Ковчег святого Спиридона. Храм Спиридона Тримифунтского в Ломоносове
Два храма у апельсинового дерева
Час на электричке от Балтийского вокзала — и я схожу на платформу Ораниенбаум-I (переводится, между прочим, как «апельсиновое дерево»). Это город Ломоносов, один из дворцово-парковых заповедников пригородов Северной столицы, напоминающих об утонченности вкусов аристократических слоев ушедшей России. Старый вокзал, окруженный дореволюционной жилой застройкой, сегодня частично приспособленной под офисы, стоит у подножия холма, возвышающегося над побережьем Финского залива, щедро дарящего свои ветра всем, кто вышел из комфортного натопленного вагона.
Ориентируясь по виднеющейся за рыночной площадью белоснежной колокольне собора Архангела Михаила, держу путь к другой городской церкви, святителя Спиридона Тримифунтского, притаившейся за густыми кронами городского парка. Деревянное зодчество, памятник архитектуры, и одновременно — совершенно новая постройка: церковь святителя Спиридона воссоздают почти с нуля, в точности повторяя оригинальные чертежи. На центральных закрытых на замок дверях висит распечатанное на листе А4 пояснение: вход в храм через дверь напротив. То есть — в соседнем здании, где когда-то размещалась Морская учебно-стрелковая команда. Зайдя внутрь, поднимаешься по лестнице, сплошь завешенной по стенам детскими рисунками, минуешь двери, за которыми слышны звуки вгрызающейся в дерево электропилы, и попадаешь в большое пространство, которое, наверное, следует назвать притвором храма Николая Чудотворца. Это домовая церковь при казармах (сейчас, конечно, никаких казарм уже нет), в XX веке побывавшая и кинотеатром, и залом собраний морского базового клуба. Сегодня здесь собирается приход храма святителя Спиридона. Скромное убранство, иконостас из материала, очень похожего на ДСП, стены, покрытые зеленой масляной краской, — напоминание о «клубном» прошлом, и обтягивающая весь потолок сетка, которая защищает прихожан и клир от крошащейся с потолка лепнины.
История
Деревянный храм Спиридона Тримифунтского построен в 1837–1838 как походная церковь лейб-гвардии Волынского полка в доме Щукина (архитектор А.И. Мельников). В 1882-м передан Офицерской стрелковой школе. Разобран в 1895-м. После перестройки в 1896 г. вновь освящен при участии Иоанна Кронштадтского. В 1930 г. закрыт. В 2001-м возвращен верующим. Тел.: 423-27-44. Сайт: spyridon.spb.ru. Престольный праздник — 25 декабря.Прихожан по меркам пригородного храма много — несколько десятков. А вот священников всего двое: митрофорный протоиерей Олег Емельяненко, настоятель, и протоиерей Владимир Гончаренко. Вроде бы, будничные вещи, ничего необычного. Но не всё так просто, главная изюминка скрыта вот за теми дверьми в притворе, на которых крупными буквами написано «ЗООПАРК».
Сальватор, гость из Папуа
— Как, вы еще не были в нашем зоопарке? Ну вы что, тогда срочно надо туда сходить, — отец Олег Емельяненко, настоятель церкви, открывает дверь в загадочную комнату.
Сразу оговорюсь: любителям кошечек, собачек, совят и других пернато-пушистых друзей человека здесь, наверное, не очень понравится. В этом зоопарке обитают звери посерьезней и позубастей. Например,.. крокодил. И даже не один.
Да, настоящие крокодилы. Две молодые особи. Их аквариумы рядом с батареей: эти рептилии очень любят тепло. Настоящие хищники, питаются только рыбой и мясом. Никаких вегетарианских штучек не признают.
А вот клетка с крокодиловым вараном, вот — террариум с мадагаскарскими тараканами, а это — императорский удав, пока еще небольшая змея, претендующая на то, чтобы с возрастом вытянуться в длину до пяти с половиной метров.
Вокруг очень много детей, они завороженно смотрят в аквариумы, дергают родителей за рукав и то и дело приговаривают: «Мама, папа, пойдемте крокодила смотреть!». Зоопарк свое предназначение — привлекать детей в храм, пусть и столь экстравагантным способом — выполняет вполне.
— Я ведь сам отец пятерых детей, — говорит отец Олег. — И однажды я задумался, а как отвлечь их от компьютера? Силовые или запретительные методы неэффективны, скорее, даже наоборот. Нужна альтернатива. И я вспомнил себя в детстве. В школе мне очень нравилась биология, особенно та ее часть, что занимается изучением насекомых. Называется энтомология. И я подумал: раз этим увлекался я, может быть, увлекутся и дети? И стали у нас дома появляться разные насекомые, потом рептилии, хамелеоны… Беда в том, что интереса ребенка к каждой зверушке хватает месяца на два, потом нужно заводить новую. Дома всех их уже не разместишь. И тут возникла идея: а почему бы не оборудовать эту пустующую комнату при храме и не создать зоопарк здесь? Заодно и дети в храм потянутся… Ребятня очень быстро об этом узнала, теперь приходят посмотреть. И не только из Ломоносова, но и из Петербурга приезжают!
