Наука и ее двойник

— Можно ответить по-разному. Что такое антропология? Это наука о человеке. Но человека можно изучать и как биологический вид: не только историческом, культурном, но и в биологическом контексте. Этим занимается физическая антропология, а палеоантропология как бы продлевает историю человека в глубь времен. Археология изу­чает историю вещей, палеоантропология — историю человеческого тела.

Есть направления антропологии, которые реально используются в нашей практической жизни — например, разработанный в советское время метод реконструкции внешности по черепу. Михаил Герасимов, разработавший этот метод, — признанный во всем мире авторитет. Его реконструкции нашли широкое применение в криминалистике. Лаборатория Герасимова до сих пор сотрудничает с уголовным розыском: ученые-антропологи нередко выступают как судмедэксперты. Они разработали для следователей-криминалистов методику составления словесного портрета по костным останкам. Например, найден неопознанный полуразрушившийся скелет — по нему восстанавливается портрет. Причем не в научных терминах, а в тех, которые используются при дознании. Эти методы многократно проверены. И то, что их применяют в криминалистике, свидетельствует об их надежности.

Михаил Герасимов за работой

Можно также говорить о применении различных генетических методов. Те, что широко используются в палеоантропологии — сравнение геномов (палеонтологи сопоставляли геномы человека и шимпанзе, гориллы и орангутанга), — используются сейчас и в медицине. Если в ДНК больного человека обнаруживается какая-то странная мутация, то ее можно сравнить с ДНК шимпанзе или макаки, и понять, вредна эта мутация или нет. Если и у шимпанзе или макаки встречается такая замена генетического материала, значит, вероятно, она не патологична и для человека. Такой метод используется для выявления наследственных заболеваний.

— Существуют реконструкции исторических персонажей, а также реконструкции доисторических людей. Все зависит от методик и от сохранности костного материала (насколько он позволяет это делать). Тело современного человека изучено достаточно хорошо, также хорошо изучена анатомия приматов. Если мы предполагаем, что в прошлом действовали такие же закономерности, то можем те же методы применять к минувшим эпохам. Кроме того, существует перекрестная проверка: когда разные специалисты делают свои реконструкции, а потом сравнивают их. Если разными методами получен один и тот же результат, то можно констатировать его надежность.


Антропологическая реконструкция скифского царя Силура, Михаил Герасимов

Естественно, человек меняется со временем: он менялся в доисторическое время, он менялся в историческое время, он меняется сейчас и будет меняться в будущем. Хорошо известно, что в Средневековье люди были достаточно низкими. Загляните в Рыцарский зал в Эрмитаже — там все доспехи рассчитаны на воинов маленького роста. Но древние греки, например, были достаточно высокими. Кроманьонцы тоже были высокими и массивными, а австралопитеки — пониже нас с вами. То есть нет линейной зависимости от времени. Возможно, рост зависит от качества питания. Есть определенные тенденции, которые идут с палеолита: например, уменьшение жевательного аппарата или брахикефализация (процесс, при котором череп становится более округлым, коротким).

— Лженаука — явление не только российское. За рубежом она существует еще в гораздо большем масштабе — стеллажи книг, конференции, институты и институтики, даже телеканалы. В России это всё расцвело пышным цветом в начале девяностых.

В перестройку произошло крушение идеологии, люди стали искать себя. Многие, потеряв почву под ногами, пошли в мистику, оккультизм. Сказалось и крушение образовательной системы, и прорыв к нам массовой западной культуры, целиком ориентированной на потребление зрелищ. У подросшего поколения сложилась не научная, а полумистически-эклектическая картина мира. Что для нее характерно? Клиповое мышление. Это бессвязный набор картинок. Когда подросток читает много плохой фантастики, смот­рит много дурных телепередач, у него стирается грань между реальностью и фантазиями. Он становится очень податливым, он готов воспринимать псевдонаучную информацию. А лжеученые, в отличие от настоящих ученых, ничем не ограничены.

Мне только что прислали статью, посвященную Аркаиму (укрепленное поселение эпохи средней бронзы рубежа III–II тыс. до н. э. в Челябинской области. — Прим. ред.). С одной стороны, это замечательный, уникальный археологический памятник, а с другой стороны, это мекка всевозможных оккультистов, неоязычников и т. п. Ученый, может быть, очень хочет, чтобы в Аркаиме жили древние славяноарии но, если это противоречит фактам, он вынужден от этой «гипотезы» отказаться. А для лжеученого его желание определяет бытие. Поэтому он в «выигрышной» ситуа­ции. Неслучайно лженаукой часто занимаются люди, у которых есть опыт в шоу-бизнесе. Например, писатель-сатирик Михаил Задорнов, который выпустил несколько псевдонаучных книг по ранней истории славян. У таких людей огромный опыт публичных выступлений. Они говорят убедительно, зачастую играют на национальных, шовинистических предрассудках. Очень выигрышный ход: человеку плохо, а ему говорят: «Зато мы высшая раса».

Еще одним фактором, способствующим расцвету лженауки, стало исчезновение популярной науки и узкая специализация науки как таковой. Наука оторвалась от народа, научное знание давно стало практически недоступным для рядового человека, которому вовсе не обязательно разбираться во всех его областях и которому достаточно поверить на слово специалисту. Но какому именно специалисту поверить, каждый решает сам: лектору-очкарику, пишущему абракадабру на доске, пожилой «училке» со скрипучим голосом или классному парню из телевизора, сгибающему взглядом металлические ложки.

Крушение системы образования, стирание грани между правдой и вымыслом, технологии массового внушения, исчезновение популярной науки и слепая вера в «экспертов» — вот киты, на которых держится лженаука.

— Они очень разные. Есть, например, классические пациенты психиат­рической лечебницы. У них всегда имеется небольшая группа поклонников — тоже очень странные люди, в основном маргиналы. Есть люди наподобие Задорнова. Они очень профессиональны в подаче материала и часто мотивированы деньгами или страстью. Это, на мой взгляд, наиболее опасный вариант, потому что такого типа люди лучше всего умеют найти подход к массам. Третий тип — это настоящие ученые, которые стали на путь лженауки. Опыт показывает, что и среди настоящих ученых — в прошлом даже очень заслуженных — встречается немало примеров личностной и профессиональной деформации. Классический пример — Николай Марр, выдающийся лингвист, который в конце жизни разрабатывал лженаучную концепцию яфетических языков. Из ныне живущих можно вспомнить советского биофизика Александра Дуброва, который ушел в парапсихологию. Такие ученые бросают тень на своих коллег и на науку в целом. Пользуясь своим авторитетом, они часто говорят очень гладко, убедительно и как бы аргументированно. Неспециалист не видит подвоха. Тем более, когда такой «авторитетный» специалист приводит многочисленные ссылки на других авторов. Чтобы докопаться до правды, нужно искать первоисточники, которые бывают на иностранном языке и только в печатном виде. Например, попробуй-ка найди журнал Nature за 1933 год! А когда начинаешь копать — выясняется, что в первоисточнике такой цитаты вообще нет, или что она есть, но вырвана из контекста, и с измененным смыслом.

Проблема усугубляется с развитием интернета. С одной стороны, интернет обеспечивает доступность информации, с другой стороны — это ведь помойка. У большинства людей нет навыка отделять мусор, информационный шум от ценной информации. Должен быть у человека некий культурный ценз, который бы позволил пропускать всю информацию через некий фильтр. Разоблачая лженаучные мифы, мы пытаемся такой фильтр создавать.

— Если не воспитывать у людей интерес к науке, если не учить их думать, если, обманывая себя, подсовывать им суррогаты и имитации, — это приведет к деградации или, если говорить в биологических терминах, к эволюционному тупику. Кроме того, книги, статьи, выступления лжеученых очень часто пронизаны нападками на ученых настоящих. При этом широко используются демагогические приемы, навешиваются ярлыки, подтасовываются факты. Создается иллюзия беспомощности ученых: «эти говорят одно, те утверждают другое — сами разобраться не могут, а нас учить берутся…» Так происходит дискредитация научного знания в глазах общества.

— Прибыль деятелям лженауки приносит информационный продукт, так как реальных результатов у них, разумеется, нет, а есть лишь имитация научной деятельности. Их хлеб — пиар, пропаганда. Противостоять этому можно, во‑первых, восстановлением системы образования, во‑вторых, если говорить о более коротких перио­дах времени (и о рыночных условиях), то нужен конкурентоспособный информационный продукт. Качественная научная пропаганда. На Западе, как видим, несмотря на рыночные условия, эта задача решается. Есть замечательные научно-популярные фильмы, целые телевизионные каналы. То, что существовало и в СССР. Но и кроме СССР есть множество положительных исторических примеров. Вспомним Англию конца XIX века. Представьте, лекция биолога Томаса Гексли на тему «Эволюция лошади». Полный зал рабочих! Такой рабочий, может быть, был не слишком образован, но он твердо знал, что наука — это основа прогресса и процветания страны.

Вопрос в том, кто будет возрождать популярную науку. Пока что на уровне государства шаги делаются лишь в обратную сторону. А научное сообщество, если захочет, может кое-что сделать. Важная оговорка — «если захочет». То, что сейчас делается — делается усилиями отдельных энтузиастов. В ближайшем будущем ситуация вряд ли изменится. Но если у энтузиастов есть голова на плечах и есть воля — то это немало... 

1. Подозрительные регалии. Членство в академии с сомнительным названием (вроде «Международной академии исследований будущего»), и тем более в нескольких подобных структурах, говорит не о высокой квалификации, а скорее о желании с помощью купленных регалий пускать пыль в глаза легковерной публике.

2. Специалист, имеющий ученую степень в одной области науки, «гениальные открытия» делает совсем в другой. Скажем, кандидат физико-математических наук развивает новую теорию о том, с помощью каких невероятных технологий были возведены египетские пирамиды.

3. Употребление словосочетаний «официальная наука», «официальная парадигма» и постоянные претензии к научному сообществу.

4. Повышенная эмоциональность, апелляция к чувствам, а не к разуму.

5. Чрезмерная глобальность обобщений и безапелляционность суждений.

Серьезный ученый, говоря о гипотезе, пусть даже поддержанной многочисленными свидетельствами, — понимая риски категоричных утверждений, — обычно добавляет: «вероятно», «можно предположить», «большинство специалистов согласны с тем, что…» Это — хороший тон в научной публикации.

6. Апелляция к «очевидности».

7. Отсутствие конкретики и неупоминание альтернативных гипотез.

По материалам сайта antropogenez.ru

Александр Соколов — создатель и главный редактор научного интернет-портала «Антропогенез.ру». Окончил Санкт-Петербургский государственный университет, по специальности — математик. Работает в сфере интернет-технологий, преподает. 

Созданный Александром Соколовым сайт является популярной русскоязычной интернет-площадкой, посвященной проблемам эволюции и происхождения человека. Сайт публикует научно-популярные материалы, ответы ученых на вопросы читателей, разоблачения антинаучных мифов. При сайте существует клуб, который регулярно проводит заседания в Государственном Дарвиновском музее в Москве, где с докладами выступают ведущие отечественные специалисты в области антропологии, палеоантропологии и генетики.