Лики и лица Благовещенской церкви
Трудно представить себе Васильевский остров без этого высокого старинного храма, окруженного садом. Кажется, что он стоит тут с самого основания Петербурга. Это почти что правда: 7 октября исполняется 250 лет со дня освящения храма Благовещения Пресвятой Богородицы. Церковь пережила расцвет и запустение, была сильно покалечена в советское время, а сейчас с великим трудом обретает былую красоту. По крупицам восстанавливается и история церкви, возвращается молитвенная память. Отчетливее проступают лики и лица тех, кто молился в этом храме в прошлом. И все интереснее вглядываться в лица ныне живущих…
Раздел: Приход
Журнал: № 10 (октябрь) 2012Автор: Ольга Надпорожская Фотограф: Станислав Марченко Опубликовано: 7 октября 2012
Трудно представить себе Васильевский остров без этого высокого старинного храма, окруженного садом. Кажется, что он стоит тут с самого основания Петербурга. Это почти что правда: 7 октября исполняется 250 лет со дня освящения храма Благовещения Пресвятой Богородицы. Церковь пережила расцвет и запустение, была сильно покалечена в советское время, а сейчас с великим трудом обретает былую красоту. По крупицам восстанавливается и история церкви, возвращается молитвенная память. Отчетливее проступают лики и лица тех, кто молился в этом храме в прошлом. И все интереснее вглядываться в лица ныне живущих…
Святые и поэты
Самая чтимая святыня Благовещенского храма — икона святителя Тихона Задонского с частицей его мощей. Именно владыка Тихон в 1762 году освятил первый придел Благовещенской церкви в честь святых Кира и Иоанна. Никто не разглядел тогда в молодом Новгородском викарии (ему не было и 40 лет) будущего великого подвижника. Но вскоре владыка Тихон был избран Воронежским епископом, а затем ушел на покой и поселился в Задонском Рождество‑Богородицком монастыре. Жил он в обители «хуже монаха», имел всего одну рясу и обу-вался в лапти. К святителю приходило много посетителей, а больше всего он любил беседовать с простыми людьми… В 1783 году святитель скончался, в 1861‑м — был причислен к лику святых. Так Благовещенская церковь в Санкт-Петербурге обрела небесного покровителя.
Есть в храме и икона блаженной Ксении Петербургской. В житии святой говорится, что она странствовала по Петербургской стороне и по Васильевскому острову, часто бывала на Смоленском кладбище. Неужели блаженная могла обойти стороной величественный Богородичный храм? Годы строительства и освящения церкви приходятся как раз на время ее жизни. И, хотя в житии прямых указаний на это нет, можно предположить, что святая Ксения заходила и в Благовещенскую церковь.
В XVIII веке среди прихожан храма были М. В. Ломоносов и В. К. Тредиаковский. Михаил Васильевич в специальном представлении не нуждается — о нем непрестанно пишут, говорят и снимают фильмы. Написал о нем книгу и один из нынешних прихожан Благовещенской церкви — писатель Георгий Михайлов. А вот поэт Василий Кириллович Тредиаковский, происходивший, кстати говоря, из духовного сословия, известен гораздо меньше. И зря: Пушкин, например, был очень высокого мнения о своем предшественнике. «Тредьяковский был, конечно, почтенный и порядочный человек, — писал поэт. — Его филологические и грамматические изыскания очень замечательны. Он имел в русском стихосложении обширнейшее понятие, нежели Ломоносов и Сумароков».
Игумении и странницы
В 1845–1854 годах при Благовещенской церкви располагался Воскресенский Новодевичий монастырь, позже перенесенный на окраину города, за Московскую заставу. Настоятельницей монастыря в то время была известная подвижница — игумения Феофания (Александра Сергеевна Готовцова). Несколько ярких, совершенно житийных эпизодов из жизни матушки Феофании относятся именно к «благовещенскому» периоду ее трудов.
Однажды в монастырь приехал важный сановник, и матушка вышла встречать его в прихожую. Тот кивнул неприметной монахине и прошел в залу, потом — в гостиную… Оказавшись возле закрытых дверей, гость в недоумении обернулся к «привратнице» и поинтересовался, где же игумения. «Меня, недостойную, называют игуменией», — отвечала мать Феофания. Изумленный сановник долго извинялся перед ней: он никогда не думал, что игумении могут быть такими «препростыми».
