HAUTE COUTURE В ЦЕРКВИ
ОТ ИКОНЫ К ОБЛАЧЕНИЮ
Молодой художник-иконописец Ярослав Стародубцев приехал в Санкт-Петербург из Бийска в 2013 году, услышав, что в это время в соборе Феодоровской иконы Божией Матери над фресками нижнего храма работает знаменитый архимандрит Зинон (Теодор).
— Я в детстве всё свободное время проводил дома и в храме, — начинает рассказ Ярослав. — В своих играх повторял богослужение, рисовал иконы. Детское хобби переросло в интерес к служению. После девяти классов гимназии я поступил в колледж на кафедру декоративно-прикладного искусства. Это было замечательное время и место, мы изучали все виды такого искусства: от росписи по ткани до садово-парковой скульптуры. Но в качестве диплома я выбрал написание Боголюбской иконы Божией Матери, поскольку интересовался византийской школой. И как-то мне попалась книга «Современная православная икона» 2003 года, первый сопровожденный искусствоведческим исследованием альбом, вышедший после самых первых выставок современных иконописцев. Я увидел ранние работы отца Зинона. А через несколько лет в интернете снова нашел его иконы, и это было совсем иное письмо, отход от поздневизантийской иконы к раннехристианской античности. Удивительно и ново! После Барнаульской семинарии я поехал в Петербург, узнав об общине Феодоровского собора и о творчестве здесь отца Зинона.
На вопрос, является ли он учеником архимандрита Зинона, Ярослав отрицательно качает головой и уточняет:
— Я не могу называть себя его учеником, это было бы несправедливо и слишком большая честь для меня. Скорее я вдохновлялся, пытался копировать, но понял, что мой творческий путь лежит не через икону, что здесь мне не хватает своего почерка и озарения. Но определенными художественными принципами отца Зинона я вооружился, например принципом золотого сечения в композиции облачения и любовью к греко-римской культуре.
РИЗУ МНЕ ПОДАЖДЬ СВЕТЛУ
Церковное возрождение 1990-х породило свое поколение молодежи с особенным прошлым. Открывались полуразрушенные храмы с пустыми интерьерами, и утварь собирали с миру по нитке.
— В Бийске с 14 лет я был ризничим и активно погружался в приходское служение — рассказывает Ярослав Стародубцев. — Мы ездили со священником по деревенским приходам, и я видел, что церковь — это не только блеск позлащенных соборов, но и комнатка в избе, где отведен уголок, чтобы совершать Литургию, без всего, как в раннехристианских условиях, почти катакомбных. Я помню облачения тех лет, пошитые из портьерных тканей. Как бы то ни было, это был результат самобытного творчества тех людей.
В церковной архитектуре, в иконописи и в облачениях в 1990-е преобладала копийная традиция. Тогда, после разрыва советских лет, это было стремление проникнуться каноном, вновь усвоить его. Но прошли десятилетия, много было понятно, написано и сшито, учившиеся в 1990-х уже сами растят своих учеников. Тяготение к копированию перестало восприниматься как единственно возможный путь. Обстоятельства поменялись. И сейчас церковные художники с большей уверенностью и дерзновением, опираясь на все века христианского наследия, ищут внутри канона свой современный путь.
Ярослав вспоминает о том, как он начал «сочинять» облачения:
— На Алтае я подбирал для храма ткани и фурнитуру. Но это было просто детское увлечение. Первым опытом можно считать совместный с отцом Зиноном труд по созданию облачений для нижнего храма Феодоровского собора. Нижний храм — синтез византийского искусства. У отца Зинона было ви́дение, что облачения должны быть сшиты по мотивам византийских VIII века, и мы ориентировались на фрески и мозаики той эпохи. Так как я был ризничим, то помогал ему, что было для меня «пробой пера». Потом я разрабатывал для Феодоровского собора и другие облачения. Идея создания своей студии пришла позже.
ЦВЕТОК ЛЬНА
В 2017 году Феодоровский собор в очередной раз стал участником акции «Ночь музеев», посвященной в тот раз Году экологии. Именно с этим событием Ярослав связывает появление своего первого авторского облачения «Цветок льна» и набор команды в будущую студию.
— У меня возникла идея: почему бы не сделать «экологичное» облачение? Я поставил для себя несколько задач: эстетичность, практичность, эргономичность и экологичность, поэтому взял классику — лен и хлопок. У меня грубый лен встретился в бечевке, эта бечевка переходила в рогожку, а рогожка в холст, а дальше была встреча светлых хлопка и льна. Лен цветет очень красивыми, от голубого до темно-синего оттенка, цветочками, и подклад был из хлопковой лазури. Я назвал облачение «Цветок льна» — это ностальгия по Древней Руси, Пскову и Новгороду. Во время его создания я понял: у меня есть вдохновение, есть соответствующее образование (художественное и духовное), есть и эстетическое видение процесса. Мне хотелось внести свою лепту в это дело.
РЕВОЛЮЦИЯ ЗАКОНЧИЛАСЬ
Студия начала свою работу с октября 2017 года, открытием стало создание страницы в Instagram, и, как говорит Ярослав, ему было важно приурочить «свой октябрь» к столетнему юбилею революции: «тогда началось разрушение, у меня — созидание», — объясняет смелый кутюрье.
Сейчас в творческой артели Ярослава работает около двадцати человек: портные, ткачи, фотографы и дизайнеры. Ярослав разрабатывает проект будущего облачения, рисует эскиз, а дальше работа над иерейским или архиерейским облачением распределяется по принципу «каждый делает то, что нравится и получается». Очень много ручного труда. Можно ткать из шерсти ягнят омофоры для архиерейских облачений, собирать из тесьмы кресты и украшения, шить подризники, фелони или же епитрахили и поручи, делать металлические пуговицы и фурнитуру.
