Патриарх-строитель
Биография
Время, место рождения: 23 февраля 1929 года, ТаллинВремя, место кончины: 5 декабря 2008 года, Москва
Образование: Ленинградская духовная академия (1953)
Священническое служение: Богоявленский храм Йыхви (Эстония) (1950–1957), Успенский собор Тарту (1957–1961) Епископское служение: епископ (архиепископ, митрополит) Таллинский и Эстонский (1961–1986), митрополит Ленинградский и Новгородский (1986–1990)
Должность: Управляющий делами Московской патриархии (1964–1986)
Патриаршество: 7 июня 1990 — 5 декабря 2008
Дворянские корни
— У патриарха Алексия были дворянские и к тому же немецкие, шведские и даже польские корни. Казалось бы, это должно было полностью закрыть для него все пути роста в советское время. Почему же всё произошло иначе?
— Не будем забывать, что патриарх Алексий II родился и вырос в Эстонии, не входившей в то время в состав Советского Союза. Поэтому его отец и близкие смогли избежать вполне возможных в СССР для них, как для дворян, репрессий. К тому же отец Алексея протоиерей Михаил Ридигер в юности учился в Императорском училище правоведения — привилегированном учебном заведении. Безусловно, для страны Советов это была «черная метка». Но ситуация изменилась после Второй мировой войны. По крайней мере, в первое время власти были заинтересованы в укреплении церковной институции. В 1943 году было разрешено избрать патриарха. А в 1945-м власть активно помогала Церкви в организации Поместного Собора, на котором первосвятителем стал другой потомок аристократического рода, сын камергера Алексий (Симанский). И это тоже не стало проблемой.
— Юный Алексей Ридигер, выросший в церковной семье, по сути, продолжал семейную традицию?
— Да, его отец — священник. Вполне естественно, что для него, родившегося и выросшего в Эстонии, представлялось более правильным ехать на обучение в только что открывшиеся Ленинградские духовные школы, чем, например, в Москву. Тем более что его предки до 1917 года жили в Петербурге. Это решение было абсолютно естественным, логичным, потому что с самого раннего детства Алексея Ридигера отличала глубокая, истовая религиозность. Он даже играл в церковные службы. И родителей это беспокоило, они советовались с валаамскими старцами, как к этому относиться (Валаам вообще сыграл большую роль в становлении Алексея Ридигера как верующего человека).
— Каковы были человеческие качества патриарха?
— В воспоминаниях современников, соучеников по семинарии и Академии, он остался отзывчивым, добрым и уравновешенным. Он был в лучшем смысле слова культурным человеком, человеком традиции, воспитания и образования. Ведь образование — это не только то, что ты получаешь в учебном заведении. Но и то, что ты впитываешь из своего окружения. А этот круг — во всяком случае в детстве — у будущего патриарха был замечательным, ярким и интересным. Не знаю, подчеркивал ли патриарх свое дворянское происхождение, но мне представляется, что ему этого делать было и не надо. По той простой причине, что дворянство он понимал скорее как ответственность, чем как привилегию. Вспоминаю один случай, рассказанный мне буфетчицей Даниловской церковной гостиницы в Москве. Известно, что патриарх был вынужден принимать участие в различных мероприятиях с участием светских лиц в том числе. Иногда мероприятия завершались банкетами, на которых награжденные, например премированные Церковью люди, лауреаты Макариевской премии, имели возможность произнести тост в честь патриарха. Он поднимал бокал и в свою очередь благодарил говоривших. Так вот, буфетчица сказала, что для этой цели она наливала в специальный графин простую воду для патриарха. Специально помечая крышку крестиком, чтобы не перепутать графин. Это мелочь, но показательная мелочь. Патриарх с каждым беседовал, с каждым поднимал тост — и выпивал воду. Деликатность — исключительно важная черта для любого человека. Для известного человека тем более. И мне представляется это одно из важных отличительных качеств Алексия II.
— Будущий патриарх изначально рос вне Советского Союза, в независимой Эстонии. Оказывал ли этот факт влияние на стиль его пастырского служения?
— Мне трудно об этом судить. Об этом могут говорить те, кто его близко знал. Прежде всего, по Эстонии. Но думаю, что детство, проведенное вне Советского Союза с его обязательной тогда атеистической риторикой, сыграло исключительно большую роль в деле формирования личности патриарха. К тому же я вспоминаю одну фразу, которую приписывали патриарху. В некоем споре, то ли с собратьями-архиереями, то ли с кем-то из светских государственных лиц, патриарх произнес: «В конце концов, я человек не советского воспитания». Не знаю, действительно ли это было, или это «апокриф». Но даже если «апокриф», то весьма показательный.
