Главный нерешенный вопрос
Величайший раздор между празднующими
— Отец Владимир, что мы можем сказать о мотивах, которыми руководствовались никейские отцы, когда они собирались на Собор?
— Главным стремлением участников было достижение церковного единства. Оно включало в себя несколько аспектов, и самым главным, конечно, было единство вероучительное. Деятельность александрийского пресвитера Ария привела к нестроениям не только в Египте, но и в других областях, поэтому потребовалось общецерковное обсуждение триадологии, то есть учения о Троице. Вторым важным моментом стало единство литургическое, связанное с желанием праздновать Пасху в один и тот же день во всех частях империи. Следует помнить, что Собор был созван императором Константином, который видел в христианстве новую объединяющую религиозную силу. Поэтому он искренне стремился к тому, чтобы примирить враждующие группы, однако, судя по всему, не вполне понимал ни глубины богословских расхождений, ни сложности существующих литургических проблем.
— Но почему христиане праздновали их главный праздник Пасхи в разные даты?
— Пасхальные споры начались задолго до Никейского Собора. Ещё во II веке возник серьезный внутрицерковный конфликт: часть христиан продолжала древний ветхозаветный обычай празднования Пасхи 14 нисана, то есть в полнолуние, независимо от дня недели. Но церковное большинство совершало праздник Пасхи в ближайший после этой даты воскресный день. Эта разница даже привела к тому, что римский епископ Виктор около 195 года разорвал церковное общение с малоазийскими христианами, придерживавшимися «иудейской» практики. Однако в итоге все-таки победила традиция ежегодной «воскресной» Пасхи, которая лучше соответствовала евангельской хронологии.
Вскоре у христиан возникло желание рассчитывать дату Пасхи на несколько лет или даже десятилетий вперед. В различных церковных областях начали возникать свои пасхальные таблицы, которые содержали такие списки дат. Однако при их составлении возникал вопрос: нужно ли продолжать ориентироваться на дату иудейского полнолуния? Некоторые общины (например, в Антиохии) продолжали совершать Пасху в воскресенье после иудейского праздника, другие (Александрия и Рим) вычисляли эту дату самостоятельно согласно астрономическим знаниям своей эпохи. Одним из аргументов в пользу самостоятельности христианской пасхалии стало то, что иудеи в III веке провели реформу своего календаря и их Песах время от времени случался до весеннего равноденствия — даты, которая в античности рассматривалась как начало весны и, тем самым, нового годичного круга. Поэтому весеннее равноденствие стало в Александрии и Риме тем днем, ранее которого Пасху праздновать было нельзя. Вследствие этого разница в датах между ними и другими церковными областями могла достигать в отдельные годы целых пяти недель. Проблема осложнялась тем, что пасхальные таблицы Александрии и Рима, в свою очередь, были построены на различных лунно-солнечных циклах и поэтому нередко давали разные даты праздника.
— Неужели эта разница в датах была так важна и ощутима в то время?
— Сейчас нам сложно судить об этом, ведь тогда не было привычных сегодня средств коммуникации, однако известный историк Евсевий Кесарийский описывал ситуацию в начале IV века следующим образом: «Извращение времени в отношении к одному и тому же празднику возбуждало величайший раздор между празднующими… В этих обстоятельствах не было человека, который мог бы найти врачевание против такого зла».
Проблема в то время, очевидно, распадалась на три составляющие: вопрос о необходимости совместного празднования Пасхи всеми христианами (общехристианское единство); принцип независимости христианской пасхалии (самостоятельное вычисление даты пасхального полнолуния); выбор наиболее совершенной христианской пасхалической системы, на которую должны были ориентироваться все церкви (александрийская или римская). Ответы на эти вопросы требовали общецерковного решения, инструментом принятия которого призван был стать I Вселенский Собор.
Пожелание, но не правило
— Какие решения по вопросу пасхалии Собор выработал в итоге? Насколько уверенно мы можем об этом знать и судить?
