Не захотели по-хорошему, получилось по-плохому
ПОГРАНИЧНЫЕ ВОПРОСЫ
Обстоятельства, имевшие отложенным итогом Зимнюю войну, удивительно напоминают ситуацию, сложившуюся век с лишним спустя с принадлежностью Крымского полуострова. Как Крым в 1954 году по указу Н. С. Хрущёва был передан в состав Украинской ССР, так и Выборгская губерния по указу императора Александра I была передана в состав Великого княжества Финляндского. И в том и в другом случае тому имелись вполне разумные основания. Так, Крым передали, «учитывая территориальное тяготение… общность экономики и тесные хозяйственные и культурные связи…» Схожими были и мотивы Александра I: юридическая система Выборгской губернии, хоть и завоеванной Россией, традиционно основывалась на шведском законодательстве, а присоединение к Великому княжеству Финляндскому заметно улучшало положение местных крестьян. Задуматься о том, что в Крыму находится важнейшая база Черноморского флота, и что граница между Финляндией и Россией окажется слишком близко от Петербурга, никому в тот момент и в голову не пришло бы: передвигалась ведь не государственная, а всего лишь административная граница, территории просто «перекладывались из кармана в карман».
Впрочем, мысли о том, что с финской границей несколько «погорячились», возникли в головах царской администрации довольно скоро. Первый проект переноса рубежа между Россией и Финляндией появился уже в 1822 году. В 1864 году к России был присоединен Сестрорецкий оружейный завод с прилегающей к нему территорией, и граница прошла по реке Сестре (до этого она проходила в районе Горской).
Особенно актуальным вопрос о границе стал в начале прошлого столетия. Неуклюжая политика русификации, проводившаяся Николаем II и генерал-губернатором Финляндии Н. И. Бобриковым, породила антирусские сепаратистские настроения. В этой ситуации правительство рассматривало различные варианты переноса границы. Но из-за начавшейся Первой мировой войны вопрос отложили в долгий ящик.
После того как Финляндия получила независимость, во вспыхнувшей там гражданской войне советское правительство поддержало финских красногвардейцев. Но исход войны решила высадка в Финляндии регулярных немецких войск, противостоять которым красногвардейские отряды не могли. Победив в гражданской войне, уже белые финны сами атаковали территорию России, претендуя на Восточную Карелию и весь Кольский полуостров. Только в 1920 году был заключен Тартуский мирный договор, завершивший эту войну. Размежевание между странами пролегло в основном по старой административной границе. Но даже и в 1921–1922 годах финские «вежливые люди» безуспешно пытались захватить часть Восточной Карелии.
ЦЕЛИ ПОДЛИННЫЕ И МНИМЫЕ
Часто можно услышать, что целью СССР в Зимней войне была советизация Финляндии. На первый взгляд, много фактов говорит в пользу этой версии. Так, 1 декабря 1939 года было сформировано марионеточное Народное правительство Финляндской Демократической республики, которое возглавил Отто Вилле Куусинен. На следующий день с ним был заключен «Договор о взаимопомощи и дружбе», а 4 декабря Вячеслав Молотов заявил: «Советское правительство признает только Народное правительство Финляндской Демократической республики…» Однако не всё так просто.
Тот факт, что от второго по величине города страны до границы — всего лишь 35 километров, серьезно беспокоил руководство СССР. И в 1938 году, когда в Европе уже отчетливо пахло порохом, СССР попытался решить эту проблему мирным путем. Провести секретный зондаж было поручено сотруднику НКВД Борису Рыбкину. Под именем Бориса Ярцева он числился вторым секретарем посольства в Хельсинки.
Сначала он передал финнам предложение заключить секретный договор о взаимопомощи между СССР и Финляндией. Когда те отказались, ссылаясь на свой нейтралитет, последовало новое предложение: Финляндия дает письменное обязательство, что она будет препятствовать как направленной непосредственно на нее военной агрессии, так и проникновению любых иностранных войск на свою территорию, при этом она будет готова получить военную помощь от СССР. Также СССР получит право построить береговые батареи на острове Суурсаари (Гогланд), а Финляндия — право милитаризации Аландских островов. И это предложение было отвергнуто.
