Городу и миру, братии и семье

ПЕЩЕРНАЯ ОБИТЕЛЬ
Не совсем будний, но вполне обычный весенний день — 3 мая. На улице Рубинштейна, одной из самых богемных в Питере, кипит стандартная здешняя жизнь. На плетеных креслах террас летних кафешек, украшенных первоцветами, бизнесмены обсуждают поддержку стартапов, а молодежь делится идеями. Поворот с Рубинштейна на Загородный через «Пять углов». Привычный шаг прохожих сбивается с ритма: прямо на улицу, кажется, из подъезда старинного дома выходит крестный ход… Черные монашеские клобуки, красно-золотые фелони, быстрые взмахи кадила врываются в картинку весеннего города, еще минуту назад казавшуюся такой яркой. Клир петербургского подворья Коневского монастыря и его прихожане совершают пасхальный крестный ход.
Шумные и в XIX, и в XXI веке петербургские улицы остаются за порогом храма. Низкий потолок, резной деревянный иконостас, свет — только из окна в крошечном приделе и от лампад. «Пещерная», похожая на храмики в Псковских Печорах и Киевской лавре, церковка в центре Петербурга. Тихая пасхальная радость в завершающемся богослужении.
— Наша история продолжается сегодня, — рассказывает настоятель подворья иеромонах Давид (Алексеев). — Готовимся к фресковой росписи храма, сделали большой его ремонт. Как подворье храм перестал существовать после революции, ведь Коневская обитель оказалась тогда в Финляндии и связи с ней быть не могло, со временем его закрыли. Келейный корпус отдали под коммунальные квартиры, а в 1960-е годы купол был снесен — раньше храм был высоким, двусветным.
Только в 1995-м, благодаря тогдашнему настоятелю, эконому Коневской обители, а ныне главе сети реабилитационных центров «Обитель исцеления» протоиерею Сергию Белькову, удалось вернуть здание храма. В нем располагался «Фасадремстрой», который, вопреки названию, о восстановлении здания нимало не заботился.
Но подворье, до революции просторное, стало «пещерной обителью»: на втором этаже, прямо над храмом — подсобные службы и экскурсоводческая служба. Здесь могут жить только двое-трое насельников, включая настоятеля, и временно пребывать несколько гостей — насельников Коневца. Исторический келейный корпус пока вернуть не получается: он занят квартирами.
ОТЕЦ ИГУМЕН
Настоятель самого Рождество-Богородичного Коневского монастыря игумен Александр (Арва) стремительно входит в комнату — сегодня он в Петербурге, присматривает за ремонтом монастырского корабля на верфях, завтра уезжает обратно на Коневец, всё свое — с собой, в небольшом рюкзаке. Нам с оператором нужно отснять интервью с ним для фильма о 25-летии возрождения монашеской жизни на Коневце, но в первые полчаса к нему трудно даже обратиться: вокруг отца Александра тут же собираются насельники и сотрудники подворья, начинают звонить телефоны и даже включается скайп. Наконец мы усаживаем его в кресло — и беседа длится больше получаса. Отец Александр вспоминает, как впервые приехал на остров, путь в храм, послушания и заботы о монастыре…
— Теперь Коневец под заботой владыки Игнатия, епископа Выборгского и Приозерского! Когда еще был у Коневца настоятель — правящий архиерей?.. А подворье в Петербурге — представительство всей Выборгской епархии. Здесь останавливается владыка Игнатий, когда бывает в городе. Это и «деловой офис» монастыря и епархии, и место молитвы, по которому петербуржцы узнают о преподобном Арсении Коневском и Коневском образе Богородицы, — говорит он.
Да, отец Александр с трудом вспоминает исторические даты, ореол отшельника у него отсутствует совершенно — но горение и цельность натуры делают его похожим на апостола Петра, на камень Церкви, основательный и необходимый.
Я напоминаю игумену об истории, описанной владыкой Тихоном (Шевкуновым) в «Несвятых святых»: патриарх Пимен на вопрос о лучшем времени в его жизни ответил, что это было время, когда он сидел послушником в воротах Псково-Печерского монастыря. Отец Александр живо откликается, вспоминая послушническую жизнь как внутренне беззаботную, молитвенную… И вдруг вспоминаю уже я: на всех праздничных фотографиях с Коневца — Рождество, Сретение, Великий пост — отец Александр поет или читает, как послушник, а не совершает богослужения. Мне стыдно за вопрос. Непоказное смирение видно в этом послушническом делании. Отец Александр видит мои метания: «Ну, я и сейчас на разных послушаниях бываю — а то забудешь, как дела делать, каким сам был. Как в воспитании — забываешь, каким в детстве был, и делаешь ошибки».