У террариума с императорским удавом, свернувшимся в клубок, стоят три человека: женщина, мужчина и маленький мальчик.
— Бабушка!
— Да, Влад, чего?
— А водичку Нильскому не хочешь дать?
— Он уже пил, внучек…
Ольга Морозова, прихожанка храма, взяла на себя послушание следить за рептилиями и насекомыми в зоопарке. Влад, ее внук, приезжает к бабушке на выходные почти каждую неделю, и обязательно ходит вместе с ней в храм: конечно, не только посмотреть на рептилий, но и помолиться на службе…
Всех чешуйчатых обитателей зоопарка Влад знает так хорошо, будто это его домашние питомцы. Но любимец, конечно, Сальватор, крокодиловый варан (вид распространен только в Новой Гвинее и на соседних островах), он же Varanus salvadorii. Тонкий психолог, даром что рептилия:
— Когда-то я зашла сюда, вижу, Сальватор лежит на спине, лапки кверху, — рассказывает Ольга Морозова. — Испугалась, не заболел ли. Взяла чашку с теплой водой, полила ему брюшко, погладила. Ожил. Теперь каждый раз, когда, по его мнению, я уделяю недостаточно внимания его персоне, он падает на спину, ждет теплой воды. Красавчик мой, — Ольга Морозова открывает террариум, поглаживая варана по спине. Тот, делая вид, что он тут совсем не при чем, отворачивается в угол, как бы говоря: меня тут нет. — Сколько раз он у нас убегал. Заползет под клетку с крокодилом, и не вытащить.
Сказ о том, как пауки вере научают
Каждый по-настоящему увлеченный человек никогда не упустит возможности рассказать о том, насколько важен предмет его интереса. Отец Олег не исключение. Он считает, что из всех наук медицина и биология, а вернее, ее раздел энтомология, лучше всего свидетельствуют о бытии Божием:
— Что нужно, чтобы появился дом? — рассуждает священник. — Нужны архитектор, проектировщик, инженер, строители, каменщики, отделочники, электрик. Каждому из них нужно дать образование, сначала среднее, потом высшее, каждый должен защитить диплом, пройти практику. Двадцать, а то и более лет! И это человек, венец творения. А теперь посмотрите на паука. Вот он родился. Ему всего несколько минут от роду. Но он уже знает, как вить паутину.
— Ну, так заложено же в инстинктах, — говорю я, извлекая из набора своих скудных знаний о мире насекомых банальнейший тезис.
— Все так говорят. И это верно. И удивительно. Свяжите двух мужчин, инженера и строителя, спиной к спине. У каждого две руки, две ноги — у этой пары получится восемь конечностей, как у паука. Дайте им огромный моток веревки, попросите связать паутину. Два мозга, два разума. И ничего у них не получится. А у паука мозга нет, лишь маленькая капелька вещества, которую мозгом-то назвать нельзя. Но он знает, если можно так сказать, что есть паутина, знает, как ее использовать. Более того, он плетет паутину в одной плоскости, и, не имея образования, использует для ее каркаса более толстую нить, для обрешетки — тоньше. А если попадается в сеть ядовитая бабочка, он ее освобождает и отпускает на волю. Откуда он знает, что ее есть нельзя? Теория эволюции объясняет, что навыки приобретаются и передаются потом из поколения в поколение. Но это нонсенс! Ведь чтобы узнать, что бабочка ядовитая, надо ее попробовать, а значит, паук не сможет передать эту информацию потомкам, потому что будет мертв… Вывод: это существо не приобретало инстинктов, оно изначально было создано с набором навыков, необходимых для выживания!
Дача есть? Несите сено!
Насекомые и пресмыкающиеся — не единственные подопечные прихода храма Спиридона Тримифунтского. Угол большого притвора церкви Николая Чудотворца, заставленного скамейками, партами и подсвечниками, огорожен ширмой, из-за нее доносятся странные звуки, похожие на писк мышей. Это шиншиллы, обитающие в нескольких наставленных друг на друга клетках. Рядом вольер с морскими свинками. На копошащихся в опилках грызунов зачарованно смотрит карапуз, протягивая одному из них морковку: «Ня, ня». Свинка есть отказывается: ее уже покормили утром.