5 марта 1939 года СССР обратился к Финляндии с предложением об аренде на 30 лет островов Суурсаари, Лавансаари (Мощный), Сейскари (Сескар) и Тютярсаари (Большой Тютерс). Снова отказ.
После заключения пакта Молотова-Риббентропа и начала Второй мировой войны у СССР оказались развязаны руки, и 5 октября 1939 года новый наркоминдел В. М. Молотов пригласил финскую делегацию в Москву «рассмотреть конкретные политические вопросы».
Теперь СССР мог вести переговоры с позиции силы, но и в этот раз требования к Финляндии были достаточно умеренными: граница на Карельском перешейке «выпрямлялась» — в районе Ладоги она оставалась на прежнем месте, а со стороны Финского залива проходила бы за Койвисто (Приморск). Также СССР получал острова Гогланд, Лаавансаари, Тютярсаари и Сейскари. Еще одним требованием была передача в аренду полуострова Ханко для размещения на нем советской военно-морской базы. В качестве компенсации Финляндии передавались бы территории в Карелии, вдвое большие по площади, а также право милитаризации Аландских островов.
Увы, финны снова отказались пойти на уступки. Несмотря на то, что СССР предлагал различные варианты (ограничить численность личного состава на Ханко, взять в аренду вместо Ханко несколько малых островов в этом районе и т. п.), финская делегация соглашалась передать только три острова в Финском заливе (кроме Сеурасаари) и слегка откорректировать линию границы, передав СССР Терийоки (Зеленогорск). По всей вероятности, финны были уверены, что Советский Союз блефует. Не исключено, что они опасались ослабить обороноспособность страны (на требуемой СССР территории находилась часть линии Маннергейма, а от Ханко всего около 100 км до Хельсинки).
Неуступчивость финнов наложилась на явную недооценку военных возможностей Финляндии советским руководством. Сталин решил, что раз финны не хотят договариваться по-хорошему, с ними обойдутся по-плохому — и захватят страну целиком.
ФИНСКИЕ КОЗЫРИ
На что могла рассчитывать маленькая Финляндия в своем единоборстве с СССР? Главным её козырем были свойства местности. Практически на всем протяжении границы между Финляндией и СССР вести масштабные боевые действия было невозможно. Узкие лесные дороги не позволяли снабжать большие силы, наступление в одном направлении могла вести одна, в лучшем случае две дивизии. К тому же лесистая и болотистая местность сильно ограничивала применение одного из главных козырей РККА — танков. Для финнов же и ландшафт, и погодные условия были вполне привычны.
Единственным участком местности, где можно было вести широкомасштабное наступление, был Карельский перешеек. Но еще с 1920-х годов финны начали возведение на нем долговременных укреплений, получивших благодаря журналистам известность как линия Маннергейма. В советское время эти укрепления описывали в превосходных тонах, сравнивая со знаменитой линией Мажино во Франции. К несчастью для финнов, сравнение это совершенно некорректно. Финляндия была небольшой бедной страной, поэтому строить особо мощные укрепления ей было не по карману. Бóльшую часть укреплений линии Маннергейма составляли небольшие ДОТы фронтального огня, качество постройки которых зачастую оставляло желать много лучшего. Только в 1937–1939 годах началось строительство более серьезных укреплений, получивших название «ДОТы-миллионеры» (каждый из них стоил около миллиона финских марок, а один даже напрямую получил название «Миллионер»). Велась и модернизация старых укреплений. Тем не менее, даже общая плотность долговременных сооружений была невелика: в среднем 1,5 сооружения на километр (для сравнения, советский Карельский укрепрайон — 2,5 сооружения на километр, линия Мажино — 14 сооружений, линия Зигфрида — 32 сооружения).
Почему же в таком случае линия Маннергейма доставила столько сложностей РККА? Дело в том, что серьезного опыта взлома прочной позиционной обороны советские войска практически не имели. К тому же в распоряжении руководства РККА были недостоверные (или неполные) разведывательные данные.
