Храм, который расписали дети
Где жила Ксения Петербургская
По преданию, именно на этой улице находился дом блаженной Ксении Петербургской. Здесь в 1880‑х годах был открыт приют для детей, организованный обществом попечения о бедных и больных детях — Синий крест, состоявший под покровительством великой княгини Елизаветы Маврикиевны, супруги великого князя Константина Константиновича. Дом был деревянный, двухэтажный, с домовой церковью во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Чуть позже рядом с ним по проекту инженера П. Ю. Майера заложили каменный корпус, а прежнее деревянное здание — надстроили.
— 7 февраля 1902 года на втором этаже нового корпуса, отделанного изразцовым кирпичом и украшенного пятью главками, епископ Нарвский Иннокентий освятил церковь на 400 человек с одноярусным иконостасом, отделанным «под белый мрамор с позолотой». Церковь была освящена во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», — рассказывает настоятель храма протоиерей Николай Николаев.
Приют стал именоваться Дом Общества попечения о бедных и больных детях. В 1916 году в приюте содержалось 75 детей. В 1919 году церковь стала приходской, приписанной к церкви апостола Матфия и Покрова Пресвятой Богородицы. В 1927 году — закрыта, внешние признаки православного храма были уничтожены, а здание передано Дому физически дефективных детей и позднее подверглось капитальной перестройке: фасад лишился декора и получил обработку в духе классицизма, было утрачено и завершение церкви в виде барабана с луковичной главкой.
— Царские врата, боковые двери, стены и потолок были замечательно расписаны детьми-калеками из приюта, — говорит настоятель, заметно волнуясь. — Это очень трогательный момент, который важен для меня как для настоятеля, важен для нашей общины. Вот эти росписи, которые сделали детские ручки, — смотришь… и замирает сердце. Поэтому и дух, атмосфера в нашем храме — особенные. Это говорят многие, а не только лишь мое мнение. К сожалению, не сохранился иконостас, также расписанный детьми. Его советские власти, видно, посчитали не имеющим ценности, так что он бесследно исчез. Часть же храмовых икон хранится сейчас в запасниках Эрмитажа.
Базилика «а-ля рюсс»
Церковный зал второго этажа сохранил первоначальную отделку. Это уникальное помещение: стены декорированы пилястрами в русском стиле, потемневший потолок с позолоченными кессонами. Конечно, живописные фрагменты на потолке сильно пострадали от времени и от «реставрации» в советские времена — росписи были замазаны лаком, олифой. Но именно это, считает настоятель, возможно, спасло их от разрушения. Двустворчатая дверь в церковный зал — тяжелая, дубовая, — как в русских теремах. К сожалению, утрачен прекрасный витраж в высоком окне за алтарем. Старожилы вспоминают, что солнечный свет, преображаясь в причудливых узорах витражного стекла, очень красиво разливался по залу.
— Вот такая у нас эклектика! — восклицает настоятель. — Сам храм оформлен и расписан в русском стиле, а форма зала — настоящая византийская базилика.
Что только не находилось в церковном зале в безбожные времена! Настоятель рассказывает, как до сих пор в храм приходят люди и рассказывают, как сдавали в этом зале экзамены во времена, когда здесь находился НИИ детской ортопедии и травматологии. А в 1990‑х здесь и вовсе располагался зал Северного торгового банка. До сих пор на истертом дубовом паркете видны следы от банковских стоек. При капитальном ремонте института им. Турнера в церковном зале сделали просто склад стройматериалов.
— Весь этот зал был доверху завален строительным мусором, хламом, — вспоминает настоятель. — С первыми прихожанками мы разгребали, скребли, мыли здесь с утра до ночи. Не было ни света, ни тепла. Стоял какой-то строительный светильник — это был наш свет. В горе строительного мусора отыскали старый медицинский стерилизатор, насыпали песка, воткнули свечи — это был наш первый подсвечник.
Космос и Бог — они рядом
Отец Николай вспоминает свои первые службы во вверенном ему храме. Прихожан почти не было: один-два человека — и то хорошо. Темный, холодный зал без алтаря, бумажные иконы на мольбертах…
— Сяду на ящик после службы, смотрю на всё это и думаю, как дальше быть, — улыбается священник. — Но страха и уныния не было. Моя юность пришлась на 1990‑е годы, на времена неустроя, всеобщего разорения. Поэтому подобные сложности и не казались страшными.
