранение антропоморфизма, потому что Бога очень сложно изобразить.
— Одним из ключевых событий Ветхого Завета был вавилонский плен. В самом конце VI века до н.э. вавилонский царь захватывает Иерусалим и уводит в плен все население Иудеи. Это была национальная катастрофа, которую иудеи восприняли как наказание Бога. По мнению румынского религиоведа Мирчи Элиаде, именно в этот момент человечество осознало свою историю: «Отныне исторические факты — это «ситуации», когда человек оказывается лицом к лицу с Господом; они приобретают такой религиозный вес, какой ничто прежде не могло им придать. Именно древние евреи открыли смысл истории как Божественного священноявления, и эта концепция была подхвачена и усилена христианством». Вы согласны с Элиаде?
В эпоху вавилонского плена появляется Священное Писание. Благочестивые люди увидели, что даже в условиях отсутствия Храма можно жить так, как они привыкли. Это способствовало очищению иудаизма. Иудаизм в эпоху вавилонского плена представляет собой домашнюю и семейную религию. Кроме того, возникает синагога, а там начинается чтение Писания. Писание уже становится тем, чем стала впоследствии Библия, то есть книгой, которая дает этический эталон на все случаи жизни. Вавилонский плен отучил евреев от иллюзий и помог им освободиться от концепции избранности. Когда Вавилон пал, иудеи стали частью Персидской империи, и у религии появился простор для развития, которого не было в замкнутой этнической среде. Иудаизм во время плена впервые выходит на мировую арену.
— Как Вы отметили, в Ветхом Завете формулируется идея монотеизма. Однако, не секрет, что в библейском тексте сохраняются следы политеизма. С Вашей точки зрения, к какому времени относится появление монотеизма? Есть много мнений; традиционно возникновение монотеизма приписывают деятельности Моисея, это XII век до н.э. А некоторые считают, что у древних евреев не было монотеизма вплоть до религиозной реформы царя Иосии, которую датируют началом VII века. То есть даже во времена Давида и Соломона не было монотеизма, но существовали конкурирующие модели поклонения Яхве.
— На определенной ступени развития все человеческие общества переходят от мифологического сознания к рациональному. Это лучше всего демонстрировать на примере Аттики, где в период от Сократа до Аристотеля появляются все науки и искусства — в общем, возникает современный способ мышления. А на Востоке в это время проявляется монотеизм: возникают конфуцианство в Китае и буддизм в Индии. Все это происходит в V–VI веках до нашей эры, может быть, чуть раньше, а Моисей жил на 600 лет раньше, в XII веке.
В XIX веке некоторые историки христианства использовали термин «мозаизм» для обозначения иудейской религии времен Моисея. На самом деле из Библии очень трудно понять, в чем была роль Моисея. Если Моисей действительно предполагал установление монотеистической системы, то он не смог добиться одного — устранить жертвоприношения, культа. Его концепция единого Бога совместились со старым политеистическим культом. Этот ужасающе кровавый культ так и существовал вплоть до Иисуса Христа. Был ритуал, который ничем нельзя объяснить: зачем убивать животных на жертву? Нелепица! Представьте себе Иерусалимский храм: его перестраивали 46 лет, все сделали чудесно, разумно, и вдруг — стоят жертвенники, и с утра до вечера забивают жертв. Храм пришлось даже украсить высокими золочеными остриями, чтобы птицы, которые собирались чудовищными стаями, чтобы клевать останки жертвенных животных, не садились на кровлю Храма.
Я думаю, что толкование на евангельский отрывок об изгнании торгующих из Храма, что «Храм не место для торговли» — неправильное толкование. Изгнание жертвоприношения из Храма — вот что делает Иисус. Я впервые это понял, глядя на картины старых мастеров — в частности, Рубенса. Там изображается, как Иисус гонит стадо быков, и становится понятно, что он выгоняет не торговцев, а жертвенных животных.
— В университете вы читаете со студентами Евангелие от Иоанна. Долгое время ученые отвергали это Евангелие как позднюю компиляцию, куда менее значимую, чем остальные три Евангелия – так называемые синоптические. В чем Ваш интерес в этом предмете?
— Во-первых, я начал читать этот курс, потому что это легче: три синоптических Евангелия надо читать вместе, потому что начинают возникать противоречия: у одного евангелиста сказано по данному поводу одно, у другого — другое, и это несмотря на то, что все три Евангелия написаны на базе одного источника. Очень трудно двигаться вперед. А здесь мы читаем одно Евангелие и движемся вперед.
