Новомученики как проводники памяти

Когда говорят об исторической памяти, делают акцент на моральном аспекте: нехорошо, безнравственно забывать прошлое, потому что в нем образцы для настоящего: положительные и отрицательные. Одним подражают, других чураются. Но, кроме морального, есть еще более важный, основополагающий аспект. Память не просто создает человека и народ такими, какими они должны быть, — она создает человека и народ вообще. Нация — это именно то, что она о себе предпочитает помнить. И поэтому память — не памятник. Она — не камень на могиле прошлого, а свет, проникающий в его самые глухие уголки. Память — это активное воспоминание. Если народ бережно хранит образ Софьи Перовской, он террорист, если Николая Гумилева — поэт, если только предателей — причастен предательству, а если святых — святости.

XX век в истории России — иллюстрация того, как легко перемениться, отказавшись от прошлого. Тот же этнос, те же природно-климатические условия, те же соседи с севера и юга. Но общественное устройство, государство — совсем иные. Почему? Потому что умственный взор обращен в другую сторону. Русские историки XIX века — от Карамзина до Ключевского — совершили научный подвиг, показав своим современникам, что их бытие началось не 150 лет назад, не с Петра, а — с Рюрика (довольно много воспоминаний повествует о том, какое потрясение испытала русская элита от прочтения «Истории государства Российского»). Русские коллекционеры, писатели, композиторы, философы тех же лет пытались выстроить мост через сословную пропасть, соединить «народ» и «аристократию». В начале 1880‑х годов русский дворянин понятия не имел, например, как звучит балалайка, а в начале XX века она уже стала частью высокой культуры…

Разумеется, не все эти ментальные скрепы русского общества свели на нет большевики. Но их установка была совсем другой: на строительство государства прогрессистского, максимально свободного от прошлого, точнее — максимально свободно этим прошлым оперирующего. Чувствуете разницу? Не познание прошлого создает нацию, а нация, исходя из убежденности в своей исключительности, создает свое прошлое.

Большевики были врагами Церкви. Не в последнюю очередь потому, что она общенародный инструмент памяти, неподкупный и живой «организм воспоминаний», в котором аккумулируется преображенное временное сознание русского народа, всей христианской ойкумены, в центре которого главное Воспомиание — Евхаристия. А новомученики — те, кто, пытаясь сохранить память о Христе (именно в смысле воспроизводящегося живого воспоминания), сохраняли в себе и собой ту Россию, пусть не до конца, но все же сформировавшуюся к началу XX века. И потому они сами достойны памяти. В них — наше спасение, новый шанс на воссоединение с прошлым, на воссоединение с христианской традицией и преодоление социального размежевания.