Хозяйственный, крепкий, уверенный в Божией помощи отец Николай взялся за дело отважно и ответственно. В свое время окончивший Военно-космическую академию им. А. Ф. Можайского, служивший несколько лет на Байконуре, он с инженерной точностью стал выверять шаги по восстановлению храма и собиранию прихода. В семейном предании отца Николая хранится память о том, что его прадед был священником псковской деревенской церкви родового села. В том храме, неподалеку от Свято-Троицкого Творожковского женского монастыря, его крестили, там находится кладбище, где похоронены все предки. До сих пор отец Николай мечтает там послужить и отдать дань своему прадеду, чьими молитвами он стал пастырем и служителем Церкви.
— Священником я стал в 40 лет, уже человеком взрослым. Это был осознанный выбор, к которому я шел многие годы, — рассказывает настоятель. — О развале Союза узнал во время службы на Байконуре, вернулся в Ленинград несколько растерянный. Но никто из нас не пропал, все грамотные радиоинженеры нашли себе место. Я дополнительно получил экономическое образование, сменил много мест работы. Когда трудился в должности финансового директора в одной фирме, понял, что честно бизнес вести нельзя, а так как тогда начал воцерковляться, то душа уже не разрешала даже малейших хитростей и уловок в работе. Я перестал цепляться за должности, устал от карьерного роста и стал искать простую, тихую, честную работу. В те же времена окончил Институт богословия и философии. Не для того, чтобы стать священником, а просто для себя, для общего развития. Но Господь управил принять священнический сан. Десять лет я служил в храме святой великомученицы Екатерины на Васильевском острове. С 2014 года — настоятель храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость».
Удивительные люди
Прихожане храма все как один говорят об особенной атмосфере храма. Дескать, пришел и остался — так тепло, хорошо и уютно. И это действительно так. Просторный, «с воздухом» зал с необычным кессонным потолком и резными акустическими окошками, деревянные пилястры, расписанные детскими руками более ста лет назад, домашний одноярусный иконостас, удивительные, чудные распевы на богослужении — всё здесь успокаивает, сосредотачивает на горячей молитве, заставляет забыть обо всем лишнем, ненастоящем. Службы здесь проводятся по выходным дням и в двунадесятые праздники, но это, по признанию прихожан, только еще более сближает общину.
Певчие храма Татьяна Силаева и Вера Панина поют всегда вдвоем. Их пение — светлое, с редко встречающимися тонкими распевами, настраивает сердце и размягчает душу.
— Мы собираем распевы, которые нам нравятся, ищем древние, редкие, используем знаменный распев, — рассказывает Татьяна Силаева. — Около десяти лет назад нас с Верой позвали в этот храм помочь спеть Всенощную. Мы пришли и остались. И по-другому было невозможно. Храм очень намоленный, живой, с богатой, непростой историей. Но самое главное — это то, как нас здесь приняли. Мы будто сто лет друг друга знали! Здесь удивительные люди, близкие по духу. И всех нас объединяет настоятель — отец Николай. А еще здесь замечательная акустика. Мы пели во многих храмах, но здесь акустика — невероятная. Нам и петь-то не надо — рот открывай, а он, храм, сам поет.
Татьяна Силаева по профессии фольклорист. Поэтому народное пение, древние распевы были всегда ей близки и понятны. Однажды она услышала хор Марии Климович — преподавателя курсов церковного пения Санкт-Петербургского православного института религиоведения и церковных искусств на подворье Оптиной пустыни и Школы церковного пения на Валаамском подворье в Санкт-Петербурге. Татьяна стала ходить на курсы Марии Климович и стала её преданной ученицей. Там и познакомилась с Верой Паниной.
С самых первых богослужений в храм приходит Ирина Вилкс. По её словам, тогда, много лет назад, она застала здесь полное запустение и разорение. Ирина в тот момент была прихожанкой Иоанновского монастыря на Карповке, но Скорбященский храм тронул, зацепил и не отпустил.
— Живу рядом и часто ходила мимо храма, видела, когда включался свет, необычные силуэты, отблески. Стало интересно, зашла — и осталась, — рассказывает Ирина. — Батюшка наш всё здесь начинал с нуля, а мы как могли ему помогали, приносили кто что может. Сначала мы читали акафист Божией Матери. Причем бывало, что стояли порой вдвоем: батюшка и я. Иконы стояли на мольбертах, алтаря не было. Взгляните, какая сейчас красота! Представляете, какой батюшка проделал труд! У нас необыкновенный настоятель, каждому из нас он невероятно близок духовно. Мы понимаем друг друга с полуслова. Он нас просвещает, воспитывает своими проповедями. Это наш человек, наш батюшка! Община у нас хоть и небольшая — 30–35 человек, но очень сплоченная. Если кто-то из прихожан заболел, кому-то нужна помощь, то, как в родной семье, стараемся помочь. Очень сближают совместные трапезы после праздничных служб в нашей крошечной трапезной и совместные паломнические поездки.
