Хиппи мы или нет?
Тедди, гризеры, эмо…
Субкультуры, основанные на музыке (music-based subcultures — термин западной социологии) стали появляться после II Мировой войны по всей Европе и в США. Именно в это время рождается феномен молодежи как социальной группы, имеющей свои материальные и духовные ценности, отличные от ценностей взрослых. Общественную революцию, произошедшую в Новом свете, можно объяснить материалистическими причинами: на фоне европейской катастрофы США переживали экономический бум, безработица падала, у молодых людей появились деньги, а значит и финансовая независимость от родителей. Подобные тенденции наблюдались не только в США, но и в менее благополучных Великобритании и Франции. В действительности II Мировая война стала катализатором того процесса, который можно назвать «кризисом традиционной социальности». Брак, семья, государство, Церковь — все эти институты продолжали существовать, но все меньше объясняли цель своего существования и все больше подвергались сомнению. Локомотивом этого процесса была молодежь, как самая сомневающаяся часть общества. Свято место пусто не бывает: внутри большого социума стали заявлять о себе микросоциумы молодежных субкультур, часто объединяемые общими музыкальными пристрастиями.
Первые музыкальные субкультуры пос-левоенного периода были связаны с джазом. В 1940‑е годы в США доминировала субкультура западного свинга, объединявшая элементы сельского джаза и традиционной песенной культуры ковбоев. В качестве «интеллектуальной» оппозиции свингу возникли субкультуры поклонников утонченного стиля бибоп — хипстеры и битники. Последние, правда, были не столько музыкальным, сколько литературным течением, включавшим таких писателей как Джек Керуак, Эдгар Берроуз и Аллен Гинзберг. В отличие от хипстеров, которые делали ставку на асоциальность, битники были носителями конкретных идеологем: антиматериализма, контркультурности, приоритета духовного развития над потребительскими интересами.
Практически любой жанр молодежной музыки был связан с той или иной субкультурой. Например, возникновение рок-н‑ролла в 1955 году спровоцировало появление целой россыпи молодежных социальных групп: моды, рокеры и тедди в Великобритании, гризеры в США, раггаре в Скандинавии. Они имели мало идеологических отличий (потому что у них не было ясно сформулированных программ), различались лишь внешними атрибутами. Например, моды предпочитали мотороллеры, а рокеры — мотоциклы. В начале 1960‑х годов появилась субкультура серферов, которые увлекались пляжами, досками для серфинга и особой разновидностью рок-музыки — surf.
Примером современной музыкальной субкультуры являются, скажем, «эмо». Они базируются на специфической форме рока — эмо-хардкоре, для которого характерен акцент на личностных переживаниях исполнителя и максимальная отстраненность от социальной и политической проблематики.
Среди всех музыкальных субкультур совершенно уникальное место занимают хиппи. Это течение было и самым массовым, и самым в идейном плане интересным.
Хиппианство?
Отрицательную оценку движения хиппи, которая в дальнейшем стала клишированной в православной литературе, сформулировал иеромонах Серафим (Роуз). В своей книге «Православие и религия будущего» (1975) он показал, сколь благодатной почвой для всевозможных оккультных течений были молодежные субкультуры 50–70‑х годов. Его духовный ученик и биограф иеромонах Дамаскин (Христенсен) характеризовал это поколение следующим образом: «„Бесконечное экспериментирование“… разразилось в том же десятилетии, особенно широко это выразилось в форме всеохватных молодежных движений… „Жизнеутверждающее“ движение хиппи 60–70‑х годов — пример витализма, возросшего на руинах почившего либерализма и скупого реализма». Еще более нелицеприятно высказывается соратник иеромонаха Серафима архимандрит Герман (Подмошенский): «Хиппи — дети безобразного, вульгарного протеста против ненавистного „старого порядка“. Эта чума унесет тысячи невинных жертв наркотиков, секса, мятежных деяний и глупых выходок. Таково царство нигилизма». Однако, подробного анализа молодежных движений мы в книгах этих американских богословов не найдем, а их отрицательное отношение к хиппи строится исключительно на личном бытовом опыте (отец Серафим и отец Герман принадлежали к предыдущей генерации — субкультуре битников). При этом отец Дамаскин сообщает, что иеромонах Серафим поддерживал деятельность «одного протестантского пастора» из Калифорнии, который занимался миссией среди «субкультурщиков».