— Это наш папочка, — Елена Логинова, добродушная женщина, с любовью, будто мама, смотрит на грызунов, за которыми ей надлежит ухаживать. — Они меня по шагам узнают, утром, когда я поднимаюсь сюда, верещат так сильно, что слышно, наверное, на первом этаже: кормилица идет.
«Папочка», потряхивая толстыми боками, грузно удаляется в глубь вольера. Недавно у него появился напарник: одна из прихожанок по просьбе отца Олега принесла еще одного самца — для увеличения популяции. Он гость временный, сделает дело — и отправится обратно домой.
Елена сноровисто меняет подстилку в вольере. Пока что условия жизни грызунов стесненные, но вскоре будет построен отдельный шиншиллятник, и места станет больше.
В огороженной ширмой «квартирке» сложены мешки с сеном — оно неизменно входит в зимнее меню шиншилл и морских свинок, заменяя летнюю сочную траву.
— Когда приходят люди посмотреть на шиншиллочек, я сразу спрашиваю: «Дача есть? Сено несите!» — смеется Елена.
Физик, не лирик
На приходе, как уже было сказано выше, служат двое священников: настоятель отец Олег и отец Владимир. Не знаю, как обстоит на самом деле, но на первый взгляд это два совершенно разных человека: первый постоянно «на телефоне», договаривается о нескольких делах сразу, в общем — всегда наготове, как и положено настоятелю реставрируемого прихода. Второй — степенный, с виду строгий, а в разговоре — мягкий, по-отчески добрый. Отец Олег служит с самой молодости. Отец Владимир встал на путь священства, уже когда выросли его собственные дети. Отец Олег — большой любитель энтомологии, отец Владимир не мог когда-то представить себе жизнь без физики и математики. Отец Олег нашел, как использовать свое увлечение животным миром на благо Церкви, а отец Владимир — решил отказаться от «науки о природе» ради другой, более высокой, по его мнению, задачи:
— В 60–70-е годы, во время противостояния «физиков» и «лириков», бурных дискуссий о том, что важнее — наука или искусство, я выбрал сторону физики сознательно. Я считал, что всё поддается познанию и все тайны мироздания по мере развития науки будут раскрыты. И весь мой дальнейший путь был связан с любимой наукой. Я преподавал физику в школе, трудился на кафедре экспериментальной физики в университете (хотя степени у меня нет никакой), в училищах. Я по-настоящему люблю физику. Сами мы родом с Кубани, сюда переехали в 90-е годы, когда дети поступили учиться в университет. Последние три года перед рукоположением работал замдиректора в ломоносовском профессиональном училище, а по выходным помогал в нашем соборе Архангела Михаила. К вере приходил постепенно — первые ростки появились еще в детстве и крепли потом, когда мои мама, бабушка и дедушка задавали такие вопросы, на которые я, убежденный материалист, ответить не мог.
Отец Владимир немного задумался. Несколько прихожанок подошли к нему за благословением. Каждая пожелала счастливого пути — завтра священник уезжает в отпуск.
— Почему я бросил любимую физику и решил стать священником, одним их тех, на кого я смотрел как на небожителей, считал себя недостойным такого служения? — продолжил он после минутного молчания. — Я понял, что физика и математика не могут ответить на мировоззренческие вопросы, самые актуальные в наше время. Чтоб хоть как-то постараться помочь людям понять самое важное, я и решил уйти от физики.
Прощаясь, отец Владимир, добавил, что считает два стоящих друг напротив друга храма святителей Николая и Спиридона уникальным явлением:
— Два святителя одной эпохи. И две наших церкви рядом, — это очень символично.
Группа стоящих вдалеке прихожан махала священнику руками на прощание:
— Хорошей дороги, батюшка.
Отец Владимир улыбнулся им в ответ и пошел к дверям.
Общее дело
Хотя пока вся приходская жизнь сосредоточена в храме Николая Чудотворца, основной задачей прихода остается достройка церкви святителя Спиридона. И неважно, что этим вопросом сейчас по преимуществу занимается комитет по государственному контролю, использованию и охране памятников (КГИОП) Смольного (храм является памятником федерального значения, и его реставрация возможна лишь под четким руководством и надзором государства): работа найдется для всех.
После Литургии отец Олег попросил прихожан помочь: женщин — убрать мусор из коридора перед спортивным залом (есть здесь и такое, но об этом ниже), а мужчин — перенести два тяжелых храмовых киота с первого этажа здания бывшей учебно-стрелковой команды в церковь Спиридона Тримифунтского. Настоятель планирует начать читать здесь акафисты святителю (прим. ред.: пока верстался номер, правый предел возроджаемого храма был освящен. Молебны с акафистом святителю Спиридону совершаются здесь каждый понедельник, вторник и среду в 11:00).