В другой раз матушка увидела в окно мужика, везущего на дровнях бедный гроб. На гробе сидели плачущие дети — мальчик лет шести и двухлетняя девочка. Оказалось, что их нищенка-мать умерла и дети остались круглыми сиротами. Мать Феофания взяла на себя заботу о детях: мальчик начал учиться в школе, а девочку взял на воспитание монастырь. Вслед за матушкой Феофанией в Санкт-Петербург приехала еще одна самобытная подвижница — 70‑летняя странница Дарьюшка (Дария Александровна Шурыгина). Сохранилось много рассказов Дарьюшки — образных, поэтичных, порой забавных. А удивительнее всего — постоянное молитвенное обращение Дарьюшки к Всевышнему: «Нет Тебя, Господи, краше, нет Тебя, Господи, добряе!».
В жизнеописании Дарьюшки говорится, что она «любила бегать с Ва-сильевского острова от Благовещенской церкви к обедне к Скорбящей (на углу Шпалерной улицы и Воскресенского проспекта) или в Казанский собор». Перед кончиной блаженная приняла постриг с именем Исидоры. Похоронена она на Новодевичьем кладбище, а ее любимая «генеральша», игумения Феофания, — у алтаря монастырского Воскресенского собора.
Ссыльный настоятель
С 1915 по 1920 год настоятелем Благовещенской церкви был священник Михаил Поспелов. Отец Михаил был прекрасно образован и ранее служил в храме Императорского лицея. Когда в холодном 1920 году батюшка разбирал на дрова сарай, упавшие с крыши стропила перебили ему позвоночник и переломили стопу правой ноги. Так отец Михаил стал инвалидом и в храме служить уже не мог. Но он начал совершать богослужения у себя на квартире, исповедовал и наставлял духовных детей — в основном интеллигентных женщин из «бывших». Оказавшись в вынужденном затворе, батюшка стал заниматься богословием и написал книгу «Техника умственного труда».
В 1933 году в квартире у отца Михаила был произведен обыск. Поскольку священник был инвалидом, вместо него арестовали жену Анну, которая провела в заключении больше двух месяцев. В конце следствия супругам был вынесен приговор: три года ссылки. Отец Михаил и его матушка оказались в тихом провинциальном Галиче, откуда уже никогда не вернулись в родной город. Батюшка мог передвигаться только с помощью палок и стульев, но старался заниматься физическим трудом: пилил и колол дрова. По праздникам в дом приходил священник из местной церкви и служил молебен, после чего отец Михаил доставал цитру и исполнял романсы.
Во время войны в Галич приехали родственники отца Михаила с детьми, и часть своего хлеба он стал отдавать им. В последние дни жизни больной и слабый от голода священник продолжал молиться, читать и конспектировать книги по истории, философии и психологии. Ко Господу батюшка отошел в 1943 году, его жена — в 1946‑м.
«Не поверил бы, что стану здесь настоятелем»
В 1936 году Благовещенская церковь была «ликвидирована», и в ее здании разместилось производственное предприятие. Богослужения в храме прекратились почти на 60 лет. Возле храма в те годы жили многие из его нынешних прихожан, ходил мимо и будущий настоятель, отец Андрей Дьяконов. Хотя жил он тогда далеко от Васильевского острова — на Малой Охте.
— Через мост от нас была Александро-Невская Лавра, — вспоминает протоиерей Андрей Дьяконов. — И когда нам с приятелем было лет по 20, мы часто ходили туда гулять. Потом стали заходить в собор, почувствовав, что в нем присутствует благодать. Мы не могли этого объяснить, но это было очень ощутимо! Мы заходили, стесняясь, боясь перекреститься, озираясь по сторонам, — и все-таки стояли. А потом выходили, садились в транспорт и чувствовали большую разницу между повседневным состоянием и состоянием в храме. Так нам Господь Себя открыл, по Своей великой милости…
Мимо Благовещенского храма я каждый день ходил в течение трех лет в начале 1970‑х. Я работал тогда слесарем радиоаппаратуры на заводе Козицкого, за Малым проспектом. Тогда я мог поверить во что угодно — кроме того, что стану настоятелем этого храма! В нем располагался завод, и он производил очень гнетущее впечатление. Естественно, на храме не было крестов. В окнах очень ярко горели лампы дневного света. Здесь была охраняемая территория, куда нельзя было заходить без пропуска. Я не мог и представить, что именно мне придется сносить все эти заборы, склады и гаражи!..
