Между Римом и Палестиной
Выставка «Генрих Семирадский и колония русских художников в Риме», посвященная 175-летию со дня рождения живописца, открывается в Государственном Русском музее 20 декабря
Раздел: ЧТО ЧИТАТЬ, СЛУШАТЬ, СМОТРЕТЬ
Генрих Семирадский — представитель позднего европейского академизма в живописи. Несмотря на то, что он был, прежде всего, мастером античного жанра, сегодня мы скорее знаем этого художника по его картинам на библейские сюжеты. Впрочем, звание академика в 1873 году Семирадский получил за огромную композицию «Грешница», написанную на сюжет одноименной поэмы графа Толстого на основе апокрифа, поскольку сюжет (преображение перед взором Христа приведенной на суд блудницы) отсутствует в канонических Евангелиях. Картина была восторженно встречена профессорами Академии, но не принята критиками, которые сочли, что второстепенные «эффекты» сюжета прописаны лучше, нежели его герои. Это качество живописи твердо сохранилось за Семирадским. Историк искусства Петр Гнедич писал, что, глядя на картины Семирадского, «мы помним просветы через оливы на мраморе водоемов, вазу с цветами Посейдона, — но не осталось в памяти ни одного лица, ни одного типа». «Грешницу» Семирадский пишет за границей, выиграв по завершении учебы в Академии престижную шестилетнюю пенсионерскую поездку. Там он увлекается историй раннего христианства и пишет картину «Факелы Нерона» (другое название — «Сожжение христиан»). За картину он получает звание профессора Академии художеств, а на всемирной выставке в Париже удостаивается высшей награды, после
которой три европейские академии живописи избирают его своим почетным членом. Критики же отдают должное художнику за мастерство, с которым он пишет мрамор и ткани, но остаются недовольны композицией и тем, как написаны сами христиане. Семирадский впервые в русской живописи соединил масштабность исторического жанра и пленэрные эффекты — веяние импрессионизма. Критики писали, что «для Семирадского люди и предметы одинаково неодушевлены или, точнее, одушевлены одинаково». Так и на картине «Христос у Марфы и Марии»: мы видим хорошо узнаваемый пейзаж Святой Земли, залитый солнцем дворик, искусно прописанные
просветы в зарослях винограда, свет и тень под оливами, и в этот пейзаж включены несколько статичная фигура Христа в образе античного философа, сидящая у его ног Мария и еле заметная на заднем плане Марфа, которой в самом Евангелии отводится далеко не последняя роль. Бесспорно, художнику не удавалось передать психологические особенности характера и настроение героев, но его достоинство в другом. Евангельские сюжеты Семирадский изображает как жанровые сцены, в которых мастерски передает атмосферу и общее впечатление от сюжета. Да и можно ли изобразительно передать настроение Христа? Богословие в красках несет в себе икона, в которой главное — смысл и событие в вечности, психологизм же и настроение, как временные
характеристики, здесь явно лишние. А в живописи для передачи общего впечатления о Евангельском сюжете искусность художника именно как портретиста не так уж и важна. Семирадский создает образы, которые можно назвать иллюстрациями к Евангелию и истории древней Церкви. Несмотря на то, что само по себе это не может быть заслугой художника первого ряда, тем не менее, его картины популярно визуализировали Евангелие. Более того, живопись Семирадского всколыхнула интерес писателей и художников к сюжетам истории древней Церкви. Картина «Факелы Нерона» стала отправной точкой для написания Генрихом Сенкевичем романа «Камо грядеши?». Писатель остановился в Риме в доме Семирадского, и тот показывал ему памятники первых веков христианства, в том числе знаменитую церковь, по преданию, построенную на месте явления Христа апостолу Петру (ключевой эпизод романа). Интересно, что при экранизации романа для построения мизансцен и композиции кадра режиссер фильма Ежи Кавалерович использовал именно картины Семирадского. Художник участвовал в росписи фресок в храме Христа Спасителя в Москве, где написал запрестольный образ, четыре
фрески с житием благоверного князя Александра Невского и две — с сюжетами Господских праздников. Работал он и как декоратор: его кисти принадлежат фрески для Московского исторического музея. Разумеется, не оставлял художник и античный жанр (всё-таки лучшей его картиной считается полотно «Фрина
на празднике Посейдона в Элевзине»). Не принятый русскими критиками, Семирадский уединяется в Риме. Его дом, правда, сразу попадает в путеводители в качестве местной достопримечательности, и художник, чтобы сократить число посетителей, принимает у себя дома дважды в неделю. В последние годы он перестал участвовать в российских выставках, но регулярно экспонировал свои картины в родной Польше. На выставке в рамках единой экспозиции впервые будет представлено около 125 произведений Семирадского и его современников — русских живописцев и скульпторов академического направления, работавших в Вечном городе
во второй половине XIX — начале XX веков: Марка Антокольского, Степана Бакаловича, Владимира Беклемишева, Михаила Боткина, Федора Бронникова, Николая Лаверецкого, Александра Риццони, Александра и Павла Сведомских, Василия Смирнова, Павла Чистякова и других. Зрители увидят яркие образцы пейзажного, бытового, портретного и исторического жанров, ставшие классикой отечественного искусства. В том числе в экспозиции будут представлены картины художников, вдохновленных Семирадским на выбор сюжетов из истории
древней Церкви. В наиболее масштабный раздел выставки, посвященный творчеству Генриха Семирадского, будут включены не только его знаменитые полотна из коллекций Русского музея и Третьяковской галереи, но и менее известные произведения из провинциальных и частных собраний.
