Храм Победы

— Николай Витальевич, давайте представим, что Сампсониевский собор все-таки возвращается Церкви…

— Честное слово, у нашего главного бухгалтера тогда стала бы голова меньше болеть… Мы оплачиваем все коммунальные услуги, ведем реставрационные работы, полностью содержим собор. Настоятель протоиерей Иоанн Малинин вполне доволен тем, что мы избавляем его от массы бытовых забот, известных каждому приходу: хозяйство, охрана… (а ведь это памятник федерального значения!).

Собор ежедневно действует как храм: он открыт, есть церковная лавка, по будням, воскресным дням и в праздники совершаются богослужения… С этой весны они стали проходить и в центральном пространстве перед главным алтарем — приход сам выбирает, в каком из приделов по каким дням служить. Словом, у нас нет конфликтов и разногласий, и я не уверен, что Церкви так уж остро необходимо возвращать собор в собственность. Мы спокойно сотрудничаем и — мне нравится это слово — соработничаем.

— Прекрасно. Вы — хозяйственники, клирикам и прихожанам остаются лишь заботы о молитвенной жизни собора… А приоткройте, пожалуйста, секреты, как Вы зарабатываете на содержание собора?

— Традиционно это объект с дефицитным бюджетом. Там регулярно проводятся концерты духовной музыки (мы выставляем для этого 200 стульев), но они не могут покрыть расходов на содержание здания. Общую входную плату в собор как в музей я сознательно отменил — словом, это убыточный объект.

Сложилось так: Исаакиевский собор и «Спас-на-Крови», где большой поток экскурсантов, стали донорами для двух других наших соборов — Смольного и Сампсониевского. Это нормально, я всегда приучаю наших сотрудников к тому, что дело у нас общее и бюджет тоже. Хозяйство ведем экономно: через круглосуточный диспетчерский пункт мы контролируем все показатели — действуют методики сбережения.

— И все-таки, есть интерес к собору как к музею и одновременно — храму?

— В зимний сезон его посещаемость больше, чем летом. И даже превышает посещаемость любого другого из наших четырех соборов! Этот шедевр барокко — жемчужина Выборгской стороны. Район ведь унылый, трубы заводские везде торчат… Едешь по Сампсониевскому — серо все кругом… И вдруг — ух! — сразу все заиграло! Взору открывается сияющий Сампсоний (в темное время суток он еще и художественно подсвечен).

Собор находится в одной из конечных точек наших экскурсионных автобусных маршрутов. Многие даже не знают, что в Петербурге есть такое чудо. Это открытие! То есть, прожив многие годы в городе, человек может не предполагать о существовании Сампсония. И люди радуются, увидев его.

Сам я больше всего люблю бывать в Сампсонии в Пасхальную ночь — видеть, как происходит удивительное, может быть, единственное в году незлобивое единение людей. Там собирается так много народа, что «голова» крестного хода возвращается к собору, когда «хвост» из него еще не вышел.

— Сампсоний — еще и символ нашей воинской славы. Привлекателен ли он как часть нашей истории?

— Когда мы три года назад отмечали 300‑летие победы в Полтавской битве, некоторые шведские ученые даже заявляли, что никакой Полтавы как торжества русского оружия не было. Так что собор в качестве музея-памятника этой победы чрезвычайно важен. Мы будем развивать и поддерживать его музейное пространство. Оно стало неотъемлемой частью истории самого храма.

Многие желают поклониться храму, который царь Петр I посвятил Полтавской победе и поставил в начале дороги, ведущей к владениям шведского короля. И не только этот путь… Символика его названия многозначна: имя покровителя путников придало особый смысл кладбищу при храме — последнему приюту земных странников.

— Несколько лет назад наш город посетил великий «странник» — Тонино Гуэрра. Он сразу же отправился в Сампсониевский собор почтить память итальянцев — созидателей города святого Петра (и, между прочим, напомнил всем нам, что Странноприимец был уроженцем Рима).

— Да, рядом с Сампсонием когда-то образовался первый городской погост. Там хоронили простой люд и «благородных». На иноверческом участке нашли пристанище гениальные итальянские зодчие — первый архитектор Санкт-Петербурга Доменико Трезини и продолжатель его великих дел Карл Растрелли.

Огромное кладбище безжалостно сметено, а оно было очень большим: протягивалось до Финляндской железной дороги и оканчивалось где-то в районе нынешней Лабораторной улицы… К юбилею Полтавской битвы мы захоронили в братскую могилу останки, найденные при земляных работах, и отец Иоанн освятил памятный знак, напоминающий о кладбище. Мы обязательно восстановим и разбитый вандалами знаменитый шемякинский памятник первостроителям имперской столицы.

С Тонино мы беседовали тогда о XVIII веке… У нас в городе сохранилось мало живых примет того столетия. Смольный — внешне из той эпохи, а внутренне это XIX век, там Растрелли и не пахнет. Есть Кикины палаты, Меншиков дворец, кое-что осталось в Петропавловской крепости. Вот и все. Сампсоний — самый «восемнадцатый», в нем сохранились все черты того столетия, они не трансформировались в последующие эпохи. Произошла удивительная внутренняя и наружная консервация…

— Гуэрра тогда публично признался: «Меня охватывает смирение перед красотой Санкт-Петербурга». Согласитесь — такие слова в соборе звучат весомо…

— Да, все в нем наводит на размышления. Там фантастически красивый пятиярусный иконостас XVIII века, хотя он не укладывается в стандарты одного стиля и времени. В нем проглядывает что-то древнее, есть лубочная резьба по дереву, он даже наивнее, чем его собрат в Петропавловском соборе. Можно бесконечно стоять перед ним и рассматривать иконы. Все они, к счастью, подлинные и хорошо сохранились.

Скоро нам предстоит завершить золочение иконостаса… Недавно я узнал от наших мастеров трогательный секрет, который он хранит: во время предыдущей, аплаксинской реставрации сто лет назад не успели вырезать из дерева одну из фигурок ангелов, ее быстро слепили из алебастра и позолотили. Нам предстоит восстановить фигурку в первоначальном материале.

— Собор славится также уникальным голосом сохранившегося колокола.

— Да, он настолько большой, что снять его богоборцы просто не сумели. Этот благовест как висел, так и висит. У колокола глубокий, бархатно-тягучий, прямо-таки медовый голос — совсем не тот, что издает современная бронза.

Мечтаю, чтобы этот голос вернулся и в Исаакий. Хочу, чтобы полдень в Санкт-Петербурге отмечался не только воинским выстрелом пушки Петропавловки, а еще и ударом колокола красивого звучания. Это будет происходить в месте мирских забот: исторические Сенат и Синод, Конституционный Суд, городская дума, которую у нас называют Законодательным Собранием, поблизости — и прокуратура города, и «Англетер», где бывают только богатые гости города. А наш удар в колокол будет взывать к душе…

— Какую новость ждать в ближайшем будущем из самого собора?

— В небольшом «юбилейном» домике на территории Сампсония откроются курсы для детей по специальностям замечательной профессии реставратора. У нас есть кому учить ребят азам позолоты, работы с камнем, горячей эмалью, стеклом, мозаикой, деревом. Мы хотим, чтобы наши изумительные реставраторы передавали секреты своего ремесла. Чтобы уникальное ремесло не умирало. 

Беседовала Елена Югина