— Если мы посмотрим на дошедшие до нас двадцать правил I Вселенского Собора, то, как ни странно, мы не найдем в них ни одного канона, посвященного определению даты празднования Пасхи. Послание императора Константина, посвященное решениям Собора, приводит только общее пожелание: «Было исследование касательно святейшего дня Пасхи, и общим мнением признано за благо: всем и везде праздновать её в один и тот же день». Вероятно, аргументированная позиция большинства церквей была добровольно принята представителями антиохийцев в ходе соборных дискуссий. В Никее были достигнуты определенные соглашения, однако они не были облечены в форму обязательного для всех правила. И это понятно, ведь если бы участники Собора приняли формализованное решение, вводящее единую и обязательную для всех практику, необходимо было бы предложить и общецерковный механизм её осуществления. Однако его в то время просто не существовало ввиду значительной самостоятельности местных церквей. Поэтому жесткие предписания об унификации (особенно содержащие церковные наказания за их неисполнение) имели бы прямо противоположный эффект и только усугубили бы ситуацию. Собор рассматривал достижение церковного единства не как результат давления и навязывания определенной практики, а как совещательный процесс, к которому в качестве равноправных участников приглашались все местные церкви.
Собор стал площадкой для свободного диалога равноправных сторон, в рамках которого они получили возможность выразить свою позицию, услышать другую точку зрения и прийти к общему решению. Сам тон императорского послания показывает, что государственная власть не использовала свой административный ресурс для унификации богослужебной практики, но лишь обеспечивала внешние рамки для принятия Церковью самостоятельного решения. Церковное единство было главной целью Собора, однако он не предложил конкретных шагов для её достижения. Проблема разработки или выбора единой пасхалии была очень сложна (в том числе и с точки зрения астрономических реалий), поэтому участники воздержались от обязательного предписания, ограничившись декларацией о необходимости единства и самостоятельности христианских пасхальных таблиц.
В ходе дискуссий с антиохийцами различия между Римом и Александрией были во многом затушеваны, и их практика представлялась как якобы единая. Безусловно, Собору было известно о расхождениях александрийской и римской пасхалий, однако его участники, стремившиеся к достижению единства, не стали акцентировать внимание на противоречиях и не пытались ответить на вопрос, какая из них является более «правильной». Поэтому I Вселенский Собор нельзя рассматривать как окончательную точку в решении пасхального вопроса; скорее, он стал первой общецерковной попыткой подойти к рассмотрению этой темы, продемонстрировав сложность проблемы и необходимость пастырской осмотрительности в её решении.
Рецепция собора
— В какой мере эти решения Собора были осуществлены впоследствии и насколько им соответствует сложившаяся позднее и существующая доныне практика? Иными словами, какова была дальнейшая судьба решений Собора в части календарной проблематики?
— Несмотря на триумфальный тон послания императора Константина, предложение Никейского Собора праздновать Пасху всем христианам вместе не имело скорых ощутимых результатов. Ряд антиохийских общин ещё долгое время продолжал следовать своей практике, что побуждало продолжать обсуждение этой темы. Так, 1‑е правило Антиохийского Собора 341 года и 7‑е Апостольское правило (вторая половина IV века) уже жестко осуждают всё ещё празднующих Пасху «с иудеями» и вводят против них строгие канонические прещения. Никейский Собор не мог решиться в свое время ни на такую риторику, ни на такие строгие меры, поскольку стремился к достижению принципиального согласия по данному вопросу.
Однако и церкви, имевшие свои собственные пасхальные таблицы, также продолжали праздновать Пасху в разные даты. Так, уже через год после Никеи, в 326 году, Александрия и Рим совершали Пасху 3 и 10 апреля соответственно. Обе пасхалии — римская и александрийская — были основаны на принципе, согласно которому Пасха должна совершаться в первый воскресный день после первого полнолуния, следующего за весенним равноденствием. Однако разница заключалась в дате весеннего равноденствия, лежавшем в основании пасхалии цикле (8- и 19‑летний цикл) и пасхальных границах, то есть предельных датах празднования Пасхи. Поэтому она могла совершаться на Западе с 20 марта по 21 апреля, а на Востоке — с 22 марта по 25 апреля. На первый взгляд эти расхождения являются несущественными, однако на практике они были очень ощутимыми — иногда даты праздника на Востоке и Западе совпадали, но в некоторые годы они могли отстоять друг от друга на несколько недель.