Во время визита в Пюхтицкий монастырь. Начало 1990-х
Начало прекрасной эпохи
— Чем примечательна деятельность владыки Алексия на кафедре города на Неве?
— Став в 1986 году митрополитом Ленинградским и Новгородским, сохранив за собой Таллинскую и Эстонскую митрополию, будущий патриарх оставался крупным церковным администратором. Он был вынужден значительную часть времени проводить в Москве и в разъездах. Однако Ленинград он любил, любил православные святыни города на Неве. В частности, глубоко почитал блаженную Ксению Петербургскую, в подготовке канонизации которой сам он сыграл исключительную роль. Благодаря ему была восстановлена часовня на Смоленском кладбище. Наконец, необходимо сказать, что одно из первых своих деяний в качестве патриарха он совершил еще в Ленинграде, возглавив торжества в честь святого Иоанна Кронштадтского в монастыре на Карповке. Кроме того, годы нахождения Алексия (Ридигера) на Ленинградской и Новгородской кафедре ознаменовались коренным изменением церковно-государственных отношений. Именно в этот период началось открытие храмов в городе на Неве. Однажды об Алексии II кто-то сказал, что он войдет в историю с наименованием Строитель. Думаю, это правомерно. Но начало этого строительства в широком смысле слова было положено в бытность владыки Алексия митрополитом Ленинградским.
— Как складывались отношения будущего патриарха с властями в ленинградский период его служения?
— Поначалу они были холодными. Но потом, по мере развития перестройки, и по мере того как государство изменяло свое отношение к Церкви, отношения теплели. Владыка прекрасно понимал всю сложность управления такой епархией во времена таких социальных изменений. Он стремился наладить максимально корректные отношения с властями. Но при этом опасался слишком близких отношений с ними. Если хотите, он стремился держаться от власти на расстоянии вытянутой руки. Напомню также, что в те годы митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий был еще и народным депутатом. И в качестве депутата много сил приложил, чтобы наконец в 1990 году был принят закон «О свободе совести и религиозных организациях».
На могиле митрополита Никодима (Ротова). 5 сентября 1989 года
Не просто и не гладко
— Какую роль отводил патриарх Церкви в новой России?
— Он понимал все сложности, связанные с позиционированием Церкви в новой России. Ситуация октября 1993 года весьма показательна. Церкви тогда не удалось сыграть роль примирителя враждующих сторон, кровь пролилась. Но патриарх сделал выводы, и с тех пор священнослужители не участвуют, если они являются чадами Русской Православной Церкви, в политической деятельности в качестве депутатов. Безусловно, патриарх понимал необходимость развивать духовное образование, поднимать уровень священнослужителей, строить новые храмы. Но он также понимал, что молниеносно этого не сделать, что уровень новых священников во многом не соответствует тем задачам, которые перед ними стоят. Патриарх не стремился революционным путем решить эти задачи. Тем не менее мы можем говорить о качественном изменении положения Церкви в государстве в его бытность. Алексий II присутствовал на инаугурации первого президента России. При патриархе Алексии II свершилось знаковое событие — был отстроен и освящен храм Христа Спасителя. Это можно оценивать как своеобразный исторический символ. Наконец, патриарх лично сыграл огромную роль в воссоединении с Зарубежной Церковью. Он считал преодоление раскола русского православия своей миссией.
— При патриархе Алексии II сложилась ситуация, когда едва ли не треть приходов Русской Церкви оказались по ту сторону государственной границы России. Как он ответил на этот вызов?