История подворья
Многие века в монастыре на острове Коневец находилась чудотворная Коневская икона Божией Матери, которую преподобный Арсений Коневский принес в XIV веке со Святой горы Афон. В 1617 году по Столбовскому мирному договору вместе со всем северным и западным Приладожьем Коневец был отдан Швеции, и братия, взяв Коневскую икону, вынуждена была переселиться в Новгородский Деревяницкий монастырь. В 1718 году отвоевавший обратно эти земли император Петр Великий повелел восстановить Коневский монастырь. В 1799 году митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Гавриил (Петров) благословил возвратить святыню в монастырь. По пути на Коневец икона на два месяца задержалась в Петербурге, пока для неё изготовлялась серебряная позолоченная риза. Из-за отсутствия подворья образ Пресвятой Богородицы приходилось хранить в частных домах. В это время по молитвам перед ним совершалось множество чудесных исцелений, петербуржцы даже стали просить оставить святыню в столице. Конечно, монастырская братия на это не согласилась, но список чтимой иконы был изготовлен. И сегодня насельники петербургского подворья Коневской обители поминают имена жертвователей участков земли по Загородному проспекту — купцов Николая Козулина и Ивана Кувшинникова. По личному ходатайству петербургского генерал-губернатора Михаила Андреевича Милорадовича земля была дана Высочайшим повелением «в собственность и вечное владение Коневской обители». Во время страшного пожара 28 мая 1862 года, истребившего Апраксин двор, огонь перекинулся через Фонтанку. По просьбе купцов иноки с пением обнесли список Коневской иконы Божией Матери и икону преподобного Арсения вокруг Гостиного двора. Достигнув деревянных подворских келий, огонь внезапно остановился, а Гостиный двор за ним чудом уцелел. Благодарные петербуржцы к 1866 году построили для подворья двухэтажную шатровую часовню с дворовым флигелем для келий. Фасад ее по воле архитектора И. Б. Слупского выделяется среди петербургской застройки лишь при пристальном внимании: наверху — невысокий шатер, на уровне второго этажа расположен киот с Коневским образом Божией Матери, в феврале 2016 года выполненным из обожженной керамики, покрытой фосфатными красками и украшенным мозаичным панно. С этим незаметным зданием на Загородном связано имя святителя Игнатия (Брянчанинова) — он освящал небольшой придел во имя преподобного Арсения, прожил в Коневской обители два года, создавая свои труды, — а также судьбы Фёдора Достоевского и Николая Лескова, живших неподалеку и, вероятно, поверявших насельникам подворья взаимные обиды. Подворье посещал император Александр II с семьей, несколько раз богослужения здесь совершал святой праведный Иоанн Кронштадтский.СЕМЬЯ И ОБЩИНА
Параллели между жизнью в семье и монашеской общиной помогают понять, почему миряне стремятся к обителям. Это давний парадокс. Как мог преподобный Амвросий Оптинский понимать и утешать всех этих деревенских женщин? Почему на Афон едут за советами главы семейств? Наконец, как могла появиться книга бесед монаха-отшельника — преподобного Паисия Святогорца, под названием «Семейная жизнь»?
Отец Давид (Алексеев) рассказывает:
— В монастыре надо уметь помогать, поддерживать. А кто-то приходит и думает: «О, я нашел отдельную нишу в жизни, буду молиться и поститься». Ну, как в семье — каждый по-своему свои семейные обязанности понимает, а решать-то нужно всей семьей — или всем братским собором. Возглавляет семью муж, монастырь — игумен, он несет всю главную ответственность за всех. В монастырь нужно не уйти, а прийти. Разница очевидна, как и в семье — не уйти от родителей к жене или мужу, а прийти к ней или найти его. У человека два верных пути к спасению в жизни: брак или монашество. Жить нужно так, чтобы жертвовать собой для ближнего или для Бога. Как в известном фильме «Формула любви»: «Папенька говорит, что одни только радости вкушать недостойно».
