Он ушел как солдат...

Как по-разному заканчивается человеческая жизнь! Невыносимо медленно или мгновенно, мучительно или мирно, естественно или по воле другого человека. Кончина дополняет складывавшийся годами образ. Считается, что говорить о покойном можно или хорошо, или ничего. Но ведь память, хранящую образ, не обманешь — она помнит то, что помнит.

Ушел к Господу пастырь, у которого лицо было освещено внутренним светом. Его строгий, светлый образ, облагороженный мягкой, доброй и чуть смущенной улыбкой, будет помнить всякий, кто когда-либо видел и знал протоиерея Павла Адельгейма. 

Он всю свою жизнь был Христовым воином. С малых лет, посещая общину преподобного Севастиана Карагандинского, он привык быть на передовой, защищая свою веру. Он всю жизнь боролся за правду. В советское время защищал обиженных и делал все, чтобы добиться справедливости. В годы церковной свободы отец Павел организовал приют и помогал своим бывшим подопечным, когда они в этом нуждались. Он очень любил людей. Вся его жизнь, нелегкая, но в общем радостная, была наполнена служением людям — словом, делом. Его взгляд, полный любви и участия, уносил в своем сердце каждый, кому посчастливилось общаться с ним. Дом отца Павла был всегда открыт для людей, и — не смог защитить его...

Богатство и щедрость личности отца Павла Адельгейма раскрывалась при каждой встрече с ним. Яркий и вдумчивый проповедник, глубокий молитвенник, неравнодушный и тонкий собеседник, человек разнообразных интересов и талантов, не заслоняющих, но оттеняющих благородство его души. Едва ли хватит слов отразить всю ту гамму переживаний, которые возникали во время и после общения с ним.

Часто вспоминаю, как мы сидели в его кухне (она же гостиная), и отец Павел нараспев читал стихи Александра Галича. В его устах слова приобретали вес, строфы звучали как оттененное легкой грустью лично пережитое. 

Стихи в его прочтении казались куда более глубокими, чем в прочтении самого Галича.

Не менее памятны мне крестины в храме святых Жен Мироносиц. Никогда не забуду, как я, почти случайный человек на том Таинстве (я просто ждал отца Павла), был вовлечен в молитву тем, как он произносил тексты из чина Крещения! Все присутствовавшие были приобщены к полноте церковного бытия и вышли, желая или не желая того, воцерковленными людьми. Помню, я еще подумал тогда, что эти люди даже, вероятно, не поняли, какому чуду они только что были свидетелями.

Наконец, скажу об одном уроке, невольно мне преподнесенном отцом Павлом. Несколько раз, будучи с ним на богослужениях, я замечал, что он произносит молитвы по-русски. Зная, что все попадавшиеся мне до этого переводы раздражали своей безыскусностью, я поинтересовался, где ему удалось найти такие великолепные, музыкальные и при этом точные переводы? Отец Павел сконфузился и сказал, что это он просто «синхронно» переводит с Требника. «И вы каждый раз делаете это заново?» — воскликнул я, удивляясь одновременно врожденному вкусу и музыкальности священника и тому труду, который он на себя берет. «Да, — просто ответил он, — у меня никак руки не доходят все это записать». Руки так и не дошли. Но я слышал и готов свидетельствовать: слова молитвы по-русски в грамотном и талантливом переводе могут не уступать церковно-славянским!

Было еще много встреч и бесед, за которые я глубоко благодарен отцу Павлу. В то же время — их было слишком мало, но в том некого винить. Особенно же я благодарен Богу за то, что он чудесным образом пересек наши с отцом Павлом жизненные пути и подарил мне возможность прикоснуться к Своему праведнику.

То, что он был праведником, несомненно. Несомненно и для его духовных чад, и для тех, кто, не быв слепцом, имел радость общения с ним. Но он еще был воином, изо всех сил боровшийся со злом. Зло отомстило ему.