Нет никого традиционнее авангардистов
Алексей Владимирович Смоловик родился в Волгограде в 1965 году. Окончил Саратовское художественное училище им. А. П. Боголюбова. С 1989 года живет и работает в Санкт-Петербурге. В 1990‑х годах познакомился с Б. А. Смирновым-Русецким (соратником В. Кандинского и учеником Н. Рериха), а позже — с А. Батуриным (линия К. Малевича и В. Стерлигова), открыв для себя главные идеи русского авангарда и органической культуры, определившие основной вектор его творчества. Член Союза художников; участник более 80 выставок в России и за рубежом. Работы Алексея Смоловика находятся в собраниях музеев и частных коллекций России, Нидерландов, Франции, США.
От «Троицы» Рублёва — к «Черному квадрату»
— Алексей Владимирович, почему русский авангард считают наследником древнерусского искусства?
— Европейский Ренессанс, или Возрождение, не смог создать новое христианское искусство, новый пластический язык. Он лишь возродил европейскую античность — совершенство внешнего облика человека, пропорции. А наше православное искусство дважды вышло на другой уровень. Если Ренессанс — это душа и сентиментальность (вспомните чувственные образы Мадонн), то Рублёв — это уже пафос духа. А русский авангард — это вторая «духовная волна». Приведу аналогию: если противопоставить живопись К. С. Петрова-Водкина с его литературностью и сентиментальностью и живопись В. В. Стерлигова с его аскетичностью, пафос духа, как и в иконе, будет принадлежать русскому авангарду.
Феномен Стерлигова приходит на ум не случайно. Он к нам ближе, и он — непосредственный ученик Казимира Малевича. Стерлигов жил крайне аскетично и бедно. Но всегда над ним, в его мастерской, был отличный, более метра высотой, факсимильный отпечаток «Спаса» Рублёва. Как единственный образец, как чудотворная икона, как символ. Стерлигов утверждал, что психологически Рублёв смог раскрыть всë величие Боговоплощения. Это высшая форма, вершина смирения.
Но художник живет дальше, и синергия, его сотворчество с Богом, продолжается. По примеру Врубеля Стерлигов ставит задачу создания метафизического образа. Стремясь его улучшить, пытается работать по пластике, настраиваясь на древнерусскую икону как на камертон.
Когда в 1905 году все написанные сверху слои у рублёвской «Троицы» были смыты, мир вновь увидел шедевр XV века. Чистота и яркость цвета и пластики — это, с одной стороны, вершина нашей художественной эволюции в лице Рублёва. А с другой — новое обретение в XX веке, когда авангард вновь оттолкнулся от этих же корней, но уже с новыми задачами. Задачи авангарда были подобны духу времени: от барочного многословия к минимализму, к лаконизму, к первоэлементам (по аналогии с открытой таблицей Менделеева). К тому Слову, которое уже не многословно, но являет суть.
— Стерлигов — ученик Малевича, а в чем же преемственность Малевича?
— Об этом, например, говорит архимандрит Софроний (Сахаров), в миру — художник, ученик Кандинского и мастеров из «Бубнового валета»: Малевич не размещал картины в рамах, потому что у икон нет рам, а его картины ближе к иконам, чем к светским работам. И на многих авангардных картинах по этой причине нет рам.
В детстве Малевич всегда видел в красном углу икону, лик которой чернел потемневшей от копоти олифой, а серебряный оклад всегда полировался. Оклад сиял как белое пространство, а на нем — как черный квадратик — образ Спасителя. Вот еще одно подтверждение прямой преемственности и поиска, но уже на новом уровне.
Главным принципом авангардистов был баланс традиции, так как нельзя войти в одну воду дважды. Всегда нужны новые источники, и новый язык, и новый взгляд — как Ветхий Завет и Новый Завет. Как и ваш журнал «Вода живая», где ключевое слово — «живая».
Источник не должен протухнуть и превратиться в пруд или болото. И источник, и творчество должны быть всегда живыми, всегда освежаться и новой пластикой, и новыми задачами. Жизненная эволюция не закончилась на Рублёве, она продолжается дальше — в сотворчестве с Богом, в синергии.
Как изобразить чудо из чудес
— Как можно простыми словами объяснить, что такое пластический язык?
— Мой личный пример: мы на Афоне. Чудо из чудес! Мы служим у мощей преподобного Силуана Афонского. Новое качество, новое ощущение. И у нас с друзьями большое желание это как-то зафиксировать. Но зафиксировать внешнее, видимое, — это ничего не значит. Это всё равно что сделать фотографию, которая ничего не передает. Именно поэтому икона — не портрет. Внешний портрет не передает внутреннего качества. А пластика, от слова «плазма», — это уже духовная составляющая. Стерлигов, М. В. Матюшин (художник и композитор, один из лидеров русского авангарда первой половины XX века. — Прим. ред.) стремились передать дух, а не сентиментальность или внешние эмоции. Они хотели показать сущностное и создавали язык, владея которым, можно надеяться запечатлеть главное. Зафиксировать высоту предстояния — вот что важно. А не что-то повествовательное или сентиментально-эмоциональное — это вообще другой вид искусства, не связанный с духом.