Еще один «козырь» обеспечило финнам советское руководство. В глазах Сталина Финляндия не выглядела сильным противником, поэтому план, разработанный в Генштабе под руководством маршала Б. М. Шапошникова, был забракован. Как вспоминал маршал А. М. Василевский, «было сказано что-то вроде того, что, дескать, вы для того, чтобы управиться с этой самой… Финляндией, требуете таких огромных сил и средств», и планирование операции было передано штабу Ленинградского военного округа, возглавляемого К. А. Мерецковым. Составленный им план отличался откровенной недооценкой противника и переоценкой возможностей РККА. Характерно, что запланированные темпы продвижения войск превышали реальную скорость, с которой войска выдвигались к границе Финляндии (то есть фактически не учитывали сопротивление финнов). Мало было задействовано и войск. Хотя РККА и имела подавляющее превосходство в артиллерии, танках и авиации, но пехоты, которая несет основную тяжесть боя в таких условиях, не хватало. Традиционно считается, что для успешного наступления необходимо соотношение сил 1:3. Однако на Карельском перешейке 80 финским батальонам противостояло всего 84 пехотных батальона РККА (а на всем фронте 170 расчетным батальонам финнов противостояло 185 советских).
ДЕКАБРЬСКИЕ БОИ
30 ноября 1939 года советские войска перешли границу с Финляндией. На Карельском перешейке они начали движение к линии Маннергейма, достичь которой согласно предвоенным планам рассчитывали за 4–5 дней. Однако эти планы пошли прахом. Причина тому — не только сдерживающие действия финских арьергардов, но и плохая организация марша войск: на дорогах возникали огромные «пробки». Следствие — спешка в организации штурма линии Маннергейма.
Вот, например, как обстояло дело в полосе наступления 123-й стрелковой дивизии, атаковавшей финский укрепрайон Ляхде (он располагался между болотом Мунасуо (Кущевское) и озером Суммаярви (Желанное), примерно посередине между нынешними Кирилловским и Гаврилово). Советские части вошли в боевое соприкосновение с финнами 11–12 декабря. Разведку провели «спустя рукава», и большинство ДОТов, среди которых были два «миллионера» — сам «Миллионер» и «Поппиус», выявлены не были. К началу наступления 17 декабря на своих позициях находились только два из трех дивизионов 323-го артполка и два дивизиона 24-го корпусного артполка (302-й гаубичный артполк и один из дивизионов 323-го артполка еще не прибыли). Не хватало боеприпасов — в наличии имелось около половины боекомплекта. Подразделения артиллерийской разведки всё еще стояли в «пробках», связь с наступающими пехотными полками артиллеристы наладить не успели, самолеты-корректировщики не смогли вылететь из-за плохой погоды. Поэтому артподготовка велась по площадям, и финские ДОТы практически не пострадали.
В 11:00 в наступление пошла пехота при поддержке танков. Местность в укрепрайоне была доступной для танков, и чтобы остановить их, финны установили ряды надолбов. Однако, рассчитанные на противостояние с танками времен Первой мировой, советские Т-26 и Т-28 эти надолбы остановить не смогли. Часть танков принялась зачищать траншеи, а остальные направились вглубь финской обороны. Благодаря этому пехота смогла занять часть финских траншей и даже блокировать ДОТ «Поппиус». Однако дальнейшее её продвижение было остановлено пулеметным огнем из ДОТов. Пехота залегла, и танки в тылу противника остались одни. После наступления темноты они были вынуждены вернуться, и на обратном пути их атаковали финны: пользуясь слабой обзорностью танков, они подбирались к ним с гранатами и бутылками с «коктейлем Молотова». В итоге из 35 танков, прорвавшихся на финские позиции, 22 или 23 были подбиты. А в ночь с 17 на 18 декабря финны контратаковали и вытеснили наши войска со своих позиций. Держались только 1-й и 2-й батальоны 255-го стрелкового полка, по-прежнему блокировавшие «Поппиус».
На следующий день атака повторилась. Однако большую часть снарядов артиллерия израсходовала накануне, выходившие на исходные позиции танки финны накрыли артогнем, пехота вновь залегла. Постепенно ослабевая, атаки повторялись вплоть до 21 декабря. А в ночь на 22 декабря финны подтянули свои резервы и после нескольких ночных атак деблокировали «Поппиус», выбив из траншей измотанных непрерывными боями советских солдат.
Схожим образом выглядели бои на всем протяжении линии Маннергейма, разве что на большинстве участков продвижение было гораздо меньше и зачастую РККА не удавалось даже вклиниться в финскую линию обороны. Финны же так воодушевились своими успехами, что даже попытались 23 декабря контратаковать советские войска. Впрочем, эта попытка предсказуемо завершилась провалом, и к началу января на всем протяжении линии Маннергейма установилось затишье.
