Обрести вкус к жизни

К началу Петрова поста

Одинаково ли постятся артисты и семинаристы? Как вступить в свой первый в жизни пост? Можно ли продать Родину за сосиску? Обо всем этом мы узнали в беседе с настоятелем храма иконы «Всех скорбящих Радость» и духовником Санкт-Петербургских Духовных школ протоиереем Вячеславом Хариновым.
Раздел: Интервью
Обрести вкус к жизни
Журнал: № 2 (февраль) 2010Страницы: 36-37 Автор: Ольга СергееваФотограф: Станислав Марченко Опубликовано: 8 июня 2015
— Пост — это духовное упражнение, а не обряд или таинство. Точно так же, как в спортивном зале есть человек, который спокойно толкнет штангу 40 раз, найдется тот, кто едва ли сможет это сделать 2 раза. Поэтому для каждого пост выбирается по силам. Не стоит ставить планку слишком высоко, это может привести к ощущению несостоятельности. И эта заведомо слишком высокая «невзятая высота» разочарует человека, сделает его равнодушным к каким-то другим свершениям.

Я часто привожу пример клятвы, которую дают заключенные и которая родилась еще в дореволюционное время: «Век воли не видать». Для нас она звучит карикатурно из-за известного комедийного фильма, но для «зека» это страшная клятва, родившаяся в суровой действительности «уз, ков и каторги», выражающая суть потери самого дорогого для заключенного — свободы! Человек дистанцируется от воли, и это делает ее ценностью, которой он клянется как самым дорогим. Для людей, никогда не видевших небо «в клетку», такая клятва — пустой звук.

Нам надо уметь так же дистанцироваться от привычных вещей, чтобы увидеть, насколько они ценны. В этом смысл поста. Он порождает благодарность Творцу, обновляет мироощущение жизни. Если ты лишаешь себя на время чего-нибудь, что раньше считалось обычным и поэтому не замечалось, это вдруг становится важным, желанным, дорогим.

Горячая чашка кофе с молоком утром, любимая музыка в автомашине, вечерний театральный спектакль… или твоя единственная любимая женщина, к близости с которой ты вроде бы… привык. И вдруг в посту тебя настигает осознание того, что вот оно — то драгоценное, хрупкое и прекрасное Божие создание, с которым тебе хочется и благословляется быть, без которого ты ощущаешь неполноту жизни и самого себя... Это все очень важные вещи, это путь обновления нашего вкуса к жизни, ее ощущения. Поэтому об этом приходится говорить и в то же время предупреждать, что пост — все-таки упражнение, духовное упражнение, и надо брать его по силам. Невозможно сразу взять все высоты, невозможно преуспеть во всем. А провалы случаются, и тогда приходится говорить, что это — не трагедия, это тоже опыт.

Очень часто в пастырской практике возникают вопросы о супружеской близости в посту. Наверное, у каждого священника свой взгляд на эти вещи. Конечно, приходится призывать к серьезности и воздержанию, строгости к себе, но при этом я, например, всегда говорю: «Помните, что брак — это Таинство, которое очень высоко понимается Церковью». Апостол Павел сравнивал близость Церкви и Христа с тайной брака. Поэтому нельзя в эту тайну входить с грубыми и механическими представлениями, с неделикатностью цензора и прокурора. Чрезвычайно важна для каждого верующего личная посильная аскеза, подвижничество в обуздании своей воли. Но если что-то случилось, значит, вы не смогли исполнить духовного упражнения, оно еще не по силам вам. Таинство же — выше упражнения. Если в семье неверующий муж призывает жену к близости, надо уступать и не давать повода мужу смотреть «налево». У апостола Павла все об этом сказано. Если же совесть упрекает, если знаешь, что не смог пройти достойно поприще поста, все равно остается покаяние, Таинство соединения с Церковью.

— Среди Ваших духовных чад есть музыканты и артисты. Удается ли им поститься при их образе жизни?
— Мне кажется, профессия абсолютно не имеет значения. Артисты тоже бывают разные. У нас в алтаре, например, прислуживает Всеволод Гаккель, который уже много лет является полным вегетарианцем. Многие музыканты, художники, актеры довольно серьезно постятся. Это предвзятое мнение, что рок-музыкант — обязательно пьяница и бабник. Люди культуры, даже экзотической, пришедшие в Церковь, гораздо более организованны и дисциплинированны, нежели люди, не обремененные никакой культурой.

Вот там как раз видишь весь этот ужас безволия, всю драму, которая выявляется на простейшем упражнении поста, когда здоровый, сильный мужчина начинает пускать слюну при виде лежащей на тарелке сосиски. И становится понятно, что ежели покажет ему враг эту сосиску в Великом посту, то он все за нее отдаст: и мать, и любовь, и Родину... И это не следствие любви к мясу или тяжелой физической работы, как любят оправдываться нарушители поста. Это следствие безволия, паралич воли, который надо лечить. Конечно, он лечится постепенно, поэтому и в пост человек входит постепенно.

