Особая миссия художника-иллюстратора
— Михаил, вы иллюстрировали и оформили как дизайнер более ста книг, детских и взрослых. Расскажите, издательства находят вас или вы издательства?
— В основном я делаю свои авторские проекты книг. Я разрабатываю сценарий будущей книги, рисую некоторое количество иллюстраций и предлагаю издательству. Но бывает и так, что издательства сами заказывают мне иллюстрации. Буквально только что по заказу издательства «Азбука» я выполнил серию иллюстраций к «Повести о настоящем человеке» Бориса Полевого.
— Я читала, что в вашем семейном архиве хранятся ваши детские рисунки к сказу Бажова «Серебряное копытце». Вы их копировали с иллюстраций в книге?
— Ни в детстве, ни позднее я не копировал чужих иллюстраций.
— По вашим иллюстрациям к детским книгам видно, что вы стараетесь в мельчайших подробностях отразить исторически достоверный быт, уклад жизни. Почему это важно?
— Мы все, и взрослые, и дети, любим рассматривать картинки. Мне нравится создавать живой мир. Для того, чтобы он был убедителен, нужна достоверность. А достоверность требует изучения материала. Я не жалею времени на встречи со специалистами, на походы в запасники музеев. Это самая любимая часть моей работы. Для меня каждая новая книга — новая жизнь, полная открытий. Почему так важно вникать во все детали? Как без этого читатель узнал бы, что Серебряное копытце — не козел (у Бажова — «козлик»), а косуля? Дед Кокованя у меня охотится с настоящим ружьем начала XX века. Я нашел его в оружейной кладовой Российского этнографического музея. А Алёша в «Чёрной курице» Антония Погорельского носит костюмчик военного образца, подобный тому, который мне показали в запасниках Эрмитажа, поскольку XVIII век был веком военного костюма. В иллюстрировании сказок, конечно, доминирует фантазия.
— Филиал итальянского издательства Montessori в Республике Корея после выхода книги «Джек и бобовый росток» предложил вам список из десяти имен, чтобы вы выбрали, чью биографию хотели бы проиллюстрировать. Вы выбрали Антуана де Сент-Экзюпери, почему?
— Корейцы искали в интернете художника, умеющего рисовать людоедов, и нашли мою иллюстрацию для «Кота в сапогах» с огромным людоедом. Он им очень понравился, и они заказали мне иллюстрации к «Джеку и бобовому ростку». В Южной Корее издается многотомная серия книжек-картинок для детей о жизни великих людей: писателей, музыкантов, художников. Из десяти предложенных мне имен я выбрал Антуана де Сент-Экзюпери. Конечно, я читал «Маленького принца», «Ночной полёт», и мне очень захотелось рассказать биографию любимого писателя детям, в картинках. В моих иллюстрациях для этой книги тоже всё достоверно: и замки на юге Франции, где у родственников маленький Антуан провел детство, и самолет, больше похожий на огромный неуклюжий велосипед, на котором он в девять лет впервые поднялся в воздух. Я точно нарисовал самолеты, на которых Сент-Экзюпери летал, включая самолет-разведчик, на котором он в последний раз взлетел и не вернулся на аэродром.
— Вам больше нравится иллюстрировать детскую литературу или книги для взрослых?
— Я люблю иллюстрировать и детскую, и взрослую литературу. Для меня не важен вид литературы, важно, чтобы она была мне по душе.
— Вы получили не одно художественное образование. Что более всего способствовало становлению вас как художника?
— Это правда, у меня хорошее художественное образование: средняя художественная школа (СХШ) при Академии художеств, мастерская монументальной живописи А. А. Мыльникова в институте Репина, Полиграфический институт. Но образование — только фундамент. Я сформировался в процессе жизни, в стремлении выразить себя через иллюстрации в книге. Меня всегда тянуло к работе в книге — и в качестве иллюстратора, и в качестве дизайнера. Я ещё подростком ощутил, что это мой путь.