Имя этого пастора нам неизвестно. Однако мы знаем, что о близости «детей цветов» к христианству первым заговорил основатель хиппи-движения Jesus Movement протестантский пастор Лонни Фрисби. Он выделял следующие черты мировоззрения хиппи, которые не противоречили христианскому идеалу: принципиальное нестяжательство, любовь к ближнему, детская незлобивость и так далее. Негативные элементы образа хиппи он объяснял тем, что приверженцы этого течения просто не имеют твердого представления о конечной цели всех перечисленных добродетелей. Стоит только показать им подлинную цель — Христа, и их неполное до того мировоззрение обретет логическую цельность.
Примерно то же самое говорит и наш современник, бывший хиппи игумен Сергий (Рыбко): «Движение хиппи было основано на христианских идеалах. Когда оно зарождалось, за основу был взят манифест францисканского монашеского ордена и принципы абсолютного нестяжания дервишей… Те отношения, которые были между нами — это действительно христианские отношения». По мнению отца Сергия, неоднократно высказываемому им в различных интервью, хиппи и любая другая молодежная субкультура ценна уже тем, что выходит за рамки сложившихся социальных отношений, противостоит их инерционности и лицемерию, отказывается от установок идеологии потребления и успеха.
Что же в действительности представляет собой философия хиппи?
«Веселые проказники» и «Красная собака»
Движение хиппи зародилось в начале 60‑х годов в США и к концу десятилетия распространилось по всему миру. В 1968 году около 400 000 американцев причисляли себя к этой субкультуре.
Хиппи связаны с предыдущей субкультурой битников, а некоторые яркие представители бит-поколения (Джек Керуак, фолк-певица Жоан Баэз) в начале 60‑х годов перешли в стан хиппи. Точкой отсчета новой субкультуры можно считать пуб-ликацию новеллы Кена Кизи «Зоопарк» (1959), в которой он описывает жизнь общины битников, имеющей все признаки будущего «хипповства». Кен Кизи сам был лидером коммуны «Веселые проказники», возникшей в 1958 году неподалеку от Стенфордского университета. Коммуна объединяла писателей, ученых и музыкантов, которые увлекались психоанализом и изучением (в том числе и «практическим») воздействия наркотических веществ на сознание. В 1964 году «Веселые проказники» на раскрашенном во все цвета радуги автобусе совершили путешествие по США, распространяя «идеи любви» и бесплатные таблетки LSD. Тур получил название «Further» (от англ. «далее, дальше», намек не только на распространение учения, но и на расширение сознания). Это событие считается одним из ключевых этапов в развитии хиппи-движения.
В 1963 году в городе Вирджиния-сити, штат Невада, Чандлер Лафлин основал коммуну «Red Dog Experience» (от названия местного бара «Красная собака»), в которую входили около 50 человек, исповедовавших синтетическую доктрину: в ней сливались традиционные индейские верования и психоанализ. Коммуну составляли в том числе музыканты в будущем знаменитых рок-групп Jefferson Airplane и Grateful Dead. Летом 1965 года некоторые участники «Red Dog Experience» переехали в Сан-Франциско, где организовали творческий союз «The Family Dog». Новая община прославилась постановкой первых психоделических музыкально-театральных перформансов. Идеи хиппи завоевали город, и в июне 1966 года уже около 15 000 американцев прибыли в Сан-Франциско, в район Хейт-Ашбери, где сформировалось целое поселение хиппи. Здесь практиковалась бесплатная раздача пищи и наркотиков, устраивались рок-концерты, театральные представления и политические акции.