Компромиссную попытку решения проблемы предложил в 343 году Сердикский Собор, на котором был реабилитирован гонимый арианами святой Афанасий Александрийский. Вместе с западными епископами святитель принял и утвердил специальную пасхальную таблицу, в которой путем взаимных уступок римлян и александрийцев были установлены пасхальные даты на ближайшие 50 лет. Этот соборный компромисс имел не только богослужебное, но и церковно-политическое значение, его важность заключалась в том, что Церковь соборно признала возможность параллельного существования различных пасхальных циклов при согласовании спорных дат, пусть и на небольшой промежуток времени. Церковное единство, таким образом, стояло выше приверженности правилам одной из кафедр, а пасхалия рассматривалась как техническое средство для определения Пасхи, которому при церковной необходимости можно было и не следовать. Характерно, что при этом Сердикский Собор не попытался ввести какую-то одну пасхалию в качестве общеобязательной, поскольку четко осознавал свои канонические границы.
— Когда же и как в итоге было достигнуто единство в дате праздновании Пасхи?
— Начиная с V века ситуация изменилась. Александрийцы хотели сделать свою пасхалию общеобязательной, поэтому Восток, получив поддержку императора, неуклонно совершал Пасху по своим принципам и не обращал внимания на то, что происходило на Западе. Никаких соборных механизмов решения проблемы в этот период предложено и использовано не было, поэтому римская пасхалия постепенно начала уступать свои позиции. В итоге александрийская получила всеобщее распространение не на основании соборного решения Востока и Запада, а благодаря большей точности и простоте по сравнению с римским циклом.
Через пасхальные таблицы Викторина (середина V века) и Дионисия Малого (525 год) александрийские принципы вычисления Пасхи постепенно были приняты и на Западе. Окончательная унификация была достигнута лишь в эпоху Карла Великого, то есть почти через 500 лет после Никейского Собора. После этого Пасха в течение восьми столетий совершалась на Востоке и на Западе в один и тот же день, до начала календарной реформы папы Григория XIII в 1582 году. Интересно, что осуществлявшие её ученые искренне считали, что, исправляя ошибку календаря, они восстанавливают именно те астрономические реалии, которые были заложены I Вселенским Собором. С этого времени вопрос из «пасхалического» перешел скорее в «календарную» плоскость, поскольку именно различие «старого» и «нового» стилей было наиболее ощутимым в повседневной жизни.
Мирно сосуществовать и взаимно дополнять
— Насколько соответствовали тематика и характер соборных дискуссий многообразию христианства того времени — в первой половине IV века, когда уже налицо были различия, скажем, между христианским Востоком и христианским Западом?
— Собор стал местом встречи не только Востока и Запада, но и различных восточных областей друг с другом. Римляне и александрийцы использовали самые современные астрономические данные той эпохи для создания своих пасхальных таблиц, там самым показывая, что христианство может использовать научные достижения в своей жизни.
Как бы мы ни идеализировали «золотой» IV век, он не смог предложить быстрой для реализации и приемлемой для всех формулы решения пасхального вопроса. При этом высокий статус Собора, в том числе вселенского, не гарантировал автоматически достижения единства. Никейский Собор не смог «решить» пасхальный вопрос; более того, он мудро не стал вводить во всеобщее и постоянное употребление ту или иную унифицированную богослужебную практику.
Соборы нельзя рассматривать изолированно от их предсоборной подготовки и послесоборной рецепции. Однако именно соборный процесс всегда играл важную роль в ходе поиска путей достижения единства, являясь важным противовесом попыткам навязать ту или иную модель «сверху». Исходной точкой рассмотренных дискуссий всегда было литургическое многообразие, законное существование которого (причем не только в отношении пасхалии) не разделяет Церковь, но, напротив, выявляет в разнообразии богослужебных форм её внутреннее единство. Модели достижения и сохранения единства могут быть разными, однако его высшей точкой является евхаристическое общение, позволяющее мирно сосуществовать и взаимно дополнять друг друга различным традициям.