— До того как вы выработали свой собственный стиль, подражали кому-нибудь из художников?
— У каждого художника свой путь к себе. Так же и в книге. Мой стиль постепенно сложился, сформировался от книги к книге, от рисунка к рисунку — в решении задач, которые ставили передо мной писатели и издатели. Уверен, что искусственно создавать свой стиль — это ложный путь, путь насилия над собой. Я никогда никому из художников не подражал. При этом надо различать подражание и влияние. Подражание — сознательный процесс, попытка добиться успеха через чужие достижения. Влияние же — следствие любви и восхищения творчеством другого художника. Через него, я думаю, проходит большинство художников. Самое большое влияние на меня оказали не иллюстраторы, а живописцы. Я люблю Андрея Рублёва, его «Троица» — шедевр на все времена, люблю Вермеера, Рембрандта… да всех не перечислишь. Раза три я менял в разное время технику и стиль рисования. Именно желание приблизиться к тексту, создать целостное единство текста и иллюстрации подвигало меня менять рисование. Для «Трех толстяков» нужно было адекватное тексту острое рисование пером, тушью, цветными карандашами, для «Алых парусов» потребовалась живописная мощь темперы, а для «Преступления и наказания» — фактурная монохромная живопись.
— Как вы считаете, всех детей нужно учить рисованию с раннего детства или только в том случае, если ребенок очень увлечен?
— Мне кажется, детей надо учить технике, объяснять особенности разных красок, материалов. Но учить рисованию не надо. Дети — гениальные художники. Главное — детям нужно создавать условия для рисования: хорошее освещение, большой стол, удобный стул, краски, разные кисти. Я за выставки детских рисунков, но против конкурсов, дипломов и наград. Не нужно создавать почву для зависти.
— А своих детей вы учили рисовать?
— Нет, не учил. Я вешал на стену большой кусок старых обоев оборотной стороной наружу, ставил рядом табуретку, на нее — гуашь, кисти, баночку с водой. Дочь приходила с прогулки и с восторгом бросалась рисовать. Детское рисование, мне кажется, необходимая часть детства. Оно кончается обычно вместе с детством, когда у ребенка происходит переход во взрослое восприятие мира. Если подросток увлеченно продолжает рисовать, тогда его можно отдавать в художественную школу.
— Часто у людей рисование — это хобби. А какое хобби у художника? Как отвлекаетесь?
— У меня, как у большинства художников, рабочий день длится столько, на сколько хватает сил. То, чем я занимаюсь, так меня захватывает, что отвлекаться на что-то ещё у меня нет ни времени, ни желания. С удовольствием провожу время на даче, люблю мастерить руками и ухаживать за садом. Это позволяет мне перезагрузиться и наполняет энергией.
— Я знаю, что у вас была выставка в крипте Казанского кафедрального собора. Расскажите про нее. У вас были ещё выставки в церковных стенах?
— Да, в моей жизни было незаурядное событие — выставка в крипте Казанского кафедрального собора в Петербурге. Выставить иллюстрации к «Детству» Ивана Сурикова мне предложил отдел культурных программ собора. Это очень национальное произведение. «Вот моя деревня, вот мой дом родной…» помнят и сейчас взрослые, и дети. Я человек крещеный, православный. Мне «Детство» Ивана Сурикова очень близко. В церковных выставочных залах мне выставляться больше не приходилось. Тогда же, во время выставки, произошло еще одно событие для меня важное. Меня принял настоятель Казанского кафедрального собора протоиерей Павел Красноцветов (1932-2019). Я показал ему мои иллюстрации к «Медному всаднику» А. С. Пушкина. Он внимательно их посмотрел и благословил.
— Как вы считаете в чем миссия художника-иллюстратора?
— Миссия художника-иллюстратора, я думаю, в том, чтобы нести людям через книгу добро, позитивный взгляд на мир, любовь ко всему живому, природе во всём её разнообразии.