Во-вторых, из всех евангелистов Иоанн лучше всех знает историю Иисуса. Хотя он вовсе и не настаивает, что так и было, а три других настаивают на своей правоте, но все археологические открытия XX века подтверждают свидетельства Иоанна, а не других евангелистов: названия местностей, другие события — все подтверждает как раз слова Иоанна.
В-третьих, Иоанн интересен тем, что дает богословскую картину, которая может быть применена каждым человеком к самому себе. Уже в III веке он получил свое прозвание, Иоанн Богослов: богословские качества этого текста были оценены очень скоро. Если читать текст в оригинале, в нем есть тонкие детали, которые невозможно воспроизвести в переводе: повторяемость одних и тех же слов в определенном порядке. Мы видим очень сильные индивидуальные авторские особенности, и, в конце концов, мы видим человека, который нам все это рассказывает. Читая Иоанна, мы вынуждены все время возвращаться назад: прошли одну тему и опять вернулись назад, потому что он никогда не разрабатывает вопрос на одном месте целиком. Он разрабатывает концепцию на протяжении всего повествования, и эта концепция приобретает свои черты постепенно, в сменяющейся обстановке: появляется один собеседник Иисуса, концепция имеет один характер, появляется другой собеседник — она обогащается, оттого что кто-то новый принял участие в разговоре.
— Кто написал Евангелие от Иоанна? Был ли его автор тем самым любимым учеником Иисуса?
— Христианская традиция считает, что Евангелие было написано около 90–110 годов самим Иоанном, когда тот был глубоким стариком. Стиль Евангелия немного стариковский: Иоанн подбирает слова, запутывается. Так и чувствуешь человека, который склонен к многоречию и не сразу может все изобразить. Мне кажется, что это конспект, который Иоанн написал, чтобы заглядывать в него, когда он о чем-то говорил проповеди: очень важные вещи он бросает и не разрабатывает — значит, он думал прокомментировать это в ходе беседы.
Действительно ли Евангелие было написано в конце I века, сказать сложно. Есть взгляд, что это самое раннее Евангелие, написанное в 30-х годах I века, сразу после смерти Иисуса.
Был ли этот Иоанн учеником Иисуса? В древней письменности никогда нет ничего такого, что нельзя было бы опровергнуть. Посмотрите на древнерусскую литературу, например. Мы считаем, что проповеди Кирилла Туровского принадлежат Кириллу, потому что в них так сказано. А если бы сказано было по-другому? Кто написал сочинения Платона? Из ста дошедших сочинений Платона только 90 будет его. Чем более авторитетен автор, тем больше к нему добавляют в последующие времена.
— По сравнению со многими европейскими культурами, особенно протестантскими, русская культура слабо связана с Библией. Почему у нас Библия не легла в основание культуры, как это было в Германии?
— Потому что в Германии национальное строительство начиналось с вопроса об общедоступной Библии. Немцы не понимали латыни. Когда вышел перевод Лютера, он стал первым основанием национальной культуры. А у нас был перевод на церковно-славянский язык, который был более или менее понятен. Начиная с XVII века предпринимались попытки положить церковнославянский язык Острожской библии 1581 года в основание русского языка. Весь XVII век употребляли славянский то для занимательных повестей, то для романов, а в петровскую эпоху пытались приспособить этот язык для перевода ученых сочинений по географии и истории, но потом как-то это дело бросили и стали развивать русский язык. Влияние Библии свелось к минимуму, потому что русский литературный язык шел мирским путем.
Но в сумме получилось так, что из всех славянских языков как раз русский находится в наибольшей связи с церковнославянским. Мы к языку славянской Библии ближе, чем болгары, из языка которых церковнославянский практически и появился. Поскольку русский литературный язык имел самый большой успех и развитие в XIX веке, то другим славянским языкам пришлось вообще порвать с церковным наследием, чтобы хоть как-то отделиться от русского языка. Литературный сербский язык основан исключительно на базе фольклора. Так же развивался и украинский язык. Они не хотели брать из того же источника, из которого брал русский.
— Почему русский язык так и не удостоился церковного применения?
— Русский язык сегодня остается единственным языком Европы, на котором не служат Литургию. И боюсь, что момент для создания литургического перевода уже упущен. Дело в том, что при переводе возникают такие технические вопросы, на которые наша культура сегодня не в состоянии ответить. Современный русский — адекватный — текст будет таким же сложным, как и церковнославянский. Некоторые думают, что греки, которые ведут богослужение на современном греческом, понимают его лучше. Ничего подобного! Это очень ученый язык, который греки не понимают. Так что пусть у нас остается церковнославянский.
— Что касается перевода на современный русский язык – у нас есть так называемый Синодальный перевод. Его создали 150 лет назад, и все 150 лет он существовал почти в неизменном виде. До последнего времени других переводов не было. Как это повлияло на восприятие Библии русским читателем?