Корабль спасения
Но самым первым настоятелем ожившего храма был священник Стефан Дымша, который в 1992 году начал совершать богослужения в Ильинском приделе. «В 1994 году за одну неделю произошли события очень важные и серьезные, — вспоминает певчий Благовещенского храма Никита Андреев. — Из церкви наконец-то выехала типография. На храме установили первый крест. И — от инсульта скончался отец Стефан. Будто батюшка выполнил свое предназначение на земле, и Господь забрал его».
— Когда открылась Благовещенская церковь, я носила во чреве самую младшую мою дочку, и помню, как мне было тяжело по лестнице на второй этаж подниматься, — рассказывает прихожанка храма, матушка Зинаида Грозовская, мать девятерых детей. — Но я понимала, что все равно нужно исповедоваться, причащаться, чтобы ребенок укреплялся духовно уже во чреве, слушал песнопения тогда еще очень маленького и неумелого хора. Иногда даже меня просили, чтобы я попела в хоре, потому что певцы были начинающие… С открытием храма связан еще одни памятный момент. Когда алтарь Благовещенской церкви еще не был освящен (там шел ремонт), я у батюшки взяла благословение и зашла туда. Там не было ни одной иконы. Белые стены, чистый пол. Но какая почувствовалась благодать!.. А сейчас смотришь и радуешься, что все — слава Тебе, Господи, — потихонечку восстанавливается.
— Я живу на Васильевском острове уже больше 30 лет, — говорит прихожанин церкви фотограф Александр Петросян. — Каждый день, с начала 1980‑х, я ходил мимо этого храма. В те годы в нем располагался завод, все было огорожено. А однажды, году в 1992‑м, я увидел, что ворота открыты! Но внутрь я зайти тогда не решился, просто вокруг походил… Я с детства в трудные минуты, как и многие, своими словами пытался обращаться к Богу. А однажды столкнулся с очень серьезными проблемами — и вот тогда пришел в Благовещенский храм. Вот уже семь лет хожу я сюда и часто ловлю себя на мысли: так быстро время идет, но как мало успеваешь вырасти духовно! Однажды перед Пасхой наш священник, отец Анатолий Сысоев, освящал куличи и сказал: «Наш храм — это корабль спасения. Что вы там в море барахтаетесь, бегите скорее сюда!». Когда я долго отсутствую, а потом прихожу в храм, у меня такое ощущение, что я был под водой — и вдруг, наконец-то, вынырнул. Так мою душу и сердце сюда тянет, что я не переезжаю отсюда, хотя мог бы. Ведь из окна моей квартиры видна верхушка креста! Для меня это очень важно.
Времени нет
Наблюдать возрождение церкви — так же удивительно, как видеть растущего ребенка. Был низкий потолок — и вдруг открылся высокий купол с летящим голубем, как на иконе Благовещения. Были белые стены — появились золотистые росписи, а в центре храма, прямо над головой, засияла радуга. Это Ной, наконец-то, вышел из ковчега, и Бог установил завет с ним и его потомством: «Не будет более вода потопом на истребление всякой плоти» (Быт. 9, 15). А когда установили крест на колокольне, оказалось, что он вознесен к небу выше всех крыш и шпилей Васильевского острова.
Кроме образа святителя Тихона Задонского, в храме много других чтимых икон. О том, что молитвы перед ними были услышаны, говорят «привесы» — крестики, цепочки, кольца и сережки, которые прикреплены к образам: в дар. В правом приделе — небольшая Казанская икона Божией Матери с удивительно добрым ликом, которую здесь особенно любят.
Перед этой иконой любила сидеть самая старая прихожанка нашего храма, 90‑летняя Александра Михайловна Покровская. У нее было очень красивое, спокойное лицо, голубые глаза. Шерстяной платок на голове тоже был голубым. Баба Саша с детства верила в Бога и всегда ходила в церковь. На войне убили ее мужа, а дочки погибли в Ленинграде во время бомбежки. Тогда баба Саша сама пошла на фронт и стала прачкой — стирала бинты и солдатские гимнастерки. А после войны, вернувшись в Ленинград, часто ездила на трамвае с Васильевского в Князь-Владимирский собор. Но когда начались богослужения в Благовещенской церкви, она с радостью стала ходить в этот храм и говорила, что здесь «все по-домашнему».
Дня за два до смерти к бабе Саше пришел священник из Благовещенской церкви. Александра Михайловна была в забытьи, но, когда батюшка подошел к ее кровати, открыла глаза и назвала его по имени. А когда он достал крохотную Чашу со Святыми Дарами и причастил ее, в комнате — правда — стало гораздо светлее.