Переломным стал 1967 год, когда популярность хиппи достигла своего пика. Именно в этом году дебютировали и записали свои лучшие песни такие представители движения как Дженис Джоплин, Джимми Хендрикс и The Doors. В этом же году 16–18 июня прошел фестиваль в Монтерее, после которого некоммерческая рок-музыка и эстетика хиппи стала достоянием широких масс. В 1967–1970 годы движение становится популярным во всем мире и тем самым превращается в хорошо продаваемый продукт шоу-бизнеса. После 1970 года хиппи начинают терять популярность.
Отключи свой разум
Общепризнанным гимном хиппи является знаменитая песня «San Francisсо», написанная вокалистом The Mamas and Papas Джоном Филипсом и исполненная фолк-певцом Скоттом Маккензи. Песня состоит из четырех четверостиший, причем идейный заряд несут всего несколько строк: «Всем тем, кто приезжает в Сан-Франциско, / Лето становится временем единения в любви… Через всю нацию / проходит странная вибрация, и народ приходит в движение. / Это целое поколение/с новым взглядом на мир…» Налицо две ключевые взаимосвязанные идеи. Во‑первых, Джон Филипс указывает, что движение хиппи — это новый народ, целое поколение, объединенное «новым взглядом на мир» и новым способом строить межличностные отношения. Во‑вторых, автор предлагает оригинальную трактовку понятия любви. С его точки зрения, любовь — это «странная вибрация», пронизывающая хипповское братство, создающее его и выделяющее его в качестве уникального социума. Вот эта формирующая социум любовь и является ключевым понятием философии хиппи.
Программные, лозунговые для «детей цветов» вещицы вышли из-под пера Джона Леннона — человека, который хиппи никогда не был, однако наряду с другими участниками ливерпульского квартета в 1966–1971 годы активно эксплуатировал «цветочную» образность. В 1967 году в альбоме Magical Mystery Tour (тут не обошлось без влияния Кена Кизи) вышла песня «All you need is Love», которая, по словам биографа Леннона Джона Винера, «стала псалмом цветочной силы того лета… Она выражала высочайшие ценности контркультуры». Какие же это ценности? Вот что поется в песне: «Ты не можешь совершить невозможное.., но ты можешь усвоить правила игры… Ты не способен сотворить то, что нельзя сотворить, и сохранить то, что нельзя сохранить, но ты можешь научиться жить мгновением… ты не можешь познать непознаваемое, увидеть невидимое и оказаться там, где тебе не предначертано быть. Все, что тебе нужно — это любовь…» Леннон задел главную струну хипповской гармонии, и хиппи всего мира откликнулись: «Да, Джон, ты прав». В этих словах радикальный антиидеализм и радикальный индивидуализм. Для «детей цветов» главным было не освобождение от ценностей большой культуры, от политических или религиозных идеалов. В сердцевине их мировоззрения — отрицание всякой идеи за пределами индивидуального «я». Даже, если что-то за границами душевного мира существует, оно непостижимо. Следовательно, бессмысленно любое интеллектуальное и практическое познание запредельной «я» действительности. Поэтому хиппи не так уж «мистичны», как принято считать. Тот же самый Джон Леннон в более поздней песне «God» (1971) выразился куда как откровенно: «Я не верю в магию,/Я не верю в Книгу Перемен, / Я не верю в Библию, / Я не верю в таро, / Я не верю в Гитлера, / Я не верю в Иисуса… Я верю только в себя…» На место «мистики» (прорыв к инобытию) приходит «психоделика», «расширение сознания», то есть углубление в себя, более интенсивное рассмотрение того, что сокрыто в душе. Причем это самоуглубление никак не связано с мышлением. Совсем наоборот: «Отключи свой разум, расслабься/и плыви по течению…/ И… ты сможешь увидеть / смысл того, что внутри…» (The Beatles, «Tomorrow never knows» (1966)). Поэтому такую важную (хотя далеко не решающую) роль в философии хиппи играют наркотики. Они — один из самых эффективных (наряду, например, с медитацией, психоаналитическими практиками или гитарной импровизацией) инструментов самоуглуб-ления человека, обнаружения скрытых возможностей.
