Господь дал мне время

Всемирно известный путешественник иерей Феодор Конюхов на открытие своей выставки в Михайловском (Инженерном) замке приехать не смог: находился в одиночном кругосветном плавании — как сам признается, самом сложном из всех, — задержали шторма. Долгожданная встреча с журналистами и зрителями всё же состоялась по его возвращении из путешествия. Из ответов на вопросы на этой встрече и родился наш текст.

Журнал: № 7-8 (июль-август) 2019Автор: Татьяна Кириллина Опубликовано: 29 августа 2019

О ВЫСТАВКЕ В ПЕТЕРБУРГЕ 

Спасибо Русскому музею, что мою выставку продлили. Хотел быть на открытии, но из-за штормов, из-за ветров, из-за течения надолго задержался. Знаете, я впервые вижу свои картины. Они в мастерской пылятся, и я не могу увидеть их так, как здесь — вместе, и они для выставки очень красиво оформлены. Когда я был в море, думал: «Если я погибну, то это будет посмертная выставка, так что надо выкарабкиваться!» Никогда я не думал, что мои картины будут выставляться в Русском музее! Может быть, в Москве, в Манеже или на Крымском валу, я и мог предположить, что что-то будет, но не здесь. Не знаю лучшего места в нашей стране, где я мог бы показать свое творчество. Прежде всего я художник, а потом путешественник. Просто меня сейчас больше знают как путешественника… Чтобы подняться первый раз на Эверест, я девятнадцать лет занимался альпинизмом. И выставка в Русском музее для любого художника — это Эверест.
В молодости много участвовал в групповых выставках, но персональных выставок у меня было мало. Если ты один выставляешься, ты как будто обнаженный: люди приходят и смотрят на тебя, через картины читают твою жизнь. У меня сейчас нет проблем с темой, нет проблем с техникой — у меня есть проблема, чтобы я был интересен, чтобы как художник не закончился. Я хотел бы измениться — есть у меня запас и физического, и морального состояния. Главное, чтобы Господь дал мне время.  

ыставка «Палитра пилигрима» проходила в Инженерном замке с 28 марта по 13 июня. На ней было представлено более пятидесяти живописных и графических произведений, созданных на протяжении последних трех десятилетий. Некоторые работы написаны на частях обшивки воздушного шара
ыставка «Палитра пилигрима» проходила в Инженерном замке с 28 марта по 13 июня. На ней было представлено более пятидесяти живописных и графических произведений, созданных на протяжении последних трех десятилетий. Некоторые работы написаны на частях обшивки воздушного шара

 
О МОЛОДЕЖИ 

Я не очень люблю встречаться с детьми в школе. Спросишь целый класс — кем вы хотите быть? Никто не хочет быть геологом, моряком, летчиком — все хотят быть юристами, финансистами, менеджерами, компьютерщиками. Это, может быть, и хорошо, но уж очень приземленно. Я им рассказываю про путешествия, про покорение вершин, а они спрашивают: «На чем вы приехали — „на мерседесе“?» «На метро», — отвечаю. «А-а-а», — разочарованно. В детстве всё же надо быть романтиками. Я не поучаю молодежь. Но хочу, чтобы они были любознательными, любопытными. Чтобы добрыми были. А кем быть — спортсменом, путешественником, — не так важно. Каждому человеку Господь Бог указывает перстом судьбу и талант. Надо этот талант распознать. А то человеку нужно быть художником — а он пошел в банкиры. И стал плохим банкиром. А другому указано быть финансистом — а он пошел в художники.
Ко мне часто приходят дети, говорят: «Хочу стать путешественником, как вы». Я спрашиваю: «Почему ты не хочешь стать художником, поэтом, писателем?» Обычно отвечают: «У меня нет таланта». — «А откуда ты знаешь, что у тебя есть талант путешественника? Ведь это такой же талант, как художник, поэт, писатель, инженер». Почему считают, что для того, чтобы быть художником, нужен талант, а путешественником — не нужен? Нужен точно так же! Нужно работать, чего-то добиваться, много учиться. Путешественник должен быть образованным человеком. 