Однажды возле Казанской иконы ко мне подошел наш прихожанин Николай Андреевич Перехожук. «Это тебе от Божией Матери», — сказал он и вложил мне в руку конфеты. Несколько лет назад Николай Андреевич отошел ко Господу — а я до сих пор словно вижу у себя в ладони конфеты в пестрых фантиках. Справа, сквозь окно, падает луч света, а слева улыбается Богородица.
7 октября, когда Благовещенскому храму исполнится 250 лет, его снова посетит святитель Тихон Задонский. В этот день монахи Задонского Рождество‑Богородицкого монастыря привезут в храм икону святителя с частицей его мощей. Как будто времени нет, и все едины, и небо соединяется с землей… и даже для нас во всем этом есть какое-то место.
Ольга Надпорожская
Святые и поэты
Самая чтимая святыня Благовещенского храма — икона святителя Тихона Задонского с частицей его мощей. Именно владыка Тихон в 1762 году освятил первый придел Благовещенской церкви в честь святых Кира и Иоанна. Никто не разглядел тогда в молодом Новгородском викарии (ему не было и 40 лет) будущего великого подвижника. Но вскоре владыка Тихон был избран Воронежским епископом, а затем ушел на покой и поселился в Задонском Рождество‑Богородицком монастыре. Жил он в обители «хуже монаха», имел всего одну рясу и обу-вался в лапти. К святителю приходило много посетителей, а больше всего он любил беседовать с простыми людьми… В 1783 году святитель скончался, в 1861‑м — был причислен к лику святых. Так Благовещенская церковь в Санкт-Петербурге обрела небесного покровителя.
Есть в храме и икона блаженной Ксении Петербургской. В житии святой говорится, что она странствовала по Петербургской стороне и по Васильевскому острову, часто бывала на Смоленском кладбище. Неужели блаженная могла обойти стороной величественный Богородичный храм? Годы строительства и освящения церкви приходятся как раз на время ее жизни. И, хотя в житии прямых указаний на это нет, можно предположить, что святая Ксения заходила и в Благовещенскую церковь.
В XVIII веке среди прихожан храма были М. В. Ломоносов и В. К. Тредиаковский. Михаил Васильевич в специальном представлении не нуждается — о нем непрестанно пишут, говорят и снимают фильмы. Написал о нем книгу и один из нынешних прихожан Благовещенской церкви — писатель Георгий Михайлов. А вот поэт Василий Кириллович Тредиаковский, происходивший, кстати говоря, из духовного сословия, известен гораздо меньше. И зря: Пушкин, например, был очень высокого мнения о своем предшественнике. «Тредьяковский был, конечно, почтенный и порядочный человек, — писал поэт. — Его филологические и грамматические изыскания очень замечательны. Он имел в русском стихосложении обширнейшее понятие, нежели Ломоносов и Сумароков».
Игумении и странницы
В 1845–1854 годах при Благовещенской церкви располагался Воскресенский Новодевичий монастырь, позже перенесенный на окраину города, за Московскую заставу. Настоятельницей монастыря в то время была известная подвижница — игумения Феофания (Александра Сергеевна Готовцова). Несколько ярких, совершенно житийных эпизодов из жизни матушки Феофании относятся именно к «благовещенскому» периоду ее трудов.
Однажды в монастырь приехал важный сановник, и матушка вышла встречать его в прихожую. Тот кивнул неприметной монахине и прошел в залу, потом — в гостиную… Оказавшись возле закрытых дверей, гость в недоумении обернулся к «привратнице» и поинтересовался, где же игумения. «Меня, недостойную, называют игуменией», — отвечала мать Феофания. Изумленный сановник долго извинялся перед ней: он никогда не думал, что игумении могут быть такими «препростыми».
В другой раз матушка увидела в окно мужика, везущего на дровнях бедный гроб. На гробе сидели плачущие дети — мальчик лет шести и двухлетняя девочка. Оказалось, что их нищенка-мать умерла и дети остались круглыми сиротами. Мать Феофания взяла на себя заботу о детях: мальчик начал учиться в школе, а девочку взял на воспитание монастырь. Вслед за матушкой Феофанией в Санкт-Петербург приехала еще одна самобытная подвижница — 70‑летняя странница Дарьюшка (Дария Александровна Шурыгина). Сохранилось много рассказов Дарьюшки — образных, поэтичных, порой забавных. А удивительнее всего — постоянное молитвенное обращение Дарьюшки к Всевышнему: «Нет Тебя, Господи, краше, нет Тебя, Господи, добряе!».