— Возникли тенденции к сакрализации Синодального перевода, и всякие идеи исправить или улучшить его встречают отпор, даже нежелание это обсуждать. Думаю, это нехорошо, так как один перевод не в состоянии передать всех смыслов библейского оригинала. При этом не надо думать, что мы сделаем какой-то перевод, который полностью заменит Синодальный. Пусть будет много переводов, как в англоязычных странах, где их, наверное, сто или больше.
Хотя и там ситуация похожая. Библия короля Якова является базой для Англиканской Церкви. Из нее, конечно, в новых изданиях убирают архаичные формы глаголов, как-то модернизируют, но, в общем и целом, у этого перевода такие же характерные черты, как и у Синодального. Он включает в себя большое наследие латинского языка. Переводчики не выбросили старые латинские переводы, а взяли их за основу, отредактировали по еврейскому и греческому тексту. Подобным образом возник и Синодальный перевод: брался старый церковнославянский текст, переведенный с греческого, и исправлялся по совокупности еврейского и греческого текстов. Это хороший путь для любой традиции: не бросать старое, а модернизировать перевод.
— Ситуация с переводами изменилась в последние годы. Только что вышел новый полный перевод Библии на русский язык. Позвольте мне прочесть отрывок из Евангелия от Иоанна.
— Прокомментируйте, пожалуйста.
— Это почти что церковнославянский текст. С точки зрения богословия ничего нового я не вижу. По смыслу текст ничем не отличается от Синодального перевода. Диалог между Иисусом и Пилатом очень сложный.
В чем состоит особенность этого текста? Цель, которую ставит автор, не очень понятна. Переводчик этого и не смог прояснить. Называя себя «царем иудейским», Иисус сам сознательно идет на смерть. Даже тогда, когда у Него есть шанс спастись, Он вызывающе отвергает его.
Помните, у синоптиков Иисус специально провоцирует обвинение первосвященников? Он цитирует те места из Книги Даниила, которые относятся к Мессии, и приписывает Себе их для того, чтобы добиться того, чего хотят первосвященники. Когда Иуда донес на Иисуса, он должен был после публично выступить в Синедрионе обвинителем, потому что в древнем мире обвинителем был тот, кто доносит. Но как только Иуда сделал донос, тут же испугался, пошел и повесился. Иисуса приводят в Синедрион — и некому дать обвинительные показания. Они должны были Его тотчас отпустить, потому что дело на этом прекратилось юридически. Но в нарушение юридической процедуры они начинают сами выискивать ложных свидетелей. Ложные они не потому, что говорят неправду, а потому, что только тот, кто сделал донос, может выступать на суде в качестве обвинителя — а он не пришел. И вот первосвященник сам начинает разговор, чтобы спровоцировать Иисуса. Иисус идет на провокацию. Первосвященник разрывает одежду и говорит: зачем свидетели?
Конечно, в этом переводе больше художественности и изящества. Это хорошая первая попытка. Сначала нужно набить руку и почувствовать, насколько все серьезно. Серьезно — это когда ясно, что сказано и почему каждый из персонажей это говорит. Вот это и надо передать в переводе.
Примечания:
1) Маккавейские книги описывают события II века до н.э. — борьбу иудеев против Селевкидов (сирийцев). Они написаны на греческом языке и входят в Септуагинту — древнейший перевод Ветхого Завета. Материал этих книг отчасти исторический, отчасти легендарный.
2) В вавилонском эпосе о сотворении мира верховный бог Мардук побеждает темную хаотическую массу Тиамат, из тела которой он создает небо и землю. Отголосок этого мифа есть в Книге Псалмов, где нередко встречаются образы Яхве, сокрушающего змеев: «Ты расторг силою море, сокрушил головы змиев в воде» (Пс. 72, 13).
3) Три завета человека с Богом в Книге Бытия:
Завет с Адамом: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею… Вот, Я дал вам всякую траву <…> и всякое дерево, у которого плод древесный — вам сие будет в пищу» (Быт. 1, 27-28).
Завет с Ноем: «Все движущееся, что живет, будет вам в пищу… Только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте. Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию» (Быт. 9, 1-7).
Завет с Авраамом: «Пойди из земли твоей, от родства твоего, в землю, которую Я укажу тебе. И Я произведу от тебя великий народ… Я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну; и благословятся в тебе все племена земные» (Быт. 12, 1-3).
4) Мечта Иеремии о новом человеке.
Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними.
Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более (Иер. 31, 31-33).
5) Ангел Рафаил в Книге Товит.