— Как вы относитесь к авангардным иконам — и прошлого века, например Н. С. Гончаровой, и современным? Как к реальной иконе или как к живописи на религиозную тему?
— Феномен Гончаровой в другом: она пыталась создавать русское искусство и пошла в своем творческом поиске от корней, от искусства своего народа. Так же, как и Кандинский, который решил посвятить жизнь искусству, впервые побывав в обычных беленых избах в глубинке. Увидев расписанные прялки, беспредметные орнаменты ковров, цветовые спектры вязаных половиков, красиво выпиленные ставни, он словно побывал в инсталляции. Ощутил целостный рукотворный мир, созданный в синергии человека и Бога. И впоследствии всю жизнь стремился создавать такие же симфонии и гармонии на холстах. И Гончарова, и Кандинский шли в поисках идентичности от своего народного искусства, а не путем заимствования и подражания Западу.
По поводу наивной пластики в иконах Гончаровой и других авторов вспоминается разговор с протоиереем Борисом Безменовым на выставке «Иисус Христос» в Русском музее. Там была представлена русская икона от истоков и в развитии, включая русский авангард и современных художников. Я спросил, как он воспринимает наивные иконы Л. А. Пурыгина — не кощунство ли это, ведь его подавали как немного юродивого автора. Отец Борис ответил, что нужно с большим благоговением относиться к религиозному творчеству других авторов, избегая сравнений с «высокой» иконой. Ведь это всё равно устремление в нужном направлении, даже если это всего лишь «две лепты вдовы».
Раскрыть ватман в технике акварели
— Что побудило вас в детстве начать рисовать? Какими были ваши первые воспоминания, впечатления?
— В детстве я коллекционировал марки, и нам сказали выбрать тему, которая будет важна на протяжении всей жизни. Мне было очень трудно из всего многообразия мира выбрать главное. Пришлось взять две темы: первая объединила флору и фауну. Это в дальнейшем привело к изучению органической культуры — постижению действительности как единого целого организма, по Матюшину. Второй темой стало изобразительное искусство…
А еще большое влияние оказали детские книги. В 1970‑е годы институт детства был на высочайшем уровне, иллюстрации создавали лучшие художники, такие как В. М. Ермолаева, Стерлигов и другие. Ректор академии Штиглица до сих пор рекомендует даже монументалистам насматривать детские книги того периода. Книги давали и мотивацию к творчеству: уже в детстве я с легкостью иллюстрировал «Маугли», потому что в моей книге не было картинок. Мог спонтанно раскрыть ватман в технике акварели на сюжетную тему.
— А что значит «раскрыть ватман в технике акварели», это какой-то термин?
— На языке художников выражение «раскрыть ватман в технике акварели» означает нанести краску на обильно смоченную водой бумагу. Это одна из техник рисования «по сырому», когда краска наносится на ещё влажную бумагу. Так получаются мягкие переходы оттенков.
— Когда вы поняли, что это не просто увлечение, а профессия?
— В старших классах школы, когда было нужно выбрать будущую профессию, победило творчество. Учитель изостудии посоветовал поступать в Саратовское художественное училище им. Боголюбова: там сильная школа, оттуда вышла плеяда художников — Борисов-Мусатов, Петров-Водкин, Кузнецов, Уткин. Я нисколько не пожалел о своем выборе, закончил с красным дипломом.
А в начале 1990‑х я уже жил в Петербурге и познакомился с сакральной геометрией благодаря представителю Серебряного века Борису Смирнову-Русецкому. С ним и другими художниками мы готовили выставку в Париже, где произошла моя встреча с внуком великого коллекционера Сергея Щукина. Он пригласил меня погостить в его резиденции для знакомства с культурной жизнью Франции. Сергей Щукин — из рода старообрядцев, он собрал лучшую коллекцию живописи в мире. Вот так постепенно происходило мое профессиональное становление.
Мои учителя заплатили за служение искусству годами ГУЛАГа
— Считается, что большинство авангардистов были религиозны. Вы с этим согласны? А с мыслью Стерлигова, что «искусство — это прежде всего духовно-нравственная работа»?
— Давид Бурлюк считает одной из ключевых фигур в успехе русского авангарда личность Павла Филонова с его затворничеством и жесткой аскезой на хлебе и воде. Пешком, с узелком он неоднократно посещал Афон, Иерусалим и другие святыни. Своих картин принципиально не продавал, исполняя служение Богу, а не мамоне.
Мои учителя — Смирнов-Русецкий, Батурин, Стерлигов — заплатили за служение искусству десятью годами на лесоповалах ГУЛАГа. И не только не озлобились на жизнь, но приобрели любовь ко всем и вся и дальше продолжали служить великой идее. У Владимира Стерлигова настольными книгами в последние годы жизни были сочинения святого Григория Паламы и труды по исихазму. Александр Батурин на вопрос о секрете успеха показал на приклеенную к мольберту молитву «перед началом всякого дела». Дневники Стерлигова «16 пятниц» переведены на все основные языки мира.