В жизнеописании Дарьюшки говорится, что она «любила бегать с Ва-сильевского острова от Благовещенской церкви к обедне к Скорбящей (на углу Шпалерной улицы и Воскресенского проспекта) или в Казанский собор». Перед кончиной блаженная приняла постриг с именем Исидоры. Похоронена она на Новодевичьем кладбище, а ее любимая «генеральша», игумения Феофания, — у алтаря монастырского Воскресенского собора.
Ссыльный настоятель
С 1915 по 1920 год настоятелем Благовещенской церкви был священник Михаил Поспелов. Отец Михаил был прекрасно образован и ранее служил в храме Императорского лицея. Когда в холодном 1920 году батюшка разбирал на дрова сарай, упавшие с крыши стропила перебили ему позвоночник и переломили стопу правой ноги. Так отец Михаил стал инвалидом и в храме служить уже не мог. Но он начал совершать богослужения у себя на квартире, исповедовал и наставлял духовных детей — в основном интеллигентных женщин из «бывших». Оказавшись в вынужденном затворе, батюшка стал заниматься богословием и написал книгу «Техника умственного труда».
В 1933 году в квартире у отца Михаила был произведен обыск. Поскольку священник был инвалидом, вместо него арестовали жену Анну, которая провела в заключении больше двух месяцев. В конце следствия супругам был вынесен приговор: три года ссылки. Отец Михаил и его матушка оказались в тихом провинциальном Галиче, откуда уже никогда не вернулись в родной город. Батюшка мог передвигаться только с помощью палок и стульев, но старался заниматься физическим трудом: пилил и колол дрова. По праздникам в дом приходил священник из местной церкви и служил молебен, после чего отец Михаил доставал цитру и исполнял романсы.
Во время войны в Галич приехали родственники отца Михаила с детьми, и часть своего хлеба он стал отдавать им. В последние дни жизни больной и слабый от голода священник продолжал молиться, читать и конспектировать книги по истории, философии и психологии. Ко Господу батюшка отошел в 1943 году, его жена — в 1946‑м.
«Не поверил бы, что стану здесь настоятелем»
В 1936 году Благовещенская церковь была «ликвидирована», и в ее здании разместилось производственное предприятие. Богослужения в храме прекратились почти на 60 лет. Возле храма в те годы жили многие из его нынешних прихожан, ходил мимо и будущий настоятель, отец Андрей Дьяконов. Хотя жил он тогда далеко от Васильевского острова — на Малой Охте.
— Через мост от нас была Александро-Невская Лавра, — вспоминает протоиерей Андрей Дьяконов. — И когда нам с приятелем было лет по 20, мы часто ходили туда гулять. Потом стали заходить в собор, почувствовав, что в нем присутствует благодать. Мы не могли этого объяснить, но это было очень ощутимо! Мы заходили, стесняясь, боясь перекреститься, озираясь по сторонам, — и все-таки стояли. А потом выходили, садились в транспорт и чувствовали большую разницу между повседневным состоянием и состоянием в храме. Так нам Господь Себя открыл, по Своей великой милости…
Мимо Благовещенского храма я каждый день ходил в течение трех лет в начале 1970‑х. Я работал тогда слесарем радиоаппаратуры на заводе Козицкого, за Малым проспектом. Тогда я мог поверить во что угодно — кроме того, что стану настоятелем этого храма! В нем располагался завод, и он производил очень гнетущее впечатление. Естественно, на храме не было крестов. В окнах очень ярко горели лампы дневного света. Здесь была охраняемая территория, куда нельзя было заходить без пропуска. Я не мог и представить, что именно мне придется сносить все эти заборы, склады и гаражи!..
Корабль спасения
Но самым первым настоятелем ожившего храма был священник Стефан Дымша, который в 1992 году начал совершать богослужения в Ильинском приделе. «В 1994 году за одну неделю произошли события очень важные и серьезные, — вспоминает певчий Благовещенского храма Никита Андреев. — Из церкви наконец-то выехала типография. На храме установили первый крест. И — от инсульта скончался отец Стефан. Будто батюшка выполнил свое предназначение на земле, и Господь забрал его».