Куда приходила Богородица
Многие прихожане пришли в храм из часовни во имя иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость» (с грошиками) на улице Воскова. Часовня в настоящее время является приписной к храму.
Это особенное место для всех православных петербуржцев, ведь именно здесь произошло явление Пресвятой Богородицы. В конце ноября 1890 года в Петербурге умирал отрок Николай Грачёв, страдавший от тяжелой формы эпилепсии. Его ноги парализовало, он не мог ходить. Когда начались приступы паралича всего тела, врачи сообщили сестре мальчика Екатерине, что один из таких приступов может привести к смерти.
— Когда Коле было 13 лет, к нему в комнату явилась Пресвятая Богородица и велела отправиться к чудотворной иконе «Всех скорбящих Радость» (с грошиками), — рассказывает настоятель храма. — Утром брат попросил сестру отвезти его к иконе — на другой конец города, в часовню при Стеклянном заводе. Колю поднесли к иконе и, приложившись к ней, мальчик уверенно встал на ноги. На попытки испуганной сестры усадить его на скамейку Коля ответил: «Нет, Катя, я могу стоять!» Домой он вернулся сам. Свидетелями исцеления стали сотни людей. Болезнь отступила, и в следующем году Коля Грачёв поступил в рисовальную школу, которую успешно закончил. Впоследствии комнату, где мальчику явилась Богородица, сделали часовней.
Сестра чудесно исцеленного мальчика Екатерина Грачёва собрала средства на открытие школы-приюта для больных детей (всего до 1917 года Екатерина открыла пять таких школ в России). Приют был официально открыт её стараниями в перестроенном деревянном доме Грачёвых, а в одной комнате устроена небольшая Скорбященская часовня, освященная 24 октября 1897 года.
В 1903 году покровительницей приюта стала императрица Александра Феодоровна, и начались поиски средств для его расширения и сооружения храма. В 1913 году наконец заложили новое здание в романском стиле, на втором этаже его открыли храм на 800 человек. Алтарь храма находился там, где случилось чудесное явление Богоматери. На углу к зданию пристроили часовню.
После закрытия приюта здание утратило свое первоначальное значение. Ныне оно занято музыкально-педагогическим колледжем, а церковь стала концертным залом. Но пристройку-часовню во имя иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость» удалось отстоять. В 1990 году, 17 декабря, её освятил митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн.
— Эта часовня и наш храм — два важнейших места для нас, — рассказывает прихожанка Наталья Кузнецова. — Раньше ходила часто мимо, заинтересовалась, зашла… И одного раза мне стало достаточно, чтобы понять, что эти храм и часовня — мое место.
Татьяна Зырянова тоже пришла в храм из часовни на Воскова. Для нее община — это люди, на которых можно положиться, как на самое себя.
— Мы — как родные: поможем, поддержим, пожалеем друг друга. Наш настоятель отец Николай — строгий, ответственный и отзывчивый. Он всегда подскажет, посоветует, как решить ту или иную проблему.
Лилия Прохорцева и её супруг Николай тоже прикипели к храму много лет назад, хоть и являются прихожанами Иоанновского монастыря. Лилия — художник-флорист и помогает благоукрашать храм. Её супруг Николай уже несколько лет — алтарник у отца Николая.
— Не ждал, не гадал, но когда батюшка предложил, отказаться не смог, — смущенно рассказывает Николай.
Он очень трогательно называет свою общину родным коллективом, где каждый готов подставить плечо.
По воле Божией
Пять лет назад в храме иконы «Всех скорбящих Радость» поставили иконостас, а над зданием института, в том месте, где расположен церковный зал, вознесся крест. Реставрация и ремонт идут не так быстро, как хотелось бы, но ведь капля камень точит. Настоятель старается находить меценатов, какую-то помощь обещает оказать руководство центра имени Турнера. Благодаря ремонту на первом этаже института были заменены перекрытия церковного зала, в храме появилось отопление. Настоятель мечтает о новых полах и ремонте красивой старинной лестницы, ведущей с первого этажа к храму. Мечтает, чтобы при храме появилась воскресная школа, лекторий для взрослых, библиотека. Дело тормозит нехватка помещений.
— Любой храм держится на плечах и вере настоятеля, — признается священник. — Поэтому я надеюсь только на себя и Господа. Слава Богу, что появляются рядом такие люди, которые разделяют со мной взгляды на жизнь, на духовные вопросы. Мои прихожане — мои единомышленники. Если складывается такой психологический контакт, то и складывается община.