Эти люди просто излучали свет и своим творчеством, и одним своим присутствием. Они стали больше, чем художники, — скорее подвижники. Неслучайно их творчеством занимается сейчас музей при Ново-Голутвином монастыре, игумения которого в прошлом — ученица Стерлигова.
— Вы много путешествовали по святым местам, повлияло ли это на ваше творчество?
— В первое паломничество я попал случайно: друзья взяли меня с собой на остров Залит, где я познакомился с отцом Николаем Гурьяновым. Частичка меня осталась там навсегда, потом я десяток раз возвращался к великому старцу. Тогда же он благословил нас посетить Иерусалим и Афон. И хотя у всех были другие планы, чудесным образом уже через месяц мы с друзьями вчетвером плыли к святым местам. Итогом этого паломничества стали несколько серий работ «Сто листов со Святой Земли», которые с батюшкиного благословения выставлялись на разных выставках, в том числе в Нидерландах и Англии.
Пение птиц, запах хвои, плотность травы
— В творчестве вы стремитесь к идеальному синтезу цвета, формы и звука по системе Матюшина. Соответствие между звуком и цветом — это объективное или индивидуальное восприятие?
— По поводу синестетики: во всем существуют две линии, и они по-своему объективны. Например, есть оптическая научная перспектива, идущая из Ренессанса, когда линии сходятся в точку на горизонте. Но существует и обратная: в православной иконе, когда точка схода линий — в сердце предстоящего перед иконой. Так же и в цвете. Существует исследование индивидуальности цвета: «небесный» цвет Рублёва (например, в «Троице») в корне отличается от синего цвета Джотто. Ив Кляйн даже запатентовал свой «духовно-синий» оттенок. Серебряный век окрасил духовное в бирюзовый — в чем-то символический, а в чем-то реальный опыт художников той эпохи.
Феномен Михаила Матюшина несколько шире существующих таблиц синестетики соответствия цвета и звука. Тут ключ в другом. Мой учитель И. П. Шмелёв трактовал этот метод с отсылкой к теологии, а именно к библейской фразе об изгнании из рая «…и открылись у них очи, и увидели, что они наги». Представители русского авангарда считали, что, пребывая в раю в сочетании всех пяти чувств (тактильных, слуховых, визуальных и пр.), люди находились в гармонии и единстве. Выпадение же из рая есть рассыпание целого восприятия на фрагментарное, вследствие чего гармония превращается в хаос.
Михаил Матюшин с учениками, практикуя расширенное смотрение, находил богатый источник вдохновения в сочетании чувств. Например, когда настраиваешься на пение птиц в лесу и одновременно пытаешься напитаться запахами леса и хвои, при этом тактильно ощущая плотность травы под ногами. Тогда широта осознанности приводит к другому качеству восприятия, когда и цвет, и звук выступают в единстве, порождая феномен синестетики.
Мы живем в лучшем из миров
— Расскажите, над чем вы сейчас работаете.
— Полтора года назад мы издали каталог современных петербургских художников, посвященный православной тематике. Каталог готовился для выставки в Париже (ЮНЕСКО), но форс-мажор — или Промысл — сместили даты презентации этого глобального проекта. Поэтому сейчас я нахожусь в Волгограде, где есть возможность ежедневно писать этюды в заповеднике «Мамаев курган», сохраняя и в пейзажной живописи пластику, идущую от древнерусской иконы.
— Бывают ли у вас периоды уныния и упадка? Что помогает справляться с ними?
— Хочется ответить четверостишием Елены Гуро, супруги Михаила Матюшина:
Говорил испуганный человек:
«Я остался один, — я жалок!»
Но над крышами таял снег,
Кружилися стаи галок.
Здесь полностью раскрыта тема: всесовершенный Бог создал всесовершенный мир красоты и гармонии, главный дар человеку. А человек настолько омрачился, что радость от красоты окружающего утерял. Существуют лишь два направления. Первое: «человек человеку Бог, и мы живем в лучшем из миров». И второе, ведущее к унынию: «человек человеку волк, и мы живем в худшем из миров». Выбор у каждого свой!
Взгляд, наполненный перламутром
— Как научиться понимать сложное для восприятия искусство, например авангард? Что бы вы посоветовали тому, кто видит перед собой нечто новое и пока непонятное?
— В изобразительном искусстве, как и в творчестве в целом, всё очень индивидуально. Мой учитель, известный иконописец, рассказывал: ранним утром в Эрмитаже, в тишине, пока нет зрителей, ему открылся Рембрандт во всей полноте — через маленькую карандашную зарисовку. И он, не теряя этого состояния, устремился как на крыльях в зал основных полотен Рембрандта. Но откровение прекратилось… Чтобы живопись открылась, необходимо особое вдохновение. Это сродни таинству, поэтому для кого-то главный Сезанн, кому-то открылся Моранди… И в дальнейшем люди продолжают путешествовать по миру в поисках музеев и галерей полюбившихся авторов, чтобы вновь пережить подобное вдохновение. Знаете, что утверждал поэт Леонид Аронзон о посвященности в тайны живописи? — Что всегда видел в глазах собеседника, наполнены ли они перламутром понимания венецианской живописи, или же его взгляд — как у курицы, и, возможно, для него всë впереди.