— Когда открылась Благовещенская церковь, я носила во чреве самую младшую мою дочку, и помню, как мне было тяжело по лестнице на второй этаж подниматься, — рассказывает прихожанка храма, матушка Зинаида Грозовская, мать девятерых детей. — Но я понимала, что все равно нужно исповедоваться, причащаться, чтобы ребенок укреплялся духовно уже во чреве, слушал песнопения тогда еще очень маленького и неумелого хора. Иногда даже меня просили, чтобы я попела в хоре, потому что певцы были начинающие… С открытием храма связан еще одни памятный момент. Когда алтарь Благовещенской церкви еще не был освящен (там шел ремонт), я у батюшки взяла благословение и зашла туда. Там не было ни одной иконы. Белые стены, чистый пол. Но какая почувствовалась благодать!.. А сейчас смотришь и радуешься, что все — слава Тебе, Господи, — потихонечку восстанавливается.
— Я живу на Васильевском острове уже больше 30 лет, — говорит прихожанин церкви фотограф Александр Петросян. — Каждый день, с начала 1980‑х, я ходил мимо этого храма. В те годы в нем располагался завод, все было огорожено. А однажды, году в 1992‑м, я увидел, что ворота открыты! Но внутрь я зайти тогда не решился, просто вокруг походил… Я с детства в трудные минуты, как и многие, своими словами пытался обращаться к Богу. А однажды столкнулся с очень серьезными проблемами — и вот тогда пришел в Благовещенский храм. Вот уже семь лет хожу я сюда и часто ловлю себя на мысли: так быстро время идет, но как мало успеваешь вырасти духовно! Однажды перед Пасхой наш священник, отец Анатолий Сысоев, освящал куличи и сказал: «Наш храм — это корабль спасения. Что вы там в море барахтаетесь, бегите скорее сюда!». Когда я долго отсутствую, а потом прихожу в храм, у меня такое ощущение, что я был под водой — и вдруг, наконец-то, вынырнул. Так мою душу и сердце сюда тянет, что я не переезжаю отсюда, хотя мог бы. Ведь из окна моей квартиры видна верхушка креста! Для меня это очень важно.
Времени нет
Наблюдать возрождение церкви — так же удивительно, как видеть растущего ребенка. Был низкий потолок — и вдруг открылся высокий купол с летящим голубем, как на иконе Благовещения. Были белые стены — появились золотистые росписи, а в центре храма, прямо над головой, засияла радуга. Это Ной, наконец-то, вышел из ковчега, и Бог установил завет с ним и его потомством: «Не будет более вода потопом на истребление всякой плоти» (Быт. 9, 15). А когда установили крест на колокольне, оказалось, что он вознесен к небу выше всех крыш и шпилей Васильевского острова.
Кроме образа святителя Тихона Задонского, в храме много других чтимых икон. О том, что молитвы перед ними были услышаны, говорят «привесы» — крестики, цепочки, кольца и сережки, которые прикреплены к образам: в дар. В правом приделе — небольшая Казанская икона Божией Матери с удивительно добрым ликом, которую здесь особенно любят.
Перед этой иконой любила сидеть самая старая прихожанка нашего храма, 90‑летняя Александра Михайловна Покровская. У нее было очень красивое, спокойное лицо, голубые глаза. Шерстяной платок на голове тоже был голубым. Баба Саша с детства верила в Бога и всегда ходила в церковь. На войне убили ее мужа, а дочки погибли в Ленинграде во время бомбежки. Тогда баба Саша сама пошла на фронт и стала прачкой — стирала бинты и солдатские гимнастерки. А после войны, вернувшись в Ленинград, часто ездила на трамвае с Васильевского в Князь-Владимирский собор. Но когда начались богослужения в Благовещенской церкви, она с радостью стала ходить в этот храм и говорила, что здесь «все по-домашнему».
Дня за два до смерти к бабе Саше пришел священник из Благовещенской церкви. Александра Михайловна была в забытьи, но, когда батюшка подошел к ее кровати, открыла глаза и назвала его по имени. А когда он достал крохотную Чашу со Святыми Дарами и причастил ее, в комнате — правда — стало гораздо светлее.
Однажды возле Казанской иконы ко мне подошел наш прихожанин Николай Андреевич Перехожук. «Это тебе от Божией Матери», — сказал он и вложил мне в руку конфеты. Несколько лет назад Николай Андреевич отошел ко Господу — а я до сих пор словно вижу у себя в ладони конфеты в пестрых фантиках. Справа, сквозь окно, падает луч света, а слева улыбается Богородица.
7 октября, когда Благовещенскому храму исполнится 250 лет, его снова посетит святитель Тихон Задонский. В этот день монахи Задонского Рождество‑Богородицкого монастыря привезут в храм икону святителя с частицей его мощей. Как будто времени нет, и все едины, и небо соединяется с землей… и даже для нас во всем этом есть какое-то место.
Ольга Надпорожская