Эверест. 1996

Эверест. 1996  


О СВЯЩЕНСТВЕ 

С детства знал, что я буду священником, как и путешественником. У нас в роду были священники, сейчас мы гордимся этим, а в те времена это скрывалось. Были ещё моряки, рыбаки — художников не было. Папа тоже говорил: «Тебе надо быть священником». Когда путешествую — служу Литургию прямо в океане. Я чувствую, что молиться надо не только в храме на берегу: храм — везде. Господь Бог же всё создал — и океан, и Антарктиду, и даже другие планеты. Господь везде.
Прошу Господа Иисуса Христа помочь взойти на Эверест или преодолеть океан. Когда прохожу мыс Горн, всегда молюсь Николаю Чудотворцу — и его образ вижу перед глазами. В путешествии яхта для меня — и дом, и храм, и спасение мое. Одиночества не существует. Господь Бог везде — и в тропиках, и на вершине самой высокой горы, и на пути к Северному полюсу. И океан — живой: там и птицы, и рыбы, и дельфины, киты, касатки… Только надо найти с ними общий язык, а если это невозможно — я молюсь святым… и пока я жив. Меня часто спрашивают про мои путешествия: «Кому это надо?» Это неправильно. С тем же успехом можно спросить, зачем картины писать — а мною уже тысячи картин написаны! Места не хватает. Потому не разрешаю дарить мне подарки, только якоря и скворечники. Якорей у меня всего 52, а скворечников — 380.
Я учился в Ленинградской духовной академии, когда будущий Святейший Патриарх Кирилл был ректором. Думал: исполнится мне пятьдесят лет, приму сан, уеду в деревню и буду тихонечко служить, с бабушками молиться. А мне уже шестьдесят восемь, а я всё странствую по свету. У меня маленький храм в Москве, я сам его построил. Прихожане, в основном, — путешественники, спортсмены, альпинисты. Храм для мужественных людей. Мы с моим алтарником ждем, когда к нам старушки пойдут. 

Нас мало. 2018

Нас мало. 2018  


О ТВОРЧЕСТВЕ 

Я с детства рисовал, жил в рыбацкой деревне, все говорили, что я буду художником. После школы был выбор — пойти в художественное училище или в мореходное. Я пошел в мореходное. Поступил в Ленинградское арктическое училище, чтобы стать механиком на полярной станции. В свободное время рисовал — в основном, архитектуру. Помню, как писал этюды возле Академии художеств. Хотел, чтобы люди ко мне подходили, спрашивали, как настоящего художника. Важно сначала научиться рисовать академически, а потом от этого отходить. Почему я люблю Пикассо? Потому что он сначала как следует научился, а потом нашел свой путь.
Время можно «растянуть». Во время путешествий всё время делаю эскизы. Я в машине не езжу, только на метро. В метро сажусь — и вижу движение, разные лица, люди входят и выходят. Я как художник смотрю, как они двигаются, как одеты. То есть я тоже смотрю и вдохновляюсь. И по Петербургу сейчас ходил — он очень красивый, очень. Я с особым чувством прошел сегодня по Невскому — как с молодостью своей встретился.
Невозможно видеть всё и быть равнодушным. Меня всё трогает: море, горы. Есть изобразительное искусство, а есть еще слово. Но если словом невозможно что-то высказать, на помощь приходит изобразительное искусство. Я пять лет жил на Чукотке, пас оленей, охотился на моржей. Берешь тему — и раскрываешь её. Для меня нет проблемы — рисовать. Есть проблема передать всё, что я вижу, и свои переживания, в том числе и духовные, я же священник. Надо молиться, поститься. Иногда два часа поработаешь — и картина начинает сама дописываться. Если с молитвой. Я молюсь — с меня семь потов сходит.
Меня священники часто упрекают, что я люблю Николая Рериха. Как же, дескать, я могу его любить, когда его философия так далека от православия. Я отвечаю, что воспринимаю его как художника, и он — великий художник: так увидеть Гималаи! Я когда сам побывал в Гималаях, видел всё как будто его глазами.
Пять лет я писал мыс Горн. Я проходил пять раз в одиночке, один раз прошел с командой. Ребята принесли мне фотографии, я посмотрел на свою картину и понял, что фотографии всё лучше передают, чем я. И переделал всё. Я понял, что нужно передать, как мне было страшно, и что я думал о том, что на глубине двух километров на дне корабли лежат и души погибших моряков к нам взывают. Я несколько раз восходил на Эверест, и когда рисовал, старался сделать, чтобы он был «похож». А это невозможно передать, вообще человек не может передать, что Господь Бог создал.
Часто говорят: «Художник пишет для себя». Ни одного художника не видел, который бы писал для себя. Зачем тратить время, силы, краски, когда в тебе и так это есть? Художник пишет, чтобы другие люди увидели его мир, его линии, его отношение к холсту. Если художник гонится за заказчиком — тот, кто приобретает картины, не развивается, и художник сам не развивается. Получается тупик. Мне не надо, чтобы у меня картины покупали.
Я сейчас задумал триптих «Казнь Иоанна Крестителя», три холста три на три метра. Иоанн Креститель на коленях стоит в подвале, ждет, когда воин отрубит ему голову. Саломея держит блюдо в ожидании. Еще лет пять на это потребуется, а время сжимается. Мне 68 лет, а я будто и не жил. Чувствую, что жизнь только начинается. Я три тысячи картин написал, много книг, несколько храмов построил. Хотел бы, чтобы меня судили в первую очередь по работам.

Поделиться

Другие статьи из рубрики "ЛЮДИ В ЦЕРКВИ"