Ангел сказал им: тайну цареву прилично хранить, а о делах Божиих объявлять похвально. Когда молился ты и невестка твоя Сарра, я возносил память молитвы вашей пред Святаго, и когда ты хоронил мертвых, тоже был с тобой. И когда ты не обленился встать и оставить обед свой, чтобы пойти и убрать мертвого, твоя благотворительность не утаилась от меня, но я был с тобою. И ныне Бог послал меня уврачевать тебя и невестку твою Сарру. Я – Рафаил, один из семи святых Ангелов, которые возносят молитвы святых и восходят пред славу Святаго (Тов. 11, 11-13).
6) Религиозная реформа царя Иосии относится к 622 году до н.э. Согласно 4 Книге Царств, во время ремонта в Иерусалимском храме был обнаружен свиток или Книга Закона. Руководствуясь указаниями этой книги, царь Иосия унифицировал культ: установил празднование Пасхи и единый порядок жертвоприношений, а также ликвидировал остатки древних культов.
7) Острожская Библия — первое полное издание Библии на церковнославянском языке, осуществленное в 1580–1581 годах Иваном Федоровым в городе Острог (Волынь).
8) Библия короля Якова — перевод Библии на английский язык, вышедший в 1611 году при короле Якове I Стюарте.
9) Евангелия от Марка, Луки и Матфея стали называть «синоптическими» в XVIII веке. Словом «синопсис», то есть обзор, обозначали такое издание текста этих Евангелий, когда текст шел параллельно в три столбца.
10) Современный перевод Нового Завета был выполнен с учетом опыта Good News Bible — издания Библии на английском языке, которое благодаря доступности языка пользуется огромной популярностью.
Анатолий Алексеевич Алексеев — славист, исследователь текстологии Нового Завета, доктор филологических наук, профессор СПбГУ, заведует основанной им в 2002 году кафедрой библеистики филологического факультета, член международного Общества исследователей Нового Завета (Studiorum Novi Testamenti _ Societas).
Родился 13 декабря 1941 году в г. Пятигорске (Ставропольский край). В 1967 году окончил Ленинградский университет по кафедре русского языка, ученик выдающегося слависта и востоковеда Н.А. Мещерского. В 1970–2005 годах сотрудник Академии наук, работал в Институте языкознания и Институте русской литературы (Пушкинский Дом), где занимался составлением многотомного «Словаря русского языка XVIII в.» и анализом переводов Библии в Древней Руси (итогом работы стала книга «Текстология славянской Библии»).
Активно сотрудничал с Российским Библейским обществом, был членом правления Общества. В 1993–2001 годах был куратором проектов по подготовке и изданию подстрочных переводов Нового и Ветхого завета, проекта «Славянский Новый Завет», а также перевода Библии на языки народов России. Вместе с проф. С. Аверинцевым готовил литературный перевод Нового Завета.
В 1997 году при поддержке Studiorum Novi Testamenti Societas основал в Петербурге Библейскую библиотеку — первую в России специализированную научную библиотеку по библейским штудиям, насчитывающую несколько десятков тысяч изданий на европейских языках.
Автор около 250 научных работ, в том числе на английском и немецком языках. Эти работы освещают проблемы текстологии славянской Библии, истории библейских переводов в России, теории и практики библейского перевода, а также истории русского литературного языка.
Читал лекции в университетах Германии, Израиля, Италии и Нидерландов, а также в христианских учебных заведениях России, в частности, в Санкт-Петербургской Духовной академии.
В СПбГУ читает курс библейского богословия и специальный курс по Евангелию от Иоанна.
Библиография основных печатных работ в хронологическом порядке:
К.Г. Менгес. Восточные элементы в Слове o полку Игореве. Л., 1979 [перевод c английского].
Словарь русского языка XVIII века. Вып. 1-13. Л.; СПб., 1984–2003 [статьи].
Евангелие от Иоанна в славянской традиции. СПб., 1998 [руководство работой].
Я. де Ваард, E. Найда. На разных языках заговорят. СПб., 1998 [редактор перевода].
Текстология славянской Библии. СПб., 1999.
Новый Завет на греч. языке c подстрочным переводом на русский язык. М.: РБО, 2001 [главный редактор].
Песнь песней в древней славяно-русской письменности. СПб., 2002.
Евангелие от Матфея в славянской традиции. СПб., 2005 [в соавторстве].
Септуагинта и ее литературное окружение // Богословские труды. 2007. Т. 41. С. 212-259.
Библия в богослужении. Византийско-славянский лекционарий. СПб.: Нестор-История, 2008.
Этюды и очерки по истории русского литературного языка [в печати].
Над материалом работали А. Желонкина, В. Иванов и иерей Максим Фионин. Беседовал Владимир Иванов