— Создание облачения — очень интересный процесс, ты себя чувствуешь, как отец по отношению к своему ребенку: от момента зачатия до рождения от тебя по большому счету ничего не зависит, ты не знаешь, кто родится, как всё это будет, — откровенно признается Ярослав. — Приходит вдохновение, появляется идея, которую я фиксирую в эскизе, подбираю материалы — и жду результата, отдавая работу в руки портных. Облачение получается таким, каким получается, и надо его принять, даже если это не совсем то, что ты придумал.
Правая рука мастера — Елена Сакардина, старшая портная. Елена шьет церковные облачения уже двадцать лет и знает все нюансы этой «спецодежды»:
— Я восхищаюсь и греческой парчой, и галунами, но сейчас — другое время. Мне кажется, что золотое, богатое, роскошное облачение уже в прошлом. Еще до знакомства с Ярославом я задумывалась о том, что в крестовых облачениях не хватает воздуха, легкости. Знаете, как про некоторые старые вещи говорят — «тянут к земле». Должно же быть решение, как их облегчить? Так у нас получился «Цветок льна».
Самое сложное, по мнению Елены, — пошив подрясника: «Он ведь для священника как хороший костюм для делового мужчины. Русский покрой более всего подходит для выхода в свет. Прообраз русского подрясника-однорядки — русский кафтан, статный, „выходной“».
За год в студии было создано около ста уникальных облачений, в них служат священники не только в России, но и в Италии, Австралии, Франции, Германии, Китае и на Афоне.
ОДЕЖДЫ СВЯТЫХ КАК ПОДСКАЗКА
Стилистика облачений очень разная: есть образы, навеянные ранневизантийским периодом, словно сошедшие с мозаик Равенны, как, например, «Никея», а есть, напротив, русские силуэты, как «Цветок льна» или «Херсонес». При создании нового не обойтись без погружения в старину, традицию.
Студия активно участвует в выставках и конференциях. Одна из последних выставок прошла в Академии художеств — «Возвращение к истокам. Воспоминание о Музее древнерусского искусства Академии художеств» в октябре этого года (см. ВЖ № 10, 2018). На конференции, сопутствовавшей выставке, научный сотрудник РАХ Алина Иванова посвятила свой доклад «Опыт создания церковного облачения на основе исторических образцов» молодой студии Ярослава Стародубцева. Хороший результат для мастерской, которой всего год!
Ярослав признается, что часто слышит вопрос, как выглядели облачения в древности, если ни одного из них не сохранилось целиком.
— В этом случае нам может помочь религиозная живопись — отвечает Ярослав. — В каждую эпоху святых изображали в актуальной для данного времени одежде. Мы можем проследить образ архидиакона Стефана: сначала он в римских одеждах, потом в белом стихаре, через некоторое время у него уже есть орарь, позже дополненный декором, и вот мы заходим в Петропавловскую крепость — и видим петровского барочного архидиакона Стефана: в помпезном облачении, кудрявого и с кадилом.
Действительно, порой святые на иконах одеты разнообразнее, нежели духовенство в алтаре.
— Во что одеты святые на иконах, я раньше как-то не всматривалась, я задумалась над этим только тогда, когда стала работать с Ярославом, — добавляет Елена Сакардина.
С 2018 года Ярослав Стародубцев стал одним из членов ассоциации создателей православных храмов и произведений сакрального искусства «Гильдия храмоздателей». Архитектор Андрей Анисимов, председатель «Гильдии», говорит, что нельзя сказать абсолютно новое слово в искусстве, тем более таком традиционном, как церковное:
— Самое интересное заключается в том, что, изучая древние традиции, мы приходим к главному для себя открытию: древность абсолютно современна! Для нас уже первые опыты Ярослава Стародубцева, обращенные к древним сохранившимся образцам или к реконструкциям, были очень понятны, соответствовали идеям строгости и аскетизма, которые нам так близки. Мы совпали в эстетических предпочтениях, в общем желании очистить церковное искусство от дешевого китча, от пустых декоративных наслоений, чтобы увидеть первозданную красоту христианского искусства.
ВЫСОКАЯ ЦЕЛЬ ПРАВОСЛАВНОГО СТАРТАПА
Год жизни — много это или мало? Человек в первый год своей жизни делает самый резкий шаг в развитии — от состояния беспомощности до прямохождения.
— Очень важно в молодые годы не подрубить человеку крылья, — говорит Андрей Анисимов. — Я благодарен, что мне в свое время доверили пост главного архитектора города Когалыма, в 25 лет! Никто не обещает, что всё будет сладко и гладко — так не бывает! Но как меня в прошлом поддержали «старшие товарищи», так и мы предложили Ярославу вступление в «Гильдию», чтобы привлекать его мастерскую к реальным проектам.
Сам Ярослав подчеркивает, что его главный принцип — не навязываться, его реклама — это произведения. Но помимо материальной стороны вопроса есть и духовная составляющая:
— Мои работы — это попытка рассказать о христианстве современному человеку. Что Церковь не застыла в Cредневековье и лубке, а Христос здесь и сейчас, Он актуален, и Церковь актуальна. А вот искусство всегда современно. Конечно, невозможно придумать новое, не переосмысляя старое. Я в детстве видел икону святого митрополита Московского Петра школы Дионисия, и думал: почему наши иерархи не носят такие облачения? И вот Патриарху дарят реплику такого облачения! У нас есть возможность возвращаться на несколько веков назад и черпать оттуда вдохновение.