При монастырях издавна заботились о детях. Достаточно вспомнить Афониаду — школу для мальчиков на Афоне, или современную православную гимназию в Троице-Сергиевой Варницкой обители. На Коневском подворье тоже привечают и ребят из детско-юношеского хора Владимирского собора, и детей, попавших в сложные жизненные ситуации. Недавно, в Лазареву субботу, был совершен молебен с воспитанниками всеволожского Социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних, которые приехали в Санкт-Петербург с культурной программой. Отец Давид рассказывал о «духовных науках» — дружбе и взаимной поддержке, об иконах подворья и о празднике Лазаревой субботы. Ребята принимали от священника помазание елеем из лампады Коневской иконы Богородицы. А на Пасхальной вечерне подворье посетили около сотни детей. Стихиры Пасхи исполнил детский хор под руководством Ирины Болдышевой. Ребята ежегодно получают пасхальные и рождественские подарки и угощение на подворье.
ЧТО ОТДАТЬ ГОРОДУ И МИРУ
— Сейчас информационное пространство настолько необозримо, что люди могут в принципе не знать почти ничего о христианстве, зато наизусть помнят рекламу «Сникерса». И нужно понимать, как важно восстанавливать образовательное направление церковного служения. Например, люди недовольны тем, что мы Крещение без огласительной беседы не совершаем. Конечно, говорю, у вас есть выбор, можете в другом храме без «временных затрат» окрестить малыша. Но если вам это действительно важно сделать — неужели самим не хочется больше узнать о вере и о Церкви, знать, для чего совершается Крещение и что это даст? Ведь Крещение (а затем узнавание) и изучение Закона Божия, а также основ православия как своей веры в школе — это залог роста и развития ребенка. Дети верой и вложенными в них знаниями становятся ангелами — вестниками Слова Божия, той ниточкой, за которую Бог ведет к Себе и их семьи, — рассказывает отец Давид, напоминая мне, что до революции неграмотным был каждый четвертый, но в трудную минуту люди вспоминали заложенные в церковно-приходской школе знания — семена веры.
— Невозможно изучить Церковь извне, просто почитав о ее вероучении. В молитве дома и в храме человек узнает Бога, даже быстрее понимает многие вещи, — замечает отец Давид. — Вот часто жалуются: нам священники уделяют мало времени. Да у нас по статистике больше зубных поликлиник, чем храмов! На одного батюшку 20 000 человек. А сколько вы сами уделили внимания Богу? «Где батюшка? Мне сейчас плохо!» — и утешаешь человека, стараешься понять его, но… Зачастую люди идут с несвойственными Церкви вопросами. Хотят добиться чего-то своего в жизни. Потребовать свой кусок. Церковь всегда помогает обездоленным. Но на Афоне говорят: богат не тот, у кого много, а тот, кто не желает большего. Человеку же кажется, что ему бесконечно не хватает для счастья… предметов с рекламных щитов. А ведь это лишь внутренняя нищета. Всё дело внутри вас. Насыщайте себя, богатейте иначе, нематериально. И тут Церковь всегда готова помочь. Священнику так хочется, чтобы человек не требовал: «Дайте, сделайте!» — а просил: «Подскажите, что мне сделать? Как жить иначе?»
Вместе — я по книгам об афонитах, отец Давид по собственному опыту — мы вспоминаем забавно-грустные истории, когда духовник дает совет, за которым к нему и пришли, но люди просто отказываются что-то делать, чтобы изменить свою жизнь. Приходят, страдая от болезней близких или житейских проблем, а по совету старца принять пост или бросить курить, принеся свою жертву, — не хотят. «Вы помолитесь, пусть он выздоровеет, пусть нам дадут квартиру, пусть соседка перестанет упорствовать»… И когда я постилась ради своей семьи?..
— Христос поддерживает побуждение человека к добрым поступкам, — открывает новые грани радости жизни, которая коротка, — говорит отец Давид. — Человек должен не только просить, но и делать многое и для Бога и для ближнего. Мы всегда хорошо помним о наших правах, но часто забываем об обязанностях. Церковь Христова всегда открыта людям. И на подворье приходят за «чем-то, чего не хватает» — за подвижничеством. А монастырь это поприще подвижничества. Пусть оно занимает у человека час или два. Это доброделание пробуждает в человеке творческое начало, заложенное Богом, желание жить, ощущения необходимости действовать на своем месте сейчас, чтобы жить вечно.