Хотелось бы также предупредить от упоения, которое возникает в первый пост. Первый пост обычно всем удается, он проходит на волне новизны вхождения в Церковь. Чудное состояние, самопогружение в «благодатную» атмосферу, вот где кроется опасность. Упиваться первой победой, воспринимать ее как личный подвиг — нельзя. Надо совершенно бесстрастно и смиренно воспринять прохождение поста. Мы совершили это упражнение с помощью Божией, и особенных наших заслуг в этом нет. Как только пост начинает становиться знаменем, которым мы победно размахиваем, от нашей религиозности ничего не остается.


— Что такое «заговенье»?

— Слово «заговение» — производное от «говение». Говение — старинный благочестивый обычай православных христиан, состоящий в подготовке себя к Таинствам Исповеди и Причастия. Обычно за три дня до совершения Таинств христиане отказываются от «сладких снедей», т.е. излишеств и чрезмерности в еде. Это ограничение дополняется упомянутым «дистанцированием» себя от удовольствий и наслаждений, сугубой молитвой дома и частым посещением храмовых богослужений.

Слово «говение» осталось в церковном употреблении, но в светском лексиконе употребляется только понятие «пост». В известном смысле это одно и то же, поэтому начало поста мы называем «заговением». Соответственно окончание поста называется «разговлением». Слово «говение» — древнее, даже не славянское. Корни его в санскрите, где «го» обозначает духовное наставление, «hava» — жертвоприношение, «гу» — жертвовать. Это дает повод предполагать, что в древности говение состояло в молитвах, соединенных с жертвоприношением. Слово сохранило за собой смысл поста как своеобразной жертвы Богу, как дань благодарности Ему.

Интересно, что наши предки еще сравнительно недавно знали слова «говенствовати» — почитать, чтить, «говейный» человек — достойный уважения и почтения, «говеин» — учтивый. В современном русском языке эти слова остались в форме «благоговение» и «благоговейный».

— Вы помните свой первый пост?

— Это было давно, в 80-е годы, в студенческую пору. Конечно, моя мама очень беспокоилась, как и все матери. И помня реакцию мамы и свои слова в ответ ей, мне теперь легко разговаривать с молодыми людьми и их обеспокоенными родителями. Позже и родители приходят к ощущению важности и полезности поста. Моя мама сначала протестовала и говорила, что мне необходимы молочные продукты, мясо, потому что я расту, но потом она сама начала поститься со мной. Так что тут не надо бояться спокойно и бесстрастно отстаивать свое право на духовный рост. Другое дело, что пост — это не способ превознесения над другим человеком. Если дома не постятся, иногда нужно спокойно принимать пищу с общего стола. Нельзя позиционировать себя как особенного, выдающегося, отдельно стоящего человека. С другой стороны, надо суметь иногда и отстоять свои убеждения, соблюсти пост.

Вопрос о посте очень часто встает в Духовных школах, и я студентам всегда даю универсальный совет. В случае необходимости соблюдения литургического поста в период мясоеда — поститься обязательно, но так, чтобы никто не заметил, чтобы никто не задал вопроса и вам бы не пришлось с важностью отвечать: «Я причащаюсь!» Эта незаметность важна во многих вопросах веры. Она говорит о нашем благоговении, о правильном, несуетном отношении к Богу. К сожалению, часто это отношение становится демонстративным.

Наши отношения с Богом — глубоко личные, интимные. Наш грех, преступление перед Богом Священное Писание трактует как измену, примерно такую же, как супружескую. Поэтому делать эти глубоко личные отношения декларативными, выставлять их напоказ абсолютно недопустимо. Иногда на некоторые вопросы, связанные с нашими религиозными воззрениями, надо промолчать. А мы порой полощем имя Божие вдоль и поперек, препарируем лексикой все возможные наши отношения с Ним, выставляем напоказ все закоулки нашего религиозного сознания. Если мы это делаем, плоды веры девальвируются, мы профанируем идеи Божественного откровения и собственную ­глубинность.

— Что Вы можете сказать о детском посте?

— Он так же индивидуален, как и пост взрослых. Надо помнить, что дети бескомпромиссны. Если они по-настоящему поняли, что такое пост, берегитесь... Потому что дети не простят полумер. У нас в семье, например, строгость поста связана именно с детьми. Как только дети чуть подросли и усвоили, что такое пост, вопрос был снят полностью. Где бы мы ни были: в гостях, в школе или еще где-то, дети говорили без обвинения или превознесения, тихо, шепотом, но серьезно: «Мама, папа, нельзя, ведь пост!»

Пост возможен и в детском возрасте, но надо смотреть на состояние ребенка. Если у него, предположим, плохие зубы, нехватка кальция в условиях нашего климата или анемия, или другая какая-то болезненность, то преступно налагать на него пост. Пост никогда не должен быть способом телесного саморазрушения. Однако благословение на кисломолочные продукты не стоит дополнять стаканчиком мороженого, которое абсолютно ничего не дает ребенку, кроме удовольствия. Но если вы разрешаете детям не поститься ради собственного спокойствия, то можете их упустить. Ведь дети легко и спокойно постятся, если им объяснить, рассказать о временности и важности этой меры как упражнения для воли, они с удовольствием это упражнение совершают. Так было в нашей семье.

Беседовала Ольга Сергеева

Поделиться

Другие статьи из рубрики "Интервью"