КАТАСТРОФА НА СЕВЕРЕ
Если на Карельском перешейке попытка закидать шапками финские укрепления просто привела к провалу штурма, на других участках фронта это стало катастрофой. Наступать здесь приходилось через густые леса, по единственной дороге, так что советские части волей-неволей вытягивались длинной гусеницей. Финские лыжные отряды обходили фланги советских войск по лесам и наносили удары в тылу. Даже если эти атаки бывали отбиты, рано или поздно финны находили слабое место. Прервав снабжение и остановив советские части, они дробили окруженцев на небольшие котлы (финны называли их «мотти»), которые затем уничтожались.
Первой потерпела поражение 163-я стрелковая дивизия в районе Суомуссалми (примерно на 100 км западнее Костомукши). 11 декабря финские войска начали наступление и 14 декабря окружили дивизию. Попытки 44-й дивизии, которая шла за 163-й, прорвать финский заслон оказались тщетными. 28 декабря 163-я дивизия с большими потерями отступила на север по льду озера Киантоярви.
Нанеся поражение 163-й дивизии, финны 1 января 1940 года бросили высвободившиеся силы против 44-й дивизии. Уже к утру 2 января её снабжение было прервано. После безуспешных попыток восстановить связь с тылом 6 января части дивизии пошли на прорыв по бездорожью. В итоге дивизия прорвалась к своим, но понесла большие потери и лишилась всего тяжелого вооружения.
Теперь финны получили возможность атаковать 54-ю горнострелковую дивизию, ранее расположенную в районе Кухмо. Ударом, нанесенным 29 января, они отрезали боевые части дивизии от тылов. Советское командование, наученное горьким опытом, сразу стало предпринимать активные действия для деблокирования дивизии. В бой были брошены сформированные по финскому образцу лыжные батальоны. Увы, первый блин вышел комом, и финны разгромили их. Однако сама 54-я дивизия, хоть и была окружена и понесла серьезные потери, сумела продержаться в окружении до самого конца войны.
16 января 1940 года после нескольких попыток был окружен наступавший вдоль северного берега Ладоги 56-й армейский корпус. 18-я стрелковая дивизия и 34-я легкотанковая бригада были расчленены на отдельные части и уничтожены (из окружения вышли только небольшие группы бойцов). Трагическому финалу способствовала пассивность командования дивизии. Вместо того чтобы сконцентрировать силы и создать периметр, удобный для обороны, советские войска ждали своей участи. Другая дивизия корпуса, 168-я, которая с самого начала действовала более активно, дождалась деблокирования.
Особенно драматично развивались события в районе Толвоярви. Наступавшая в этом направлении 139-я стрелковая дивизия энергично вела наступление. Используя обходы и охваты, её части за девять дней продвинулись на 75–80 километров. Однако непрерывное наступление истощило силы, в то время как финны получили подкрепление. Комбриг Белов, возглавлявший дивизию, просил у командования дать передышку войскам, но их упорно гнали в наступление. Атака захлебнулась, финны контратаковали и в упорной борьбе нанесли дивизии серьезное поражение.
ЛИНИЯ ПРОРВАНА
Печальные результаты декабрьского штурма линии Маннергейма дали советскому руководству понять, что воевать с финнами придется всерьез. На Карельский перешеек были переброшены дополнительные силы. Если в декабре на 80 батальонов финнов наступали 84 советских батальона, то к февралю на те же 80 финских батальонов наступали 239 советских. Паузу в боевых действиях, после неудачного советского наступления, на фронте использовали для подготовки личного состава к штурмовым действиям. Чтобы защитить пехоту от пулеметного огня, стали использовать бронещитки (такой щиток, прикрывающий солдата, толкали перед собой на лыжах) и бронесани, буксируемые танками. Активно велась разведка. Один за другим обнаруживали ДОТы — и сразу либо уничтожали их штурмовой группой, либо методично расстреливали тяжелой артиллерией.
Новое наступление началось 11 февраля. В том самом укрепрайоне Ляхде, который в декабре неудачно штурмовала 123-я стрелковая дивизия, еще 26 января расстреляли прямой наводкой центральный и восточный казематы ДОТа «Миллионер», а 28 января лишился западного каземата «Поппиус».