Странная любовь
В «All you need is Love» есть одна странность. Припев, на первый взгляд, противоречит тексту куплета. Человеку, выросшему в христианской системе ценностей, сложно понять, каким образом из отрицания всякого бытия за пределами индивидуального «я» можно вывести идею любви. Ведь любовь как раз предполагает прорыв к другому, предполагает волевое утверждение бытия отличной от меня личности. Дело в том, что хиппи понимают любовь совсем не по-христиански. Евангельское понимание предполагает два момента. Во‑первых, существует сверхчеловеческий субъект любви — Святой Дух, который действует в человеке и обнаруживает свое действие тогда, когда один индивидуум вступает в общение с другим. Во‑вторых, когда в человеке действует Святой Дух, он сам получает возможность быть субъектом любви. Тем самым, любовь — это либо Сам Святой Дух, либо человеческая энергия, порождаемая Им в нас.
Проблема мировоззрения хиппи в том, что любовь оказывается в их системе бессубъектной, отделенной от человека психической субстанцией, которая обнаруживает себя не в момент взаимодействия индивидуумов, а в момент углубления индивидуума в себя.
Разумеется, «любовь» хиппи тоже объединяет. Существуют наполненные любовью (в нашем представлении) коммуны «детей цветов». Хотя бы по фильму «Форрест Гамп» мы помним демонстрации против войны во Вьетнаме. Наконец, не разделяют ли хиппи объединительный идеал, изложенный в песне Джона Леннона «Imagine»? «Представь, что нет рая… / Никакого ада под землей… Представь, что нет государств… Никто ни из-за чего не убивает и не умирает, / И религий тоже нет. / Представь, что все люди/Живут в мире и согласии». Условием всеобщего мира оказывается отказ от интеллектуального, религиозного и политического творчества, ликвидация сферы человеческих идей. Что остается? Совокупность ушедших в себя, созерцающих внутридушевное бытие индивидуумов, которые не потому находятся в мире друг с другом, что признают уникальность иного «я», а потому что устранена всякая возможность для умственного взаимодействия, которое иногда оборачивается полемикой, враждой, даже религиозными войнами.
Мы уйдем из «зоопарка»
Как эстетическое явление панк противопоставлял себя «серьезному» року конца 60‑х — начала 70‑х годов, который стал очень сложен, с точки зрения музыкальной формы, но утратил изначальный бунтарский дух. Представители нового музыкального течения (Игги Поп, Патти Смит, Сид Вишес) считали, что они возвращаются к истокам, к подлинному року. Поэтому панк делает акцент не на усложнении гармонии и ритмического рисунка, а на содержании, идее музыкального произведения, которое должно быть донесено до слушателя с помощью минимума эстетических средств. Именно желание вернуться к первоначальной простоте стоит за нарочитой неряшливостью и развяз-ностью панк-композиций.
Идеология субкультуры панков отталкивается от мировоззрения хиппи. Как и «дети цветов», они отвергают любые не-индивидуальные идеалы, но в отличие от хиппи не пытаются «расширять сознание» в поисках неведомых и фантастических глубин. Панки относятся скептически не только к окружающей действительности, но и к себе самим. С их точки зрения внутренний мир ничем не лучше внешнего: «Я — антихрист, / я — анархист, / я не знаю, чего хочу, но/знаю, как этого достичь./Я хочу уничтожить прохожего, потому что я / хочу быть анархией…» (The Sex Pistols, «Anarchy in UK» (1977)). Панк-культура строится не столько на «критике общества потребления», сколько на созерцании и констатации внутреннего ничтожества, собственных страстей. В процитированных словах песни говорится о противоречии закона разума («не знаю, чего хочу») закону желания («знаю, как этого достичь») — противоречии, описанном апостолом Павлом: «В членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего» (Рим. 7, 23). Страсти, конечно, препятствуют созданию «зоопарка», социума, пронизанного хипповской любовью. По крайней мере, панк честно признается в этом. Возможно, имея в виду новеллу Кена Кизи, самый яркий представитель русского панк-рока Егор Летов пел: «Мы уйдем отсюда прочь, мы уйдем отсюда в ночь. Мы уйдем из „зоопарка“». Куда ушел Летов, отдельная история. А у христианина свой Путь, своя Истина и своя Жизнь.