— Реакции бывали разные, в частности и достаточно жесткие. Я имею в виду случай с Эстонией и с действиями Константинопольского Патриарха, с которым на короткое время даже было прервано общение. Но в целом патриарх Алексий старался дипломатическим путем решать возникшие проблемы. И в этом ему, безусловно, помогал председатель Отдела внешних церковных сношений (с 2000 года — связей) митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, нынешний Святейший Патриарх. В последние годы патриаршества Алексия II он был его правой рукой. Действительно, надо было налаживать связи с церковными общинами, юрисдикционно принадлежавшими Русской Православной Церкви, но оказавшимися за пределами России. В Молдавии, в Средней Азии, в Казахстане. Необходимо было искать новую модель этих отношений. Все стремительно менялось, и единого решения быть не могло. Для Молдавии, например, где рядом Румыния и Румынская Церковь, это одно решение. Для Казахстана, где значительный процент русского населения, — другое решение. Патриарх пытался вести диалог и с инославными, и с иноверными. Не всё было здесь просто и гладко. Достаточно вспомнить встречу патриарха с раввинами в Нью-Йорке. Безупречная, аккуратная и грамотная речь, тем не менее, вызвала у некоторых ревнителей не по разуму противодействие, и дело чуть не закончилось скандалом. К тому же патриарх начал выстраивать серьезные отношения с лидерами мусульманских религиозных организаций, что имело и имеет большое значение в жизни России.
Он сделал всё, что мог
— Патриарха Алексия иногда критикуют за то, что он не созывал Поместный Собор вопреки действовавшему до 2000 года уставу Церкви. Почему?
— Однозначного ответа на этот вопрос у меня нет. Но полагаю, что патриарх исходил из тех реалий, которые складывались в жизни постсоветской Церкви. Если обратиться к Деяниям Поместного Собора 1917–1918 годов, то решение о церковном управлении предполагало регулярные созывы Поместных Соборов. Советская власть внесла коррективы, и полностью исполнять решения этого Собора оказалось невозможным. В дальнейшем Поместные Соборы за редкими исключениями созывались для избрания Первосвятителя. Исключение, пожалуй, было только в 1988 году, когда отмечалось тысячелетие Крещения Руси. Но появилась новая традиция созыва Архиерейских Соборов, которая была зафиксирована решением Архиерейского Собора 2000 года. Смотрите, этот же Собор принял беспрецедентное решение о причислении к лику святых сотен новомучеников и исповедников, включая царскую семью. А это очень важно для Церкви — канонизация тех, кто погиб за веру.
— Если бы потребовалось кратко выразить главное в деяниях патриарха Алексия II, то что бы вы назвали в первую очередь?
— Я бы назвал канонизацию новомучеников и исповедников, а также восстановление храма Христа Спасителя. Начался процесс нового Крещения Руси, новой христианизации. Не будем забывать, что три поколения жителей нашей страны выросли вне религиозного контекста, вне религиозной жизни. И навыки, традиции этой жизни люди утратили. Именно патриарх Алексий II начал менять ситуацию. Процесс церковного строительства в самом широком смысле слова был начат в период его патриаршества. Стали строиться новые семинарии, открываться новые академии, создаваться богословские институты. Наконец, произошло изменение отношения светской власти к Церкви. Насколько правильно выбран путь — покажет время. Именно в эпоху Алексия II, во многом благодаря его личным заслугам, были приняты важные государственные законы. Например, федеральный закон 1997 года «О свободе совести и религиозных объединениях», в преамбуле которого отдельно указывается, что государство ценит роль православия в истории страны и помнит о ней… Другое дело, насколько начатое им строительство стало по-настоящему успешным. Историки в дальнейшем будут обсуждать вопрос, а нужно ли было так много строить храмов, нужно ли было так быстро рукополагать священников, многие из которых не имели реального опыта церковной жизни. Но это будет потом. Большое, конечно, видится на расстоянии. Но человек, несущий ответственность за многомиллионную паству, должен действовать здесь и сейчас. Действовать, несмотря на то, что будут критики, несмотря на то, что возможны ошибки, несмотря на то, что развитие Церкви — процесс нелинейный. Жизнь всегда сложна, в любые времена парадоксальна, нет легких времен. Поэтому говорить, что тогда можно было сделать что-то лучше, чем сделали, по меньшей мере наивно. Он сделал всё что мог! И хотя историческая давность для святейшего патриарха не наступила и по прошествии десяти лет со дня его кончины, можно все-таки надеяться и верить, что историки будущего не смогут бесстрастно писать о патриархе-управленце, с одной стороны, и православном архипастыре, молитвеннике, церковном просветителе, с другой стороны. Мне представляется, что задача историков будущего — нарисовать такой портрет Алексия II, в котором удивительным образом соединялась бы отчасти простодушная и чистая вера валаамских монахов его детства со знанием политических традиций жесткой советской эпохи, преодолению которых он посвятил все 18 лет своего патриаршества.