Все охотно согласились. Женская половина дружно отправилась в сторону спортзала, а около десятка мужчин спустились вниз. Киоты положены на бок. Раз, два, взяли: нести недалеко, максимум пятьдесят метров, и всё равно пришлось сделать несколько остановок, чтобы передохнуть.
— Мужики, помогите еще с моей стороны, очень тяжело.
Внесли в храм через боковую дверь, развернулись. Осталось протащить киот в правый придел. Но вот незадача: кажется, дверной проем слишком узок.
— Может волоком?
— Нет, нельзя, поцарапаем пол.
— Тогда не поднимайте высоко!
Ширины дверного проема как раз хватило на то, чтобы вошел киот. И все-таки случилась неприятность: немного содрали линолеум.
— Есть у кого двусторонний скотч?
— Зачем скотч-то? Спаяем, и всё! Дел-то.
Киот прислонили к стене.
Храм еще совсем пустой и поэтому изнутри кажется очень большим. Будь он каменным, здесь бы гуляло звонкое эхо. Восстановление церкви продолжается семь лет, с 2008 года. Основной объем работ — постройка здания и внешние работы — уже выполнен. Не так много времени осталось до того момента, как здесь возобновятся службы. Но если бы не знакомство настоятеля с Михаилом Анатольевичем Лисовским, вице-чемпионом СССР по контактному каратэ, ждать бы пришлось дольше.
«Пожелай мне удачи в бою»
Михаил Анатольевич — тренер. В специально обустроенном при храме Николая Чудотворца спортзале (бывшая библиотека) он занимается с детьми и взрослыми боевыми искусствами. С теми, кто помладше, — боевым самбо, а кто постарше — миксфайтом (по-русски — смешанные боевые искусства). Занятия — в будни вечером.
— Подождите немного, я опаздываю, — говорит он мне в трубку. — Со свечами задержался…
Михаил Лисовский — помощник настоятеля, его правая рука. Пока я жду его у входа в храм, начинает подтягиваться ребятня. Шумят, бегают, из смартфонов доносятся непонятные звуки: то ли мелодия, то ли сплошной бит.
С отцом Олегом Михаил Анатольевич познакомился несколько лет назад. От прежнего храма Спиридона Тримифунтского тогда оставался гнилой сруб. О восстановлении речи не шло. Через друзей Михаила Лисовского удалось сдвинуть дело с мертвой точки — чиновники перестали «футболить» бумаги о начале реставрации.
— Добрый вечер, — тренер выходит из машины. — Все наверх, быстро, — командным тоном он отправляет ватагу мальчишек в раздевалку. — Времени у нас немного, — бросает мне на ходу, — пойдемте.
Пока ребята переодеваются, Михаил Анатольевич успевает рассказать, что клуб боевых искусств при храме существует с 2011 года, что с обустройством спортзала помогали благотворители, а шефами клуба являются главный тренер сборной России по смешанным единоборствам Эдуард Широбоков и клуб «Александр Невский» (тот самый, в котором состоит легендарный Фёдор Емельяненко) и что главная идея — воцерковить детей через занятия спортом.
— И еще: клуб принципиально принимает участие только в некоммерческих турнирах…
— А мы к вам нового мальчика привели, Мишу, друга нашего, — перебивает разговор только что вошедшая мама одного из юных спортсменов.
— Пусть идет в раздевалку! — сказал, как отрезал. — Со взрослыми легче, а этих надо держать в узде, а то всё вокруг разнесут.
Занятие начинается с молитвы. Ребята строятся в три ряда. Есть здесь и начинающие звезды, будущие чемпионы хотя бы городских соревнований, есть и те, кто никогда не выберет себе карьеру спортсмена, — не каждому дано. Но пока что все они — одна команда, товарищи, и не только ученики, но прежде всего — напарники.
«Группа крови — на рукаве,
Мой порядковый номер — на рукаве,
Пожелай мне удачи в бою,
Пожелай мне…»
Из динамиков доносится «минусовка» — музыка без слов — песни «Группа крови» Виктора Цоя. Под нее мальчики отрабатывают боевые приемы.
— У нас и «Алису» любят, особенно песню «Небо славян», под нее выходят на ринг, — говорит мне тренер. — Ну, а неформальный гимн клуба — «Ойся ты, ойся», казацкая песня…
Михаил Анатольевич, увидев что-то доступное только тренерскому глазу, убегает к ученикам.
— Десять отжиманий! — видимо, кто-то из рук вон плохо выполнил упражнение.
Спускаюсь вниз, пора уходить. Замечаю на стене выполненный детской рукой рисунок — ангел. Кто-то ручкой пририсовал ему усы. «А этих надо держать в узде», — вспоминаю слова тренера и открываю дверь на улицу. В голове звучит музыка группы «Кино».