которой три европейские академии живописи избирают его своим почетным членом. Критики же отдают должное художнику за мастерство, с которым он пишет мрамор и ткани, но остаются недовольны композицией и тем, как написаны сами христиане. Семирадский впервые в русской живописи соединил масштабность исторического жанра и пленэрные эффекты — веяние импрессионизма. Критики писали, что «для Семирадского люди и предметы одинаково неодушевлены или, точнее, одушевлены одинаково». Так и на картине «Христос у Марфы и Марии»: мы видим хорошо узнаваемый пейзаж Святой Земли, залитый солнцем дворик, искусно прописанные
просветы в зарослях винограда, свет и тень под оливами, и в этот пейзаж включены несколько статичная фигура Христа в образе античного философа, сидящая у его ног Мария и еле заметная на заднем плане Марфа, которой в самом Евангелии отводится далеко не последняя роль. Бесспорно, художнику не удавалось передать психологические особенности характера и настроение героев, но его достоинство в другом. Евангельские сюжеты Семирадский изображает как жанровые сцены, в которых мастерски передает атмосферу и общее впечатление от сюжета. Да и можно ли изобразительно передать настроение Христа? Богословие в красках несет в себе икона, в которой главное — смысл и событие в вечности, психологизм же и настроение, как временные
характеристики, здесь явно лишние. А в живописи для передачи общего впечатления о Евангельском сюжете искусность художника именно как портретиста не так уж и важна. Семирадский создает образы, которые можно назвать иллюстрациями к Евангелию и истории древней Церкви. Несмотря на то, что само по себе это не может быть заслугой художника первого ряда, тем не менее, его картины популярно визуализировали Евангелие. Более того, живопись Семирадского всколыхнула интерес писателей и художников к сюжетам истории древней Церкви. Картина «Факелы Нерона» стала отправной точкой для написания Генрихом Сенкевичем романа «Камо грядеши?». Писатель остановился в Риме в доме Семирадского, и тот показывал ему памятники первых веков христианства, в том числе знаменитую церковь, по преданию, построенную на месте явления Христа апостолу Петру (ключевой эпизод романа). Интересно, что при экранизации романа для построения мизансцен и композиции кадра режиссер фильма Ежи Кавалерович использовал именно картины Семирадского. Художник участвовал в росписи фресок в храме Христа Спасителя в Москве, где написал запрестольный образ, четыре
фрески с житием благоверного князя Александра Невского и две — с сюжетами Господских праздников. Работал он и как декоратор: его кисти принадлежат фрески для Московского исторического музея. Разумеется, не оставлял художник и античный жанр (всё-таки лучшей его картиной считается полотно «Фрина
на празднике Посейдона в Элевзине»). Не принятый русскими критиками, Семирадский уединяется в Риме. Его дом, правда, сразу попадает в путеводители в качестве местной достопримечательности, и художник, чтобы сократить число посетителей, принимает у себя дома дважды в неделю. В последние годы он перестал участвовать в российских выставках, но регулярно экспонировал свои картины в родной Польше. На выставке в рамках единой экспозиции впервые будет представлено около 125 произведений Семирадского и его современников — русских живописцев и скульпторов академического направления, работавших в Вечном городе
во второй половине XIX — начале XX веков: Марка Антокольского, Степана Бакаловича, Владимира Беклемишева, Михаила Боткина, Федора Бронникова, Николая Лаверецкого, Александра Риццони, Александра и Павла Сведомских, Василия Смирнова, Павла Чистякова и других. Зрители увидят яркие образцы пейзажного, бытового, портретного и исторического жанров, ставшие классикой отечественного искусства. В том числе в экспозиции будут представлены картины художников, вдохновленных Семирадским на выбор сюжетов из истории
древней Церкви. В наиболее масштабный раздел выставки, посвященный творчеству Генриха Семирадского, будут включены не только его знаменитые полотна из коллекций Русского музея и Третьяковской галереи, но и менее известные произведения из провинциальных и частных собраний.