После мощной двухчасовой артподготовки в 11:00 в атаку пошли пехота и танки. Через 45 минут над «Поппиусом» появилось красное знамя, к 12:40 был блокирован «Миллионер». Финны упорно оборонялись, пытались контратаковать, но были остановлены мощным огнем советских войск, а окруженные ДОТы в итоге подорвали саперы. 12 января наступление продолжилось. Финны в беспорядке отступали на вторую линию обороны. Но и 13 февраля наступление советских войск продолжилось. Финны уже лишились всех своих противотанковых орудий, и противопоставить танкам им было нечего. Танки вышли на позиции финской артиллерии, застав её врасплох. 12 орудий были захвачены, а 32 финских артиллериста, попытавшиеся укрыться в блиндаже, — взорваны саперами.
Основная полоса обороны линии Маннергейма была наконец прорвана, и финнам пришлось отойти на следующую, промежуточную оборонительную линию. Здесь они смогли продержаться с 21 по 28 февраля, а затем начали отход на тыловую оборонительную линию, непосредственно прикрывавшую Выборг. В это же время советские войска форсировали по льду Финский залив, создали плацдарм на противоположном берегу и 9 марта перерезали шоссе Выборг – Хамина. Резервов, чтобы противостоять им, у финнов не осталось, в бой были брошены курсанты военных училищ и школ, плохо обученные и слабо вооруженные, многие из них — совсем мальчишки. Фронт пока еще держался, но было ясно, что счет времени до коллапса пошел на дни, если не на часы.
THE END
Надвигающаяся катастрофа предстала со всей очевидностью перед финским командованием и правительством. Надеяться было не на что, и финны обратились к СССР с предложением начать мирные переговоры. СССР, в целом уже реализовавший свою программу-минимум, не возражал. 12 марта был подписан Московский мирный договор, условия которого оказались куда тяжелее, чем те, которые предлагались финнам перед началом войны. Граница на Карельском перешейке прошла за Выборгом и Сортавалой. Также СССР получил ряд островов в Финском заливе, участок территории в Лапландии, часть полуостровов Рыбачий и Средний. В аренду сроком на 30 лет была взята часть полуострова Ханко.
Прекращение огня было назначено на 12 часов 13 марта 1940 года. Последний час войны обе стороны активно обстреливали друг друга, но ровно в полдень наступила тишина. Война закончилась. Прав ли был Сталин, когда принял решение о начале войны? С точки зрения сегодняшнего дня это явная ошибка. Если до начала Зимней войны Финляндия старалась держать нейтралитет, то после её окончания она была готова воспользоваться любой возможностью, чтобы взять реванш. И поэтому вскоре наладила сотрудничество с Германией и в союзе с ней напала на СССР. Не пригодилась СССР и военно-морская база на Ханко: вести оборону на минно-артиллерийской позиции советскому флоту так и не пришлось, а эвакуация гарнизона Ханко оказалась сложной задачей, приведшей к серьезным потерям. Впрочем, это оценка постфактум. В 1939 году предвидеть подобное развитие событий было невозможно.
***
В российском общественном сознании Советско-финская война так и осталась «незнаменитой». Тем не менее, в культуре она оставила заметный след. Глава «Переправа» знаменитой поэмы Александра Твардовского описывает события не Великой Отечественной, а Советско-финской войны. Да и сам Василий Тёркин, её заглавный персонаж, появился именно во время этой войны. Его придумали в редколлегии газеты «На страже родины». Неунывающий Василий был персонажем многочисленных рисованных историй-комиксов со стихотворными подписями, а Твардовский их редактировал. И только во время Великой Отечественной войны Твардовский решил обратиться к этому герою «всерьез». Тогда и родилась поэма «Василий Тёркин» — одно из главных произведений всей русской поэзии. Также именно на Зимней войне родилось художественное объединение плакатистов «Боевой карандаш». Плакаты с его эмблемой (палитра, карандаш и винтовка) выпускались и всю Великую Отечественную войну. Позднее это объединение было вновь возрождено в 1956 году, и плакаты «Боевого карандаша» выпускались в нашем городе вплоть до 1990 года.