На ЗИЛе в другой мир (Часть 2)

(начало материала)

Поднимая из праха

Наконец ЗИЛ достигает места назначения. Проезжает через величественные — оттого что полуразрушенные — Тихвинские ворота. Останавливается напротив церкви Покрова Пресвятой Богородицы. Приехавшие начинают разгружать грузовик.




С 2002 года в Рекони каждый год 22 августа в память старца Амфилохия, подвижника XIX века, служится Литургия. Несмотря на то, что добраться сюда очень непросто, народу съезжается много: в этом году службы посетили больше ста человек. Приезжают из окрестных деревень, из храма Успения Пресвятой Богородицы, к которому пустынь приписана. «Автокосмос» приезжает сюда с 2008 года. Началось с малого: расчищали заросли, выносили мусор, затем перекрыли кровлю храма, начали разбирать завалы. Спустя пару лет состоялась встреча «Автокосмоса» с митрополитом Новгородским и Старорусским Львом, который и благословил их начинания. Активно помогают в восстановлении епископ Боровичский и Пестовский Ефрем и священник Владимир Константинов, настоятель храма Успения Пресвятой Богородицы в поселке Любытино Боровичской епархии, к его приходу Реконьская пустынь приписана на время восстановления.



— Владыка Ефрем сказал, что при восстановлении храма — первое дело, — рассказывает Марина Забелина. — Для того чтобы можно было начать службы, мы залезали на крышу и сбивали кирпичи, которые плохо держатся, — чтобы кого-нибудь не убило во время Литургии. В идеале мы бы хотели полностью восстановить монастырь. Но на это всей жизни не хватит. При этом мы ни в коем случае не хотим обустройства дороги — вся молитвенная жизнь сразу уйдет. Захотят строить дорогу — будем ломать.
Сейчас в монастыре живут два трудника и два монаха. Монах Сергий (Саваофов) приехал в Реконь летом, а монах Симеон (Лапшин) здесь с 2009 года. У монаха  Сергия за плечами богатый опыт организации монастырской жизни — и его прибытие может послужить знаком, что монастырь вновь расцветет.


— В жизни мне несколько раз приходилось обустраивать новое место и переходить дальше в другие земли — волею судеб Божиих, — рассказывает монах Сергий. — На Кавказе мы организовали пустынь с нуля и, чтобы хоть как-то установить режим духовной жизни, прежде всего определяли место богослужений в распорядке дня. Пока так получается, что постоянного священника здесь нет — так что мы служим утреню, вечерню, полуночницу; когда он приезжает, служим Литургию. Всегда так бывает, что люди приходят и уходят из пустыни. Разум человека — шарик ртути на поверхности мрамора, как говорили святые отцы, — малейшее колебание его отклоняет. В течение часа мы передумываем за всех правителей земли, думаем о чем угодно, только не о самом главном. Поэтому если человек в пустыни не научился контролировать свою внутреннюю жизнь, то его уведет помысел. «Может быть, у меня родители заболели? Надо пойти их проведать». Или: человек пришел в монастырь, женщин проклинал, мол, какие они все негодяйки, и вдруг через месяц говорит — а может, жениться мне, что я здесь делаю?



  Монаху Симеону люди пишут письма, шлют записки. «В мир» он возвращается редко: после этого, как он рассказывает, очень трудно снова войти в ритм монашеской жизни.
— Прежде всего, я здесь ничего никому не советую. Как я могу? Будь я, как Серафим Саровский… Я просто молюсь, как мне положено. Возьму записки, перепишу имена, и год их читаю: год те, что за здравие, год — что за упокоение. Но и помощь-то приходит не по моим молитвам, а по вере этих людей. Всё, что происходит сейчас в мире, — не от здравого ума. Все эти войны, воровство. Если бы здраво думали, так бы не поступали. Не думают люди, что потом умирать придется, отвечать придется. Вроде бы и верующие — ходят в церковь, свечки ставят, — но до них не доходит, что потом отвечаешь за себя лично. Вот ты погулял, вот ты украл: можно людей обмануть, но Бога-то не обманешь. Впрочем, что там, это же элементарные вещи. Ничего зря не бывает, все по воле Господа. Надеюсь, что я сюда попал не просто так. Как и эти люди, которые приезжают сюда и помогают. Я иногда, может, и думаю, что восстановление монастыря — суета, молиться мешает. Но, с другой стороны: а почему нет? Вновь будет обитель! Пусть не в том величии, как когда-то, но пусть хотя бы как скит.


 
Все собираются на Литургию в церкви Покрова Пресвятой Богородицы. Потом пьют чай, недолго беседуют. Затем все приехавшие, кроме трудника Володи и отца Ионы, садятся в ЗИЛ и уезжают обратно в Заозерье. Дождь так и не утих, стемнело и похолодало. Еще два часа трясет и пахнет бензином.

А из деревни, после пятиминутной передышки, — по машинам и назад в город. На середине пути начинает пищать телефон — вновь есть сигнал. Автомобилисты возвращаются в мир, где Иван Ургант смеется вместе с Максимом Галкиным и по Первому каналу показывают концерт Мадонны.

Прыжок веры

Когда ЗИЛ ползет по разбитой дороге, для человека из так называемого цивилизованного мира в воздухе висит лишь один вопрос: зачем? Зачем эти люди возят кирпичи в лес, тратят столько сил и времени на забытый всеми монастырь? Кирилл Забелин, давний участник инициативной группы, приезжает в пустынь чуть ли не каждую неделю — из Петербурга, тратя по 12 часов только на дорогу: 4 часа от Петербурга до Заозерья, 2 часа от Заозерья до пустыни и столько же обратно. Почему?
— Прежде всего, у этого места удивительная история, — отвечает он. — Здесь многое можно узнать, многому научиться, помогая монастырю. Сейчас мы собираем материалы к канонизации старца Амфилохия и последнего монаха Рекони отца Нифонта, расстрелянного в 1937 году — опять-таки, не каждый человек прикасается в своей жизни к подобной процедуре.
Но разве это много? Достаточно ли простого интереса к подобному месту, чтобы приехать и начать его восстанавливать?
— Мы верующие люди, — говорит Марина Забелина. — Нам нравится, что столько трудностей нужно преодолеть, чтобы попасть в пустынь. Это очень намоленное место, спасительное.
— Не представляете, сколько раз хотелось взять и всё это бросить, — говорит Кирилл. — Особенно поначалу, когда ЗИЛа не было и мы мешки со штукатуркой на себе носили. Но, в конце концов, ну работал бы я в Петербурге — но ради чего бы я жил?
Те жители больших городов, чьей жизнью управляет только прагматическая логика, обывательская мудрость, наверное, никогда не поймут этих людей. На протяжении всей истории были те, кто жил рассудком, и те, кто следовал призыву Бога, превосходящего любой разум. И те, и другие смотрели друг на друга с недоумением.




Датский философ Серен Кьеркегор, пытаясь понять верующего человека, называл его действия «движением веры» или «прыжком веры». Раскрыть это понятие можно так: человек жертвует ради чего-то нелогичного лучшим, что у него есть, — и получает взамен гораздо большее, потому что твердо в это верит. Пример «прыжка веры» для непонятливых — жертвоприношение Исаака: Авраам жертвует сыном ради Господа, твердо веруя, что Господь милосерд. Возможно, те, кто приезжают помогать Реконьскому монастырю, совершают